Заколдованная - Элизабет Лоуэлл

— Нет. О сарацинском вооружении. Вчера ты говорил что-то любопытное об их лучниках.

Усилием воли Саймон заставил себя сосредоточить внимание на Эрике, а не на этой девушке, которая казалась столь невинной, но так глубоко погрязла во тле, что могла, не колеблясь и не сожалея, лишить человека памяти.

— Что ты хочешь узнать, лорд?

— Правда ли, что их воины стреляют с лошади, скачущей галопом?

— Правда.

— И попадают в цель? С приличного расстояния?

— Да, — ответил Саймон. — И притом со скоростью градопада.

Эрик заглянул в темноту глаз Саймона и понял, что каковы бы ни были хранимые там воспоминания о войне, именно они и заставили этого человека довести свои способности до такого мрачного, внушающего страх совершенства.

— Как же они с этим управлялись? — спросил Эрик. — Ведь арбалет должен заряжать человек, стоящий на земле.

— Сарацины были вооружены простыми луками. Их лук вполовину короче нашего английского длинного лука, а стрелы мечет с такой же силой, как арбалет.

— Но как это возможно?

— Об этом я часто спорил с Д… — Саймон сделал вид, будто закашлялся, и поспешил поправиться. — Об этом я часто спорил с братом.

— И что решили?

— Сарацины каким-то особым способом изгибали свои луки, и от этого сила метания стрел удваивалась или увеличивалась многократно, но сам лук не надо было делать тяжелее, как в случае с нашим арбалетом.

— Что же это за способ?

— Никто не знает. Всякий раз, когда мы пробовали сами сделать такой лук, он у нас просто ломался.

— Бог свидетель, я все бы отдал за связку сарацинских луков! — воскликнул Эрик.

— Тогда тебе понадобятся и сарацинские лучники, — сухо произнес Саймон. — Чтобы стрелять из их луков, надо еще знать какой-то , хитрый прием, который ни у кого, кроме сарацинских воинов, не получается. Так что в конце концов победу добыли честные христианские мечи и пики.

— И все же, ты только подумай, какое преимущество дали бы эти луки.

— Вероломство лучше.

Эрик изумленно воззрился на Саймона. И Дункан тоже.

— Мой брат, — сказал Саймон, — часто говорил мне, что нет лучше способа взять хорошо обороняемую позицию, чем путем вероломства.

— Расчетливый, видно, человек твой братец, — пробормотал Эрик. — Он вернулся со Священной войны?

— Вернулся.

— Не его ли ты ищешь в Спорных Землях? Лицо Саймона изменилось.

— Прости меня, лорд, — тихо сказал Саймон. — Чего я ищу в этих землях — это касается только меня и Господа Бога.

Несколько мгновений Эрик молчал. Потом чуть заметно усмехнулся и снова повернулся к кольчуге, которую недавно вывесили в мастерской.

— Отличная кольчуга, — похвалил Эрик.

— Твой оружейный мастер так искусно починил ее, что она теперь даже лучше, чем новая, — откликнулся Саймон.

— Искусство моего оружейника славится в Спорных Землях. — Эрик сказал об этом, как о чем-то будничном, давно известном.

— Оно того заслуживает. Не сделает ли он Дункану меч с кинжалом и кольчугу с подшлемником, чтоб было в чем сражаться?

— Так ему и придется сделать. — Голос Эрика звучал сухо. — На всех островах не найдется готовой кольчуги, достаточно широкой в плечах, чтобы прийтись Дункану впору.

— Одна найдется, — рассеянно проговорил Дункан.

— Вот как?

— Та, что носит Доминик ле Сабр, — сказал Дункан. Эмбер напряженно смотрела на него, но ничего не говорила: она страшилась того, что произойдет, если к нему вернется память.

Таким же напряженным взглядом смотрел на него и Саймон, но по той же причине не задавал никаких вопросов.

Только Эрик не боялся возвращения памяти к Дункану.

— Значит, ты видел этого подлого норманна? — спросил он.

— Да.

— Когда?

Дункан уже открыл рот, чтобы ответить, и тут понял, что не знает.

— Не знаю когда, — отрывисто сказал Дункан. — Знаю только, что видел.

Эрик бросил быстрый взгляд на Эмбер. Она молча смотрела на него.

— Твоя память возвращается? — спросил Эрик. Саймон и Эмбер затаили дыхание.

— Обрывки. Не более того, — ответил Дункан.

— Что это значит?

Дункан пожал плечами, поморщился от неприятных ощущений в ушибленном теле и ощупал грудь нетерпеливыми пальцами.

Жаль, что ее здесь нет, а то она бы уняла боль своими чудодейственными бальзамами и притираниями.

Тут Дункан услышал собственные мысли и замер, силясь сообразить, кто такая эта «она».

Зеленые глаза.

Запах глендруидских трав.

Подогретая для купания вода.

Аромат ее мыла.

— Что, Дункан? — не отставал Эрик. — Возвращаются к тебе воспоминания?

— Ты когда-нибудь видел отражение луны в тихом пруду? — ответил вопросом на вопрос Дункан, и в голосе его слышалась сдерживаемая ярость.

— Ну, видел.

— Теперь швырни ведро камней в пруд и снова посмотри на отражение луны. Вот на что похоже то, что осталось от моей памяти.

Горечь, наполнявшая слова Дункана, вызвала у Эмбер острое желание прикоснуться к нему, успокоить, дать ему чувственное утешение, которое уравновесило бы боль от потери.

— Так вот, я помню, что видел Глендруидского Волка, — сказал Дункан, — но не помню когда, где, как и почему, не помню даже, каков он собой.

— Глендруидский Волк, — пробормотал Эрик. — Значит, его и впрямь так называют. До меня доходили слухи…

— Какие слухи? — спросила Эмбер в надежде, что удастся перевести разговор на другое.

— Такие, что будто бы Меч Короля Англии стал Глендруидским Волком, — ответил Эрик.

Эмбер казалась озадаченной.

— Одно из пророчеств Кассандры сбылось. И это уже не в первый раз, — сказал Эрик.

— О каком из них ты говоришь?

— Кружат двое волков, старый и молодой, — ответил Эрик. — Двое волков меряются силой, а земля затаила дыхание и ждет…

— Ждет чего? — спросил Саймон.

— Смерти. Или жизни.

— Ты мне не говорил. — Эмбер тревожно смотрела на Эрика.

— Тебе и без того хватало своих забот с пророчествами, — сухо бросил Эрик.

— Который из волков победил? — спросил Саймон.

— Пророчества Кассандры не дают прямого ответа, — сказал Эрик. — Ей видятся будущие перепутья, а не дорога, которую выберет человек.

Содрогнувшись, Эмбер отвернулась. Она не хотела больше слушать о пророчествах Кассандры.

— Дункан! — позвала она.

Он откликнулся каким-то вопросительным звуком, но не обернулся. Что-то из оружия, развешанного по стенам мастерской, привлекло его внимание.

— Ты поедешь со мной на Шепчущее Болото? — спросила Эмбер. — Кассандра просила меня посмотреть, не прилетели ли гуси.

Тут Эмбер поняла, какое оружие так заинтересовало Дункана. Сердце у нее в груди трепыхнулось от безумного страха. Быстро шагнув, она встала перед ним и рукой коснулась его щеки.