Ленинград действует (Том 1) - Павел Лукницкий

- Вы меня и колом не сшибете - это раз... Они - молодые, а я охотник опытный - это два...

- А ящики таскал?

- Ну, там килограммов по пятнадцать всего!..

В действительности - ящики по сорок пять килограммов. И адъютант продолжает жаловаться:

- А там все искорябано шквалом, весь снег черный, все ходуном ходит... Только он от осколков не укрывается, товарищ комбат, ну ничуть!

Цыбенко степенно:

- А ящики разве можно оставить?

Ероханов:

- Где? На дороге?

Трепалин:

- На дороге можно!

- А привыкнешь оставлять на дороге - и в бою бросишь!

Когда на санях везли мины по дороге, а противник начал крыть из минометов по этой дороге и разрывы вздымались вокруг, Цыбенко встал на санях во весь рост и, накручивая вожжи над лошадью, запел украинские песни. Мины рвались в сотне и меньше метров. Раза три только, в самые жестокие минуты обстрела, Цыбенко останавливал сани, залегали в канаве, и тут он таскал ящики с саней в канаву, чтобы, переждав, снова погрузить их на сани.

ЧТО ЖЕ ПОЛУЧИЛОСЬ ПОД АЛЕКСАНДРОВКОЙ?

4 ноября. Утро

Ночь провел, как и вчера, на нарах, стиснутый тесно лежащими. Спал крепко. Бой за Александровку продолжался до вечера, ночью не прекращались пулеметная стрельба и ружейная перестрелка... Раз просыпался, выходил: луна яркая, красота леса - изумительная. Утром - солнце, снег блестит. Посмотрел на разбитую вчера "эмочку". В семи шагах от блиндажа нашего - навесик. Мина упала у самой машины, изломала ее всю, смяла колесо, изрешетила крылья, подножку, кузов, сорвала капот, пробила радиатор, картер. Машина из строя вышла.

Умываемся снегом. Сегодня бойцы идут в баню.

15 часов

Побывал в 1025 стрелковом полку, на командном пункте его командира Шутова, и во 2-м артдивизионе, у Корнетова. Выяснил всю картину боя за Александровку:

Мороз. Яркое солнце, сверкающий снег, заснеженные деревья. Огневые налеты - минами.

Операция по взятию Александровки не удалась, получилась лишь разведка боем: уточнены данные об обороне врага, о линии его заграждений, вскрыты огневые точки. Минометами Сафонова рассеяна колонна пехоты, шедшей из Соболевки. 2-м артдивизионом подавлена минометная батарея в местечке "За Рощей". 4-я батарея лейтенанта Дубровского "успокоила" минометную батарею левее церкви в Александровке. Весь бой продолжался до ночи.

Тем временем враги полезли в наступление на левом фланге у погранзнака No 15, форсировали реку Сестру и сегодня утром вклинились в нашу территорию силами примерно до двух рот. Развитие этого наступления грозит ударом с левого фланга по Белоострову, занятому частями Краснокутского. Фашисты к часу дня пытались окопаться на достигнутом ими рубеже. Наша задача воспрепятствовать этому и выбить их обратно за реку Сестру. В действиях принимают участие артиллерия и минометы. Бой с утра возобновился. От блиндажа, в котором я нахожусь, хорошо видна Александровка, у которой тоже ведется бой. Слышны все время - вот уже вторые сутки - пулеметная стрельба, грохот мин, изредка артиллерийские залпы. Если фашистов не удастся быстро оттеснить за реку, положение наше останется сложным, ибо есть непосредственная опасность и для Каменки. Это учитывается. Командир дивизии ведет сейчас совещание с командирами полков, и мы ожидаем, что к вечеру наша задача будет выполнена. С правого фланга к вражескому клину перебрасывается подразделение 1025-го стрелкового полка под командованием капитана Полещука, а с левого фланга подтягивается подразделение полка дивизии народного ополчения.

Противник вчера и сегодня пускает в ход самолеты. Три разведчика, развернувшиеся для штурмовки, прошли над нашими минометчиками, но, не обнаружив их, ушли. Гул самолетов слышен все время: летают наши и вражеские. Наши уже пикировали в районе Александровки. Фашисты вчера осыпали Каменку не только минами, но и снарядами дальнобойной артиллерии. По Каменке снег повсюду взрыт. Я ходил, выбирая новые тропинки между воронками.

БЕЛООСТРОВ И КАМЕНКА ПОД УГРОЗОЙ

15 часов 30 минут

Комбат звонит Сафонову, спрашивает, как у него дела. Сафонов находится в ведении капитана Полещука, заместителя Шутова, и должен быть готов к решительным действиям.

- Как у тебя с "огурцами"? Имей в виду, чтобы в решительный момент не остаться без мин. Всякие нормы снимаются, потому что дело серьезное. У меня машины с "огурцами" стоят наготове - требуй заранее, как только понадобятся. Тебе нужно иметь и вторую позицию, потому что может возникнуть такой момент, когда теле понадобится сыпать вовсю, а они в тот момент будут по тебе сыпать, и тогда без второй позиции у тебя ничего не выйдет!..

Вбегает адъютант комбата, краснофлотец Ероханов, краснощекий, оживленный:

- Товарищ комбат! Ваше приказание выполнено, боеприпасы доставлены!

Трепалин названивает:

- "Остров"! Пахуцкий? У тебя там слева имеются люди? Сколько человек? Там передай своим ребятам, что примерно к этому месту слева будут подтягиваться люди. - И, снизив голос до шепота, добавляет: - Кировцы. Понял? Так чтоб не приняли за чужих... Вот и все!

Кировцы - это полк Кировской дивизии народного ополчения, обороняющий Сестрорецк. А "островом" называется язычок леса на болоте, выдвинутый узкой полоской во вражеские позиции западнее Белоострова, - наш плацдарм, простреливаемый насквозь, но обороняемый балтийцами столь крепко, что фашисты, решив: "Раз там "ч е р н ы е", то не стоит туда и соваться", оставили попытки взять его штурмом.

Перед обедом комбат, комиссар, мы все, и я в том числе, приготовили и проверили ручные гранаты, ибо положение Каменки еще более усложнилось. Обедаем. Комбат усадил обедать пришедшего командира 2-й роты Шепелева. Тот, жуя, спрашивает:

- Товарищ комбат, расскажите, что там на "острове" происходит?

- Драка.

- Драка?

- Самая настоящая драка, так что приготовьтесь. В одном месте у них не выйдет - могут к вам полезть.

- Ну что ж! Получится у них то же самое!..

Пока я записывал это, Трепалин звонил: приказал приготовить санитарную машину, санитарок, медикаменты, все - быть наготове.

Только что явился санитар, докладывает, что прибыл на машине, в полной готовности. Комбат подробно объясняет ему по карте, где можно ждать раненых, как только разгорится решительный бой, говорит, что положение серьезное, и указывает, куда сейчас выехать с машиной, по какой дороге ехать, где стать, как и куда эвакуировать раненых, если они появятся. Вся "петрушка" должна происходить примерно в восьмистах - тысяче метрах от нас.

17 часов 30 минут

Выходил из блиндажа, - уже стемнело. Свист, - через мою голову стреляет наше орудие. Проходя по коридору нашего подземного дома, вижу: краснофлотцы в полной боевой готовности, с гранатами за поясом, делят на квадратной доске сахар, разложили его кучками, в шахматном порядке.

18 часов 00 минут

Фугасный снаряд разорвался около бани - дом горит. Второй - по землянке клуба. Третий - правее... Четвертый, пятый...

Пьем чай. Бьют и бьют. Вбегает боец:

- Товарищ комбат! Шалаши горят рядом с нами!

Трепалин быстро:

- Гасить надо, а то корректировать будет по ним, сюда!

Бьют зажигательными. Шалаш, где стояла машина, и соседний, прямо над нами, поверх наката нашего блиндажа, горят.

- Там патроны и гранаты! Нельзя подойти - сейчас взрываться начнут!

- Тогда не подходить!

Командир 2-й роты Шепелев спокойно:

- Если гранаты РГД, ничего не будет. Патроны взорвутся а гранаты ничего...

- А кто знал, что здесь боеприпасы? - спрашивает Трепалин, обводя взглядом присутствующих. - Народу-то нет там? А то патроны сейчас начнут трещать... Кто положил здесь боеприпасы?

Выясняется, что в шалаше над нашими головами - склад гранат и патронов, привезенных для распределения по ротам.

- Если с запалами, - утешает Трепалин, - то сдетонирует. Взрыв знаете какой будет? Ого!.. Все мы вместе с блиндажом взлетим к черту!

Бьют и бьют. А нам выйти нельзя, мы как в ловушке, - ждем: будет взрыв или не будет?

- Он в двух местах зажег - там, дальше, и здесь!

- Он тут хорошо дал - у самого входа, метров десять. Люди были в кино... Прервалось... - говорит боец.

- Он хочет дома зажечь, а по ним ориентировать обстрел сюда.

У нас сидит лектор, приехавший перед самым налетом тяжелыми читать доклад. Мы пьем чай. Слышно, как рвутся патроны, все сильнее и чаще...

- Давайте доклад начинать! - решительно объявляет Трепалин. - Шалаши завтра же пошвыряем, давно надо было скинуть их!..

Докладчик перешел в соседнюю половину блиндажа, к краснофлотцам, начал доклад. Его голос доносится из-за стены. Там все собравшиеся краснофлотцы слушают его. А здесь нас восемь человек: комбат, комиссар, начальник штаба, адъютант комбата краснофлотец Ероханов, лейтенант Шепелев, связист, боец и я. Сидим за столом. На столе крошечная электрическая лампочка от аккумулятора. Связь пока работает. Шепелев тянется к телефону, вызывает "Шторм": "Скорнякова дайте!" Разрывы продолжаются, бьет и бьет. В блиндаже у нас разговоры - о самолетах, о Маннергейме, о боевых эпизодах, каждый вспоминает. Все возбуждены ожиданием: будет взрыв или не будет? У меня мысль: вот если рванет сейчас, то и оборвется тут моя запись... Шепелев весело рассказывает - глаза блестят, - как над ним летало четыре немецких самолета и как он хотел их подбить, но не успел...