Братья Sisters - Патрик Витт

– Покидаете Мейфилда? – спросил верзила.

– Ну, покидаем, – ответил Чарли.

Я не знал, какую уловку он применит, но всякий раз перед тем, как выхватить оружие, мой братец большими пальцами прижимал указательные до хруста в суставах. И этого хруста я всегда ждал.

– Никуда вы не поедете, пока не вернете деньги мистеру Мейфилду.

– Ах, мистеру? Мистеру Мейфилду? Так обожаешь своего нанимателя, что, наверное, и постельку ему стелешь, а? Или ноги ему растираешь холодными зимними ночками?

– Гони сотню или ты труп. Хотя ты и так уже труп. Думаешь, в этих мехах и коже я медленно двигаюсь. Поверь, я быстр. Быстрее, чем ты думаешь. Глазом моргнуть не успеешь, как свинцом тебя нашпигую.

На это Чарли ответил:

– Я вовсе не считаю тебя медлительным, траппер. Но скорость твою снижает не одежда. Ум – вот предатель. Ибо я считаю тебя столь же тупым, как и зверюшек, которых ты подстерегаешь по ноздри в снегу и грязи.

Траппер засмеялся. Или же изобразил смех, притворяясь, будто он весел и в добром расположении духа.

– Вчера я смотрел, как ты напиваешься, и думал: сам ни капли в рот не возьму, чтобы утром проснуться свежим и бодрым. Вдруг придется убить тебя. Так вот, утро наступило, и я спрашиваю последний раз: вернешь деньги или шкуру?

– Кроме пули, ты от меня ничего не дождешься.

Чарли словно бы рассуждал о погоде, и от обыденности, с какой он говорил, волосы у меня на загривке зашевелились. Я ощутил, как пульсирует кровь в ладонях и пальцах. Чарли в таких ситуациях просто великолепен: само спокойствие, ни капли страха. Всякий раз, как я вижу братца таким, а вижу таким его часто, то восхищаюсь.

– Я пристрелю тебя, – произнес траппер.

– Сейчас мой братишка сосчитает до трех, – предложил Чарли. – На счет «три» посмотрим, чей револьвер быстрее.

Кивнув, траппер убрал оружие в кобуру.

– Пусть хоть до сотни считает, если тебе так нравится, – сказал он, разминая пальцы.

– Вот это ты глупость сморозил. – Чарли скорчил кислую мину. – Придумай что-нибудь поумнее. Перед смертью надо говорить достойные вещи.

– Говорить я буду и впредь: весь день, всю ночь, всю жизнь. Еще внукам успею порассказать, как пристрелил знаменитых братьев Систерс.

– Что ж, тогда понятно. Забавненькая выйдет сносочка к твоей эпитафии. – Обернувшись ко мне, Чарли произнес: – Слышь, Эли, он нас обоих положить намерен.

– Я был счастлив работать с тобой, Чарли, – произнес я.

– Разве настало время прощаться? Взгляни на этого мужика, присмотрись: он не готов, у него морда от пота блестит. И голосочек в сердце шепчет: ты совершил ошибку.

– Черт подери, считай уже, – не вытерпел траппер.

– О, вот это мы и высечем на твоем надгробии, – заметил Чарли и хрустнул пальцами. – Считай, братец. Медленно и с чувством.

– Значит, оба готовы? – спросил я.

– Готов, – ответил траппер.

– Готов, – сказал Чарли.

– Раз…

И тут же мы с Чарли выхватили револьверы. Бах, бах, бах, бах! – четыре пули выпущены одновременно, и все в цель.

С пробитыми башками трапперы свалились на пол и больше не встали. Гладко прошло, как по маслу. Такого чистого убийства на нашем счету не припомню. Не успели тела трапперов коснуться земли, как мы с Чарли расхохотались. Я смеялся от облегчения, а Чарли от радости, удовольствия. Одной удачи в жизни мало. Надо уметь сохранять холодный рассудок, чего обычный человек не умеет. Траппер – обладатель иссиня-черной бородени – еще хватал ртом воздух. Я подошел ближе и посмотрел на него сверху вниз. Мужик непонимающе стрелял по сторонам глазами.

– Что за шум? – спросил он.

– Это пуля вошла в тебя.

– В меня? Как в меня?

– В голову, вот как.

– Я… я не заметил. Не почувствовал. Не слышу почти ничего. А где остальные?

– Тут, рядом лежат. Им тоже головы пробило.

– Правда? Они сказали что-нибудь? Не слышу…

– Нет. Они уже умерли.

– Но я пока жив?

– Пока да.

– Тщ, – произнес он и смежил веки. Утих. Я развернулся и хотел пойти прочь, но тут он вздрогнул и распахнул глаза. – Это Джим придумал. Он хотел вас убить, я нет.

– Верю.

– Он же большой, вот и хочет больших подвигов.

– Теперь он просто мертвый.

– Всю ночь о вас трещал. Говорил, что про нас еще книжек насочиняют. Вы посмеялись над нами, нашим видом. Джим разобиделся…

– Теперь-то что за разница? Закрой глаза.

– Эй, – позвал траппер. – Эгей!

Он смотрел прямо на меня, но вряд ли видел.

– Все хорошо, – сказал я. – Закрой глаза.

– Я не хотел, – заныл траппер. – Это Джим, он думал одолеть вас. Чтоб было, чем хвастать.

– Закрой глаза и отдохни.

– Тщ. Тщ, тщ… – произнес траппер и испустил дух.

Я покинул его и отправился седлать Жбана. Притвориться, будто считаешь до трех, и выстрелить на «раз» – старый и проверенный трюк. Мы с Чарли не стыдимся его, но и не горды им. Он хорош, когда зажимают в угол, и не раз спасал нам жизнь.

Мы оседлали коней и уже собирались ехать, как вдруг на чердаке зашуршало. Это конюх. Он спрятался, желая подсмотреть бой, и заодно увидел наш трюк со счетом. Не повезло мальчишке. Мы с Чарли забрались наверх по лестнице. Конюх нашел себе отличное укрытие – за одной из высоких стопок из сенных тюков. Мы поискали некоторое время, потом решили позвать:

– Выходи парень, – произнес я. – Мы закончили и тебе вреда не причиним.

Ответа не последовало, зато в дальнем конце чердака зашебуршало, и я пальнул на звук. Тюк сена задержал свинец. Опять зашебуршало.

– Парень, – позвал Чарли. – Мы убьем тебя. Нет смысла прятаться, не убежишь. Давай, не глупи.

– Ы-хны-хны, – завыл конюх.

– Ты тратишь наше время, а это роскошь непозволительная.

– Ы-хны-хны…

Глава 34

Избавившись от ненужного свидетеля, мы навестили Мейфилда в его же гостинице. Когда мы постучались и вошли, хозяин аж утратил дар речи. Какое-то время он смотрел на нас неподвижно, пока мы не пригласили его переместиться на диванчик. Туда он и сел, ожидая своей участи. Я заметил Чарли:

– А он сегодня другой, не то что вчера.

– Это настоящий Мейфилд. Я еще прошлым вечером его раскусил. – Обращаясь к Мейфилду, братец сказал: – Как видишь, мы избавились от твоих прихвостней и, так уж вышло, от конюха тоже. Спешу заверить: все пять смертей на твоей совести. Мы принесли тебе рыжую шкуру, от всей души и с чистым помыслом, и поэтому в ее пропаже винить нас нельзя. Смерть трапперов и мальчишки-конюха – твой грех, не наш. Заметь: я не жду, что ты согласишься. Я просто говорю как есть. Тебе понятно?

Мейфилд не ответил. Он лишь пялился в точку на стене позади меня. На что смотрел? Да ни на что, просто упер взгляд в стенку. Когда же я вновь посмотрел на Мейфилда, тот тер ладонями лицо, как будто умывался.