Лицо в тени - Анна Малышева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты ничего ему не скажешь, поняла? Совсем ничего. Или я все бросаю.
Она опять попросила говорить потише. Больше всего Марина боялась, что услышат дети – голос у нее был виноватый. Заговорили о Кате – как близко к сердцу она приняла смерть собаки! И что теперь делать? Как ей сказать, что Дольфик не вернется никогда!
– Эта твоя сестрица, – бросил Василий. – Ну и стерва же! Так и дал бы ей по морде! Ляпнула чуть не при детях! А если бы Катька услышала, что пса убили?!
«Дал бы ты мне по морде, – хмуро подумала Алина. – Я уж как-то тебя просила, но ты что-то не решился… Дубина».
– Кстати, – Василий заговорил потише. Скрипнул стул – как видно, до сих пор он стоял, а теперь присел к столу. По комнате поплыл сигаретный дом, постепенно просачиваясь в прихожую. – Ты мне не говорила про собаку.
– Не до этого было, – ответила та.
– Теперь рассказывай. Кто его убил? Когда? Тогда утром, да? Эти?
– Эти, – чуть слышно отозвалась она. – Только я не видала как. Когда я спустилась вниз, он был уже мертвый. Наверное, под утро выбрался наружу через веранду, погулять… А когда они вошли на участок, залаял, и ему дали по голове. Дольфик так и лежал на крыльце. Хорошо, что они наверх не пошли, а то нашли бы Алинку… Ох, меня и теперь трясет…
– Кто его в погреб кинул?
– Я.
– Ты?!
– Ну да, я… – Голос у нее задрожал. – Я в последний момент, когда выходила, вдруг запнулась об него… Ох, я чуть сознание не потеряла… Они говорят – поехали! А я вдруг подумала – Алина встанет, увидит Дольфика, поймет – что-то случилось… Сказала, что собаку нужно убрать, чтобы соседи не увидали. Закапывать времени не было, и я сама… Сама его кинула в погреб.
Оба замолчали. Алина слушала тишину с колотящимся сердцем. «Что, что там случилось?! Дура Маринка, дура, почему же она не говорит нам правды? Выдумала какую-то подругу, когда творится такое! Да отец бы все отдал, да и я… Даже и я…»
Она ждала еще несколько минут, в надежде, что разговор будет продолжен, но дождалась только звяканья посуды. Марина, судя по всему, стала понемногу прибирать стол. Медлить было нельзя. Алина толкнула дверь и вошла.
Их растерянные, будто замерзшие лица, их испуганные взгляды… Она остановилась у порога:
– Вам не кажется, что мы не договорили?
– Вы что – вернулись? – воскликнула Марина. Она густо покраснела, а потом краска так же стремительно схлынула – будто утекла под воротник водолазки.
– Я вернулась одна. – Не дожидаясь приглашения, Алина присела к столу. Заставила сестру поставить на скатерть стопку собранных тарелок – та безвольно ей повиновалась.
– Ты подслушивала, – понял Василий. Он смотрел на нее с прежним испугом, только теперь к страху примешивалась почти нескрываемая ненависть. – Ты там стояла и подслушивала! Я не слышал, как ты вошла!
– Я не подслушивала. Я кое-что услышала случайно.
– Ну и что ты услышала?
– Да то, что и думала. Вы врете. Никакой подруги нет. Но это и так было понятно – папа с мамой сразу вам не поверили. Даже они не поверили, а что до меня…
Она взглянула на сестру:
– Насчет собаки я и так догадалась. Ее убили при тебе. А что ты скажешь насчет пистолета?
– Пистолета? – чуть слышно откликнулась Марина.
– Разве муж тебя еще не просветил? Он тоже его видел. Это ты сунула мне его в сумку?
Молчание. Алина кивнула:
– Ну ясно, ты. Он чей? Этих типов, что убили Дольфика? Как он у тебя оказался?
– Нет-нет, – прошептала та. – Не их. У них не было никакого пистолета.
– Тогда – твой?
– Нет… Не мой.
Алина заметила, как супруги быстро обменялись непонятными ей взглядами. Она ударила ладонью по столу:
– Да что вы все сговариваетесь?! Я сдала этот пистолет в милицию, написала заявление – все как было! Думать-то больше не на кого – на тебя, дура, или на Ваську! Считаете – за вас не возьмутся? Удивляюсь, что еще не взялись!
– Меня дома не было, – мрачно ответил он. – Кто знает, взялись они за меня или нет.
– Ну так узнаешь! – Она резко повернулась к сестре. – Ну а что скажешь насчет того мужика в сарае?!
Марина оцепенела. Она снова взглянула на мужа, но на этот раз в ее взгляде ясно читался отчаянный вопрос. Тот смотрел на Алину – с каким-то бессмысленным выражением.
– Неужели вы о нем не слыхали? – Алина внимательно следила за ними. – Поразительно… А я-то, слушая вас, понадеялась, что вы и о нем что-нибудь знаете… Раз уж с Дольфиком все выяснилось.
Первой очнулась Марина. Она осторожно спросила – какой мужик и какой сарай имеются в виду?
– Наш сарай, наш, – раздраженно ответила ей сестра. – И там я вчера нашла мертвого мужчину. С ремнем на шее.
– Его задушили?!
– Задушили, или сам повесился – не знаю, я при этом не была, – Алина видела, как искренне изумлена сестра, и все-таки не знала – верить этому изумлению или нет.
– Ты с ума сошла! – ахнула Марина, бессильно складывая руки на груди. – У нас в сарае?! На даче? Да что же это творится?!
Василий был изумлен ничуть не меньше жены. Правда, он не издавал никаких восклицаний, не жестикулировал… Но его взгляд – совершенно растерянный, бессмысленный, ясно говорил о том, что новость его потрясла. Алина безнадежно вздохнула:
– Знаете что, мои милые? Если бы не все остальное, я бы решила, что это просто случайность. Ну шел по улице мужчина, в какой-то момент решил покончить со своей постылой жизнью. Пришла такая фантазия! Подумал – как бы это сделать? Ага, вот дом, окна темные, хозяев нет. Перелез через забор, пошел на такое усилие. Видит – сарай, да еще и не запертый. Снял с себя ремешок и покончил с собой. Не в речке утопился – а до нее было шагов двести, не больше. Не в лесу повесился, на сучке. Не под поезд кинулся – слишком хлопотно показалось. Это же сколько надо ждать, пока пройдет товарняк! Электрички-то по ночам не ходят… Выбрал наш дом и там успокоился.
Марина нахмурилась – ей явно не нравилось, в каком тоне говорит об этом младшая сестра. Но та не унималась:
– Короче говоря, экстравагантный такой попался человек. И шел он не к вам в гости, поскольку вас, может, и не знал. Просто соблазнился вашим сараем. Но знаете что? – Она повысила голос. – Чепуха все это. Я в такое не поверю. И следователь не поверит – когда сведут все вместе. Про пистолет у меня в сумке, и про убитую собаку, и про то, что тебе так срочно понадобились денежки, Маринка…
– Ты что – все это ему выложила?
– Кое-что выложила, – бестрепетно созналась сестра. – А что мне было делать?
Супруги опять переглянулись. И эти взгляды Алине очень не понравились. Это были быстрые, почти незаметные знаки – как будто они оба спросили друг друга о чем-то, но не получили никакого вразумительного ответа. Она встала из-за стола:
– Ладно, молчите, переглядывайтесь. Только вот не знаю, до чего вы достукаетесь, если будете продолжать в таком темпе. Вот не думала, что у вас такое криминальное семейство! Прямо Бони и Клайд. Только у них, кажется, не было двоих детей. Хоть бы о детях подумали, умники!
Она сделала движение к двери, но ее остановил голос Василия.
– А ну, вернись! – приказал он. Совсем как прежде – уверенно и властно.
Она от неожиданности послушалась.
– О детях-то мы как раз и думаем.
– Ну ясно, больной ребенок… – начала было она, но Василий ее оборвал:
– Больной ребенок тут ни при чем. Его вообще нет. Мы думаем о своих детях, ясно тебе? И если не говорим тебе всего, то только ради них.
Марина громко, отрывисто всхлипнула.
Глава 8
За окном быстро стемнело, опять начинался дождь. Все трое сидели в комнате, не зажигая света. Алина различала только смутные пятна вместо лиц – она даже не могла понять, смотрит ли кто-нибудь в ее сторону. Полчаса назад Марина уложила детей в постели. Те послушались с большой неохотой, но без скандала. Катя, как и следовало ожидать, вызывающе молчала. Она не пожелала никому спокойной ночи, даже тетке не сказала ни слова. Илья на прощание что-то буркнул. И в квартире снова стало тихо.
Марина встала, подошла к дверному косяку, зажгла свет. Василий прикрыл глаза ладонью:
– Не надо!
Свет опять погас. Алина сидела как на иголках, эти двое держались все более странно. Теперь они всерьез начинали ее пугать. Когда она хотела уйти, сестра неизменно просила ее остаться. Алина спрашивала зачем, если они все равно ничего ей не рассказывают? Но сестра ничего не объясняла. Так все трое досидели до темноты.
Она, разумеется, могла бы их не слушать – если бы Алина всерьез решила уйти, никто не смог бы ее удержать. Но что-то ее останавливало. Девушка понимала – они на пределе. И это тяжелое молчание – только преддверие чего-то иного. Они хотели ей что-то сказать, но никак не могли решиться.
Она взглянула на свои часы – фосфорические точки сказали, что уже начало одиннадцатого. Этот жест напомнил ей вчерашнюю поездку на дачу – вот так же она смотрела на циферблат, когда остановилась посреди темной деревенской улицы.