Спасти Париж и умереть - Сергей Зверев

– Вы доверяете русским?

– Доверяю, мой человек был в Кремле! – кивнул де Голль. – Частично русские доверяют мне – не потому ли, что я стажировался до войны в Академии Генштаба в Москве? – Улыбка растянула тонкие губы французского лидера. – Впрочем, там стажировался и наш немецкий коллега и теперешний противник Гудериан… Нет, симпатия Кремля вполне объяснима. Они рассчитывают на мою взаимную симпатию… Но я – не агент Кремля! – Лицо де Голля стало суровым, он хлопнул ладонью по столу. – Это должна отражать и моя политика…

– Хм, понимаю… – Леклерк улыбнулся. – Нам нужно удержаться между двух огней…

– Вот именно! – кивнул де Голль. – Но это в том, что касается внешней политики. Относительно внутренней политики я намерен держать единоличное лидерство – так я буду больше всего спокоен за Францию… И если Парижу суждено будет восстать, это восстание начнется по моему приказу!

Леклерк постучал пальцами по столу.

– Расстановку политических сил и прочие ваши резоны я понял… – осторожно произнес он. – Но даже небольшая помощь союзников может принести пользу… Как нам помогают русские?

– Они послали в Париж разведчика с заданием расстроить планы гитлеровцев… – Де Голль махнул рукой. – Однако разведчик утратил связь с нашим Сопротивлением – единственный связник погиб. Кстати, он был художник, погиб, отстреливаясь… Истинный француз! Мне передавали, что один из его предков был якобинцем…

Текущие дела отвлекли генералов. Леклерк вышел. Спустя некоторое время командир бронетанковой дивизии вернулся в палатку к де Голлю.

– Мой генерал, – торжественно доложил Леклерк. – Только что к нам в плен сдался перебежчик… Он работал в парижском гестапо, говорит, лично знал Кнохена… Его зовут – Корн! Майор Фридрих Корн!

– Прекрасно, и что же?

– В качестве подарка он прихватил с собой пару чемоданов с картотекой провокаторов парижского «гестапо»…

Известие так впечатлило де Голля, что он даже вышел из-за стола.

– Отлично, генерал, все это рождает прекрасные мысли!

– Вот одна из таких мыслей – нам надо послать в Париж своего человека, который поможет русскому разведчику. И заодно восстановит равновесие сил в парижском подполье.

– Есть у вас такой человек?

– Есть! Сейчас я прикажу ему явиться…

Указанным человеком был капитан Франсуа Паррон, сотрудник французской контрразведки в бронетанковой дивизии Леклерка. В сороковом году, перед оккупацией Франции, Паррон эмигрировал в Америку, но не смог спокойно наблюдать за пожаром войны, который разгорался в Европе. Он продал свою автомобильную мастерскую и отправился добровольцем в американскую армию. Капитан Паррон попал сначала в Англию, затем вместе с американскими войсками высадился в Нормандии и через три дня написал рапорт с просьбой перевести его во французскую дивизию Леклерка.

Сейчас, глядя на Леклерка и де Голля, Франсуа Паррон чувствовал, как в груди поднимается волна радости. Бежав из Франции в минуту слабости, он снова мог быть полезен родине.

– Вы направляетесь в Париж для установления связи с Сопротивлением и агентом советской разведки, – торжественно произнес де Голль. – Ваше легендирование – жандарм петеновской полиции…

Франсуа Паррон кивнул.

– Подчиненные генерала Леклерка разработают детали вашей легенды, – продолжал Шарль де Голль. – Впрочем, она вам понадобится, пока вы не свяжетесь с партизанами.

– Слушаюсь! – ответил контрразведчик.

– Будьте осторожны, в рядах Сопротивления действуют гестаповские провокаторы, – де Голль взял со стола несколько страниц и протянул капитану Паррону. – Внимательно изучите этих людей. Посмотрите сейчас! Возможно, у вас появятся какие-либо вопросы…

Капитан Паррон бегло перелистал несколько карточек, написанных по-немецки. Взгляд его задержался на человеке, над левой бровью которого белел короткий шрам.

– Это кто?

– Его кличка – Осел… Он едва ли не самый опасный.

– Как поступать с этими людьми, если я их замечу?

– Действуйте по обстоятельствам! После того, что вы пережили, я вполне доверяю вам… Да, вот еще что, – добавил генерал де Голль. – В фашистских структурах и учреждениях Франции могут оказаться люди, работающие на нас… Они могут незаслуженно пострадать во время восстания. Я дам вам несколько специальных бланков, подписанных мною, фамилии позже поставите сами.

Де Голль протянул несколько листков. Капитан Паррон бросил беглый взгляд на первый документ. На небольшом листке бумаги было оставлено место для имени и фамилии. Ниже было напечатано: «Предъявитель сего является участником французского Сопротивления». Внизу стояла характерная подпись генерала де Голля.

– Разумеется, вы должны обеспечить, чтобы эти бумаги не попали в руки гитлеровцам, – сказал де Голль. – Впрочем, я вам доверяю. Возьмите все это с собой, капитан… И вот еще что, Франсуа… – В голосе французского лидера вдруг зазвучали отеческие нотки. – Я очень надеюсь на вас…

В кремлевском коридоре матово светили лампы. После только что закончившегося совещания из кабинета Верховного главнокомандующего вышли Маленков, Калинин, Каганович, другие советские руководители. Последними из сталинского кабинета показались Молотов и Берия.

– Кстати, о возможном уничтожении Парижа, – покашливая, произнес Молотов. – Освобождение Парижа американцами или англичанами весьма вероятно. Однако это крайне нежелательный вариант. Это даст несколько дополнительных козырей нашим классовым врагам на будущих переговорах по послевоенному устройству Европы.

– Я все прекрасно понимаю, товарищ Молотов, – с улыбкой ответил Берия. – Попросите товарища Жукова повести ход военных действий так, чтобы наши оказались в Париже раньше американцев…

– Ты все шутишь, Лаврентий! – возмутился Молотов. – Я о другом… Нам нужно способствовать тому, чтобы в Париже началось восстание, основную роль в движении Сопротивления играют коммунисты. Если они поднимут людей, мы можем после войны получить Французскую Советскую Социалистическую Республику!

– Твои планы заходят слишком далеко, – серьезно ответил Берия. – А впрочем, шутки в сторону. Обсуди эти вопросы с Аблоховым. Кажется, они в самом деле представляют интерес. – Он покачал головой, отчего очки его несколько раз блеснули и вновь потухли – в них отразился матовый свет ламп кремлевского коридора.

Зайдя в кабинет Молотова, начальник Управления стратегической разведки генерал Михаил Андреевич Аблохов увидел, что народный комиссар иностранных дел изучает документ, который был Аблохову хорошо знаком – настолько часто заказывал генерал эту папку в секретном архиве. Папка содержала личное дело майора разведки Ивана Родионовича Денисова, известного под псевдонимом Знаменосец.

– Я понимаю вашу занятость, Михаил Андреевич, – поднял взгляд Молотов. – Садитесь. Мне нужно всего несколько минут…

– Я целиком в вашем распоряжении, Вячеслав Михайлович, – произнес Аблохов, опускаясь на стул.

– Меня интересует развитие ситуации во Франции…

– Что имеется в виду? – осторожно спросил собеседник.

– Ваш человек как-то влияет на ход подготовки к восстанию?

Аблохов выдержал паузу. В нем столкнулись два принципа – не разглашать секретов своего ведомства перед «чужими» и быть откровенным с народным комиссаром. Аблохов выбрал второе.

– Собственно, он выполняет сопутствующие задачи, – решился генерал. – Я бы сказал, ситуация в этой стране не требует нашего оперативного вмешательства. Естественными союзниками СССР являются де Голль и коммунисты.

– Хорошо, чем конкретно занимается Знаменосец?

– Чудит наш Знаменосец, – буркнул генерал Аблохов. – Вы должны помнить, прежде он успешно работал… А сейчас вышел на связь с какого-то неожиданного передатчика. Говорит, у него появилась идея использовать для предотвращения взрыва Парижа доктора Менгеле…

– Что? Менгеле? Того самого?

– Да. Палача Освенцима. Гитлер хочет заминировать Париж. Конкретно задачу выполняет генерал Маннершток. Знаменосец решил использовать Менгеле, чтобы пресечь действия Маннерштока. Кабинетные интриги! Впоследствии Знаменосец планирует уничтожить Менгеле…

– Вам не кажется, что все излишне сложно? Он в своем уме?

– Разумеется, кажется.

– Хм!.. Что вы ему ответили?

– Что я мог ответить? – Аблохов развел руками. – Я пресек это ребячество. Еще не хватало связываться с палачами.

– Правильно. А то Менгеле завтра выступит в печати с принародной похвалой нашему сотруднику. Пусть Знаменосец думает сам! И вот еще что. Пусть обязательно свяжется с французскими коммунистами.

Курт в самом деле совершил отчаянный поступок. Совершил из-за того, что не имел связи с Москвой. Зато у него были отличные отношения с Ингрид, и он знал, что бригаденфюрер Оберг, ведущий в Париже разгульную жизнь, вполне мог смотреть на происходящее в кабинетах своих сотрудников сквозь пальцы.