Спасти Кремль! «Белая Гвардия, путь твой высок!» - Герман Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сыграло свою роль и то, что греческий флот, воюющий супротив турок за английские интересы, понес просто катастрофические потери. Колчак знал из рассказа Арчегова, что в той войне жуткое поражение потерпела как раз армия эллинов, но здесь все произошло с точностью до наоборот. Сухопутные войска королевства быстро заняли территории с греческим населением в Смирненском округе, а также оккупировали зону проливов Босфор и Дарданеллы и продолжали торопливо укрепляться на новых позициях, успешно отбивая редкие и спонтанные турецкие атаки.
Флот за один роковой день марта потерял сразу два бывших американских броненосца, купленных по дешевке у вовремя подсуетившихся янки (ибо приобретать устаревшие корабли никто в мире сейчас не желал), – «Киликис» подорвался на мине и перевернулся, разделив судьбу флагмана адмирала Макарова под Порт-Артуром.
Его собрат «Лемнос» нарвался на подводную скалу и пропорол днище, что в штормовом море стало фатальным. Третий, и последний, крупный корабль, оставшийся у греков, броненосный крейсер «Георгий Аверов», погиб еще в феврале, так же как любимый линкор самого Колчака, – по неизвестной причине взорвался носовой погреб, и в огненной вспышке греческий корабль разделил судьбу несчастной «Императрицы Марии».
– Черт бы их побрал вместе с их островом!
Колчак выругался, поминая британцев самыми нехорошими словами в русском военно-морском лексиконе, не запечатленном словами в уставе. Те поступили как прожженные дельцы – продали за хорошие деньги предназначенные к слому линкор и парочку относительно новых быстроходных крейсеров типа «Аретуза».
В то же время категорически не желали усиливать русских, считавшихся в Сити вековыми врагами, и потребовали надежных гарантий, что корабельный состав русского Черноморского флота не увеличится – и это имея в Мраморном море эскадру из пяти мощных линейных кораблей, способных играючи разгромить любого гипотетического противника.
Так что пришлось, скрипя зубами от негодования и злости, согласиться на это предложение, хотя все естество противилось такой сделке…
– Ничего, мы люди не злопамятные, но память у нас хорошая! – Александр Васильевич чуть скривил губы, повторив присказку Арчегова, когда тот убедил его принять навязанные в декабре условия, и почувствовал облегчение. Он верил в изворотливый ум своего молодого друга, которому удавались самые авантюрные предприятия. – Может, и на этот раз кривая вывезет! Не стоит списывать удачливость со счетов… Пока…
Адмирал обвел строгим начальственным взглядом маленькую эскадру, куда, кроме флагмана, старого английского «города», входили два монитора, однотипных черноморским, но с 12-дюймовыми орудиями, эсминец и пара шлюпов, плохо вооруженных и совершенно бесполезных. Это была последняя выплата Великобритании за уведенные и подорванные англичанами русские корабли.
По приходу в Ревель, ставший ныне Таллином, его отряд должен был усилиться двумя эсминцами и канонерской лодкой «Бобр», что возвращались эстонцами прежним владельцам.
Соваться с такой силой, вернее, немощью, в Кронштадт, главную базу Балтийского флота, было сродни безумию – ведь кроме артиллерии фортов белую эскадру встретят огнем и три линкора, не считая других кораблей. Это будет не бой, а изощренное самоубийство – ведь даже англичане два года тому назад не рискнули на подобную операцию. Но то исключительно военный фактор, но он, как понимал Колчак, будет играть в будущих событиях последнюю роль…
– Ваше высокопревосходительство! Катер подан!
Громкий голос вахтенного офицера оторвал адмирала от невеселых размышлений. Нужно было съезжать на берег, опаздывать на торжественный ужин в узком кругу королевской семьи и приглашенных министров с послами никак нельзя – дело насквозь политическое.
Вот уже целый месяц датчане с подчеркнутым радушием обхаживали русских моряков, видя в них единственную защиту от царящих в Германии безобразий. Еще бы – потомки викингов, не участвуя в мировой бойне, остались в весьма весомом выигрыше – победители из Антанты резали карту, как хотели, и вернули часть герцогства Шлезвиг, потерянного полвека тому назад после неудачной для Дании войны с Пруссией.
Так что перспектива заново заполучить такого мощного союзника, как Россия, маленькому народу казалась весьма привлекательной, а потому подготовка к морскому походу на «северную Пальмиру» велась при их полной поддержке.
Сильная империя могла послужить самым надежным щитом от любых притязаний южного соседа, и не важно, кто там победит в Германии – белые или красные.
Правда, за помощь и заботу приходилось платить русским золотом, несмотря на кровные узы между монархами. Вернее, даже благодаря им, ведь у российских императоров в благополучные времена всегда находились на иждивении «бедные родственники»…
Ливадия
– Дороговато обходится нам твоя женитьба. – Несмотря на прозвучавшую жалобу, голос Арчегова звучал весело. – Ох, как дорого. Но оно того стоит, в ба-альшом выигрыше мы нынче останемся и с прибытком изрядным, грех жаловаться!
– Значит, результатами моей беседы с «братом» Сашей ты доволен? А то на тебя не угодишь!
Михаил прищурился с хитрецой, с улыбкой глядя на довольного генерала, что уже гоголем расхаживал по ковру в помятом и пропыленном мундире. Дорога от Севастополя до Ялты была грунтовой и при жаре пылящей до безобразия, словно дымовая завеса.
Однако Константину Ивановичу не дали минуты для короткого отдыха – он был незамедлительно приглашен к императору в кабинет, сопровожден чуть ли не под конвоем, ибо время не терпело, а почиститься, помыться и поспать можно и позже.
– Ты его классно уломал, как гусар гимназистку… Хм… Сравнение неудачное, не хмурь брови. Скажем так – ты доходчиво предъявил аргументы в виде кнута, а потом скормил ему пряник!
– Да? А мне послышалось совсем иное. – Император рассмеялся, скрывая, что доволен похвалой. – Будто ты хотел сказать что-то про упрямого копытного и морковку?
– Можно и так, но это уже похабщиной отдает, с душком – все же не с врагами дело имеем, а с союзниками.
– Как раз по твоему принципу – или мы будем дружить, или тебя вдарю дубиной по неразумной голове!
– Фи, какой у вас грубый язык, ваше императорское величество! Здесь не подворотня, а мы не мелочь по карманам тырим…
– Играем по-крупному, ваше высокопревосходительство, тут я согласен полностью. Все же не верил, признаюсь честно, что вчерашних врагов, люто ненавидевших друг друга, мы если не друзьями, то союзниками сделали. Еще десять лет назад дипломаты моего брата на уговорах поседели, а они, обиды вспоминая, между собою все равно разодрались. Да еще как – в пух и перья! Кто мог подумать, что Болгария окажется в друзьях Турции?! Это же в голове не укладывается, чистое безумие!
Михаил Александрович зло ощерился, сжав кулаки. Веселье с его лица исчезло мгновенно, будто чья-то недобрая рука смахнула. Император вытащил из цветастой коробки длинную папиросу, но спичка сломалась в его дрожащих пальцах. Генерал предупредительно щелкнул зажигалкой и сам запустил пальцы в ту же коробку. Дымили молча, первым нарушил затянувшееся молчание Арчегов.
– Ничто так не сближает людей и не сглаживает неприязнь между ними, как общий враг! Отлупив Турцию в первую Балканскую, они сцепились между собою, деля плоды победы – обычное в принципе явление. Человеческая натура такова, мой друг, – недаром после удачных поисков все кладоискатели так и норовят вцепиться в глотку друг другу. Ведь целое всяко больше половины или, что еще хуже, четвертинки!
– А с нами такого же не будет со временем? Сомневаюсь я в длительности искренних отношений, крепко сомневаюсь!
– И зря – самый крепкий брак не на любви строится, а на расчете. Главное, чтобы последний был правильный! Ведь смотри, что прошлой осенью вышло, – мы, болгары и венгры с трех сторон обрушились на румын и вернулись к довоенным границам, к 1914 году. Ну, если кусок Южной Добруджи взять, что болгары себе вернули, то на год больше накинуть – как раз после второй Балканской междоусобицы они ее и потеряли. А каков «выход» – болгары и венгры Версальский мир нарушили, причем грубо, наплевав на условия Парижа и Лондона. И защитить их в будущем можем только мы – так что союзники будут верные!
– А не взбрыкнут, когда все утрясется?
– Не думаю, ибо потеряют все, что приобрели с нашей помощью. Сам знаешь, что в секретном протоколе написано, который ты с царем Борисом и регентом Хорти завтра подпишешь!
Михаил Александрович кивнул, состроив на лице фальшивую гримасу неудовольствия. Кое-что из предварительно утвержденного, как говорится, между высокими договаривающимися сторонами, ему не очень понравилось. Но обсуждать сейчас эти статьи он не хотел, желая предварительно еще раз переговорить на данную тему с Кривошеиным.