Трофей Степного Хана - Екатерина Руслановна Кариди

Все это было хорошо. Аля отодвинула занавес, за ним была довольно просторная спальная зона. Нормально для двоих, даже роскошно. Но если им придется поселить тут еще этих двух мымр, надо срочно отгораживать часть шатра, чтобы не пересекаться с ними.

Аля стала осматриваться, чтобы определиться, что делать. А снаружи невнятно доносилось гортанная речь, какое-то звяканье. Все это шло фоном.

И вдруг шум!

Ржание, шаги, голоса. Неожиданно. Тэмир что-то громко говорил, она встревожилась и стала прислушиваться. Узнала голоса парней, к которым уже успела немного привыкнуть, выдохнула спокойнее. У нее отлегло от сердца, а когда в шатер влетела раскрасневшаяся  Цэцэг с какими-то тюками, Аля и вовсе обрадовалась.

Девушка как увидела шатер изнутри, так побросала тюки и завертелась на месте. Ахала:

- Ай, яхшы!

И смеялась, показывая жестом, мол, хорошо!

Ну да, тут было красиво и просторно, правда, некоторые обстоятельства омрачали радость от новоселья. Аля уже собралась просить девушку, чтобы та помогла ей отгородить еще часть шатра, и тут услышала хрипловатый надтреснутый голос старухи шаманки. Та бодро покрикивала:

- Айте! Хурдан! Хурдан*! (быстро).

Так быстро и деловито, скороговоркой, стал доноситься какой-то стук. Аля вытаращила глаза, а Цэцэг захихикала, глядя на нее. Потом тронула ее за руку и показала на себя и куда-то в сторону:

- Биз барыбыз бергэ.* (мы будем вместе) 

И потянула ее к выходу.

- Э? Айте, айте.

Отодвинула чуточку край полога, выглянула в щелочку и поманила ее. Аля глянула осторожно и поразилась. Вроде совсем недавно здесь было пустое место, а теперь вокруг их шатра уже лепилось несколько других шатров, и парни Тэмира устанавливали еще. А старая Давина бабка сидела на тюке и раздавала указания, как заправский надсмотрщик.

Уже разожгли костер, на него установили котел. Вокруг были люди, все они суетились и что-то делали. Но главным было то, что их маленький привычный мирок переехал сюда. Это было неожиданно. Неожиданно и здорово!

***

Ханский подарок здорово осложнял Тэмиру жизнь. Если бы он был бездумно падок на дармовщину - две наложницы могли бы только обрадовать. Топтать их не перетоптать. Пока не сотрутся и не возьмет новых.

Но, во-первых, он не хотел от хана ничего принимать. А во-вторых, ему не нужна была такая награда. Это могло разрушить все, что было у него с Алией.  Отравить, посеять сомнения и раздор. Поэтому - нет, Тэмир не собирался к ним прикасаться. Однако вернуть, продать или передарить их он не мог. Милость хана должна приниматься с благодарностью, даже если она тебе поперек горла.

Теперь он должен был их кормить, содержать и обеспечивать жильем. Единственный вариант от них избавиться - это дать им приданое и выдать замуж. Но и то не сразу, обе еще должны были пожить в его доме. Иначе хан сочтет, что его милость принята без должного почтения.

Он уже примерно знал, что будет делать, а тут еще парни навалились толпой, и все пошло быстро и слаженно. А больше он был благодарен Давиной бабке. Та сразу взяла всех в оборот.

- Айте, давайте! Берите немного от наших и ставьте для жарие* (наложниц) нашего юзбаши отдельные шатры!

Тэмир и собирался сделать так, чтобы эти женщины не пересекались с Алией, но Давина бабка предложила идеальный выход. Даже сам Угэ не сможет придраться. У каждой из подаренных им наложниц теперь был пусть небольшой, но отдельный шатер. Правила соблюдены.  А то, что он не собирался их посещать, - это уже касалось только его.

- Шертэ-ханым! - сказал он Давиной бабке. - Дай я тебя расцелую!

Старуха смеялась и махала на него руками, но все же дала себя поцеловать в морщинистую щеку.

Новые наложницы смотрели на все происходящее молча, только брезгливо кривили губы и морщились. Вероятно, рассчитывали на другое. Тэмиру это было глубоко безразлично. По его приказу парни заселили каждую в свой шатер, он распорядился занести им еды и забыл о них.

У него и без них хватало дел.

Ведь раньше он был по большей части предоставлен сам себе, а теперь надо было позаботиться о лошадях и вооружении. Обойти сотню, выставить своих людей, проверить посты. Незаметно наступил вечер, пока закончил.

А потом он ужинал в новом шатре с Алией. И любил ее. Жарко, жадно, томно. Любил и не мог насытиться. Уже после всего, перед сном, думал - раз с переселением закончено, надо скорее готовить свадьбу. Если Алия станет его женой по закону, это закрепит ее статус окончательно.

Неожиданно все сложилось хорошо, он был доволен.

***

А вот Угэ-хан доволен не был.

Как он и приказал, его старший сын убыл еще утром. Полдень даже не наступил, как он взял два мингана* (тысячи), троих из своих младших братьев и выдвинулся в земли даулетов. Шел быстрой рысью и очень спешил.

Дер-Чи был молод, полон сил и зол. Он рвался в бой, хотел убивать, ему нужно было выплеснуть бродившую в нем неудовлетворенность. Его войско накрывало степь щетинящимся оружием ковром и сметало все на своем пути.

Даулеты тоже не стояли на месте. Предвидя удар, они снялись с насиженного места и отвели основные силы. Ему попадались лишь отряды арьергарда. Небольшие, меньше сотни. Но этого было достаточно, чтобы постоянно отправлять к отцу воинов с донесениями об очередной победе.

Сначала Угэ посмеивался в усы, переглядывался с Забу-Дэ и отпускал шуточки.

- Молодой щенок быстро бегает и громко лает. Но его лапы заплетаются.

А старый темник сидел с непроницаемым лицом, и что там отражалось в узких щелочках его глаз, один шайтан знает. Гвардию, свой личный минган, Забу-Дэ старшему ханскому сыну не дал, но в тех двух тысячах были тоже хорошие, закаленные в боях воины.

Хан должен быть доволен. Его будущий наследник одерживает победу за победой. Казалось бы. Но нет.

Вечером, когда в шатре собрались его сыновья и советники и все стали дружно восхищаться успехами Дер-Чи, это вывело хана из себя. Он сидел и посмеивался, однако пристально отслеживал и запоминал реакцию каждого.

Старый Угэ был жаден до власти и смертельно ревнив к любому успеху. А сейчас он вдруг понял, что молодой щенок может так его обскакать. Нет. Пока жив, Угэ-хан не мог допустить этого. Поэтому выждав паузу, он сказал:

- Наш сын хорошо проторил для нас путь. А теперь мы