Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Чего «угу»⁈ — не выдержал ремонтник. — Что это за дрянь, и что с ней делать?

Айзек и Гварза переглянулись.

— Равнинная трансформация, — пожал плечами командир. — Верхний слой снаружи, не под ипроновым экраном, вот он и мутирует. Да вас ещё на декомпрессию не возят… сколько уже?

— Тринадцать местных суток, — вполголоса ответил Гварза. Он смотрел на сарматов со смесью любопытства и брезгливости. Гедимину хотелось показать ему кулак, но он пока сдерживался.

— И что будет дальше? — спросил Вепуат, искоса разглядывая свои чешуйки. — Мутируем в ящериц?

— Да нет, не должны, — Айзек внимательно осмотрел его лицо — то, что было видно из-под лицевого щитка. — Всё, что под ипроном, останется, как было. А что снаружи… думаю, трансформация продолжится.

«Sa hasu!» — Гедимина передёрнуло. Он поддел когтем чёрный щиток — пластина отделилась неожиданно легко, видимо, ещё не успела пустить корни. Сармат зажал её между пальцев и включил лучевой резак. Расплавленный чёрный фрил закапал на гравий. Кто-то укоризненно хмыкнул, кто-то помянул спаривание «макак», но Гедимин их уже не слушал — он быстро шёл к ангару душевой. «Надо бы в лаборатории, но сойдёт и там. Только защитное поле постелить. Равнинная трансформация, sa has— sulu… Не хватало её на моём скафандре!»

…Гедимин вытряхнул расплав в холодную воду. Чёрная «смола» вздулась, выпуская щупальца, и так и застыла, медленно опускаясь на дно. Гедимин тронул её кончиком когтя — остывший фрил затвердел и больше никаких странных свойств не проявлял.

«Положу его в лаборатории. Может, он и вправду очистился,» — думал сармат, вставая посреди предбанника и расставляя руки. Его золотая броня дымилась. Чтобы расплавить верхний слой, пришлось как следует её нагреть, но теперь Гедимин наконец чувствовал себя чистым, не затронутым никакой чужеродной заразой. «Жаль, весь фрил в лаборатории,» — вздохнул он, с подозрением глядя на чёрный сгусток в воде. В другой ситуации можно было бы расплавить это вещество и снова напылить его на броню, но здесь… «Фрил нужен чистый. Вернётся лаборатория — сделаю себе обшивку. А пока похожу так. Только остыть надо.»

Он не хотел резко охлаждать нагретый ипрон — тонкие щитки, при всей своей прочности, всё-таки могли треснуть. В открытые лючки затекал прохладный воздух; сармат повернулся к нему грудью, остужая золотистые пластины. Двери душевой были закрыты, Гедимин задвинул все створки, чтобы никто не влез под раскалённый поток и не ошпарился. Он прислушивался к звукам за дверьми — рано или поздно в душевую должен был заглянуть Вепуат, его скафандр тоже «испортился» и нуждался в чистке. Но снаружи было тихо.

Броня остыла до приемлемых сорока градусов, и Гедимин, подобрав бесформенный комок фрила, вышел за дверь. Из-под порога шарахнулся нхельви, ещё несколько зверьков прошуршали в траве и сгинули. Из-за шатров доносились отрывистые команды — Вепуат дрессировал «трилобитов». Гедимин, остановившись, недоумённо хмыкнул. «Так и ходит в чешуе?.. Ладно, душевая свободна, захочет — почистится.»

39 день Воздуха, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

На лабораторном столе посреди шатра стояла маленькая плетёнка с блестящими белыми ягодами. Гедимин, увидев её, озадаченно хмыкнул — ничего подобного он в лаборатории точно не оставлял. Протянув руку к плетёнке, он заметил другую странность — на столешнице не было ни пылинки. Все поверхности в лаборатории, включая цилиндры поршневой машины, были оттерты до блеска, подстилки на полу — перетряхнуты и разложены по цветам… и вот ещё плетёнка с ягодами курруи — Гедимин даже вспомнил, как они называются.

Снаружи донеслось хрюканье, шипение, полог заколыхался, и в шатёр ввалился крылатый «трилобит». Передвигался он вприскочку, на полувыпущенных «плавниках», за ним тянулись оборванные шлейки. Не успела последняя из них проползти под пологом, как кто-то снаружи схватился за неё и выдернул «трилобита» из шатра.

— Хоть к столбу приклеивай, — выдохнул Вепуат, вваливаясь в шатёр следом за питомцем. «Трилобита» он держал в руках, ещё двое свисали с плеч и тянули хоботки к свёртку, пристёгнутому к поясу хозяина. Вепуат издал резкий щёлкающий звук, заставив животных подобраться и втянуть выпущенные части, и положил свёрток Гедимину на стол.

— Дим-мин, — громко и чётко сказал сармат, щелчками привлекая внимание «трилобитов», и указал на ремонтника. Тот мигнул.

— Поможешь с тренировкой? — заискивающе улыбнулся Вепуат. — Бронны боятся чего-то…

Гедимин пожал плечами.

— Давай, пока у меня работы нет… — он скользнул взглядом по нелётному «трилобиту», рвущемуся из шлеек, и недовольно сощурился. — Вепуат. Ты что, броню не чистил?

Разведчик покосился на свои руки, покрытые разноформенными чешуями с волнистой поверхностью — за день выступы на них стали ещё заметнее — и пожал плечами.

— Мне не мешает. Зверькам цепляться удобнее… А ты что, весь верхний слой заменил?

Он смерил Гедимина недоверчивым взглядом и попытался заглянуть ему за спину. Сармат недовольно сощурился. Его скафандр со вчерашнего вечера был покрыт гладкими чёрными щитками без лишних выпуклостей и впадин, похожими на обшивку звёздного крейсера, а не на чешую рыбы-мутанта, — и смотреть на Вепуата Гедимину было не слишком приятно.

— В лаборатории фрил ещё остался, — ремонтник мельком вспомнил о бесформенном комке, счищенном вчера с брони, размолотом в пыль и засунутом в ящик лабораторного стола. — Потренируешь своих тварей — пойдём и тебя почистим.

— Незачем, — отмахнулся Вепуат. — Хочу посмотреть, что будет дальше. Да и выглядит забавно, не находишь?

Гедимин поморщился.

— Превратишься сам в «трилобита» и будешь прыгать…

…Полог всколыхнулся, пропуская Сокола. Существо, подобрав крылья перед препятствием, снова расправило их и, плавно развернувшись в воздухе, село на подставленную руку. Гедимин сунул ему комок грязной ветоши. Вепуат вывалял тряпки в какой-то органической жиже — сармату было противно их трогать, даже в перчатках, но «трилобиты» вцеплялись в них, как в невиданное угощение. Гедимин качнул рукой, стряхивая Сокола, и существо вылетело из шатра.

Снаружи донёсся негромкий, но давящий на кости черепа гул. Гедимин слегка сощурился, унял участившееся дыхание и шагнул к выходу.

— Работа! — крикнул он