Мера хаоса. Трилогия. - Дмитрий Казаков

– Это уже точно. Я… – дочь редара поспешно замолкла, когда снизу, из-под палубы донесся полный муки рев.

Хорст улыбнулся, вспоминая, как вчера рассказывал спутникам про двойственную природу фреалсинни. Тогда магу показалось, что хотя его и выслушали, не перебивая, до конца не поверили.

Решили, наверное, что чудище, на котором сражался капитан – порождение магии нелюдей.

– Что там происходит? – спросил Хорст, когда рев стих и на смену ему пришел протяжный скрип.

– Открывается тот большой люк, что на носу, – ответила Илна, – как в день боя, из него выезжает капитан на своем аллэ’виллаэ.

– Целый капитан, проще говоря, – поправил Хорст.

– Да, а за ним еще и еще… – в голосе девушки зазвучало потрясение. – И у всех на головах какие-то венки, а одежды нет вовсе…

Палуба содрогалась, толстые уродливые чудовища, похожие на покрытых чешуей свиней, вышагивали важно, как дрессированные лошади, неподвижно возвышались на их спинах кори’виллаэ.

Раздетые, тощие и костлявые, они куда меньше напоминали людей, скорее каких-то чудных бледных ящериц, по недоразумению обзаведшихся волосами на голове и человеческими лицами.

Аллэ’виллаэ капитана проревел что-то, остальные выстроились в два ряда, образовав что-то вроде коридора от люка к борту.

– Ой! – когда на палубу выбралось следующее чудовище, Илна не сразу поняла, что его «наездник» мертв.

Он сидел прямо, но незрячие глаза смотрели не мигая, а в боку зияла глубокая рана, в которой белели обломки костей.

– Что там такое? – забеспокоился Хорст.

– Вышел один из тех, кого убили в бою с «морскими людьми», – ответила девушка, глядя как «свинья» с мертвым наездником шагает к борту.

Капитан махнул рукой, несколько фреалсинни поднесли ко рту блестящие штуковины, похожие на причудливо изогнутые трубы, и над волнами поплыл мелодичный, очень печальный вой.

«Свинья» поднялась на задние ноги и прыгнула через борт. Раздался плеск, в стороны полетели блестящие брызги. Вскипели тысячи белесых пузырьков, морская гладь сомкнулась.

Илна ощутила, как перехватывает горло: вот так просто – и в воду?

С удивлением она смотрела, как топят себя прочие аллэ’виллаэ, чьи «наездники» погибли в гавани Ил-Бурзума. Хорст стоял рядом мрачный и неподвижный, как статуя бога холиастов, и только учащенное дыхание выдавало, что бывший сапожник взволнован.

– Все, – сказала Илна, когда последний из погибших скрылся в волнах, а рев труб стих. – Зачем они так?

– Вы тоже хороните своих мертвых, – отозвался капитан, заставив девушку вздрогнуть, и его аллэ’виллаэ сделал несколько шагов к людям.

– Но эти же… они… – Илна ткнула в безглазую морду «свиньи», – еще живы!

– Если кори’виллаэ погиб, то его нижняя половина обречена, – покачал головой фреалсинни. – Как отрубленная от твоего тела рука или нога, она попросту сгниет, превратится в груду тухлого мяса.

– Мне очень жаль, – Хорст делал небольшой шаг вперед. – Если бы я не поднялся на борт, «морские люди» не напали бы на ваш корабль, и ваши товарищи не погибли…

– Не говори ерунды, человек, – в мелодичном голосе капитана появились сердитые нотки. – Смерть каждого взвешена и определена на небесах задолго до рождения, и даже Сын Порядка не в силах заставить кого-либо умереть раньше срока…

Фреалсинни помолчал, глядя куда-то в морскую даль, а потом вновь посмотрел на людей.

– Идите вниз, – сказал он, – скоро вам принесут обед…

– Да, конечно, – кивнула Илна.

Капитан, тяжело топая по палубе, отошел, а рядом с людьми появился молодой фреалсинни, точнее – его кори’виллаэ.

– Прошу за мной, – пропел он, тряхнув волосами, рыжими, как у Хорста.

Они прошли на корму, к открытому прямоугольному люку. Спустившись по уходящим вниз, в полутьму ступеням, оказались в узком коридоре с очень высоким потолком, отдельные доски в котором излучали мягкий желтый свет.

Фреалсинни повернул не туда, куда ожидала Илна, но через десяток шагов остановился перед возникшей в стене дверью. Толкнул, и она со скрипом отошла в сторону.

– Ага, вернулись, – пробурчал лежащий на лавке Альфи. – И чего там, снаружи, хорошего?

– Ничего, море да небо, – ответила Илна, глядя, как закрывшаяся за ними дверь сливается с висящим на стене гобеленом.

Качнулись разлапистые деревья с черными стволами, колыхнули чашечками крупные золотые цветы, и следы того, что тут был проход, исчезли.

– Вновь чувствую себя в темнице, – хмыкнул наемник, – пусть даже в темнице со всеми удобствами. Пока вас не было, опять эти приходили, зеленые, поили меня всякой дрянью, раны мазали…

Альфи все еще лихорадило, но благодаря заботам лекарей-фреалсинни болезненная желтизна сошла с его лица, а рана на ноге перестала гноиться.

– А мы похороны видели, – сказал Хорст, усаживаясь в кресло, обтянутое розовой, неприятно блестящей кожей. – Тех, кто погиб тогда, в Ил-Бурзуме, фреалсинни в море отправили.

– Да примет их души Творец-Порядок, – вздохнул из угла брат Ласти.

После отплытия его одолела морская болезнь, и хотя к сегодняшнему дню она слегка отступила, выглядел служитель чуть менее зеленым, чем хозяева корабля, и таким же худым.

За стеной заскрипело, словно там сошел с ума сверчок размером с собаку, в гобелене появилась дверь.

– Обед, – шагнувший в каюту фреалсинни держал в одной руке большую серебряную миску с плоским дном, а в другой – пузатый кувшин.

Брат Ласти позеленел еще больше и отвернулся к стене, зато Альфи выразительно причмокнул и принялся слезать с лавки.

Хорст понимал, что находится в темноте. Не в той, какую слепцы носят с собой, а в обычной, в которой теряют зрение все, и люди, и красноглазые холиасты, и даже фреалсинни.

Тьма пахла вытершимися шкурами, мускусом и немного вином, она негромко посапывала, но разговаривать пока не желала.

Хорст ждал, вспоминая, как совсем недавно в каюту заглянул молодой фреалсинни и сказал, что с Сыном Порядка хочет встретиться прорицатель. Потом они долго шли переходами корабля, не раз поворачивали, спускались по узким лестницам, проходили через двери.

И сейчас бывший сапожник не мог сказать, в какой части громадного судна находится.

– Вот ты какой, – тьма родила голос, такой же певучий, как у всех фреалсинни, но куда более низкий, – когда смотришь глазами, твоя внешность не впечатляет и уж тем более не ужасает…

– И это хорошо, – кивнул Хорст. – Меня не радует, когда от моего вида можно испугаться. К сожалению, я не могу разглядеть, каков ты из себя, так что извини, ответной похвалы не дождешься.