Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не выпуская руки Катрин, Арно тщательно запер дверь, а затем повлек жену к постели. Не произнеся ни единого слова, он взял ее на руки и стал жадно целовать. Хотя они жили в одном доме с тех пор, как Сентрайль привез сюда умирающего друга, Арно впервые ласкал Катрин. Свято почитая честь приютившего их дома, они по обоюдному согласию решили ждать, пока не будут соединены законными узами. Зато теперь Арно, казалось, стремился наверстать упущенное время.
Он целовал ее в глаза, в виски, в шею, шепча на ухо нежные слова и задыхаясь от счастья.
– Жена моя… Моя Катрин… Навеки моя!
Он сжимал ее в объятиях с такой силой, что на нежной коже могли бы выступить синяки, но она ничего не замечала, с упоением отдаваясь этим страстным рукам. Дрожащими торопливыми пальцами он разорвал завязки накрахмаленного муслинового чепчика и отбросил его в другой конец комнаты.
Арно расшнуровывал ей корсаж, когда она вдруг замерла, прислушиваясь к себе. Ребенок забеспокоился, стал двигаться с неожиданной силой. Арно, уловив ее колебание, шепнул:
– Что с тобой?
– Ребенок… Он шевелится! Может быть, нам не стоит…
Он засмеялся, и Катрин показалось, что с этим смехом уносятся прочь все ее страхи. Как она любила в нем эту веселость, эту неукротимую жизненную силу! Его белые зубы сверкнули на красном фоне полога.
– Если этот маленький плут станет мешать мне любить тебя, ему придется иметь дело со мной. В нашей семье дети знают свое место. Я хочу тебя! Я изголодался по тебе… Я так давно мечтал об этом! И тем хуже для него, если ему это не нравится!
Он нежно и требовательно привлек ее к себе, жадно впился губами в ее губы, в то время как руки его скользили по ее плечам и груди. Прикосновение этих жестких ласковых губ воспламеняло кровь. Безумная горячка любви налетела как ураган. Катрин отвечала поцелуем на поцелуй, лаской на ласку, целиком окунувшись в пучину страсти и желания. Впервые он возбуждал ее столь умело и искусно, и в голове ее мелькнула мысль, как все изменилось в сравнении с прежними короткими грубыми ласками. Их былая любовь напоминала сражение, из которого оба они выходили изнуренными. Арно набрасывался на нее как дикарь, торопясь овладеть ею и подчинить своей воле, тогда как теперь его умелые руки вызывали в ней исступленное томление, жгучую жажду слиться с ним воедино. Она стонала в предчувствии наслаждения, которое до сих пор испытывала только в объятиях герцога Бургундского, до тонкостей постигшего искусство любви.
Когда он на секунду оставил ее, чтобы сбросить одежду, она нетерпеливо-жалобно всхлипнула, но тут же вскрикнула от восторга под тяжестью его тела, ощущая неистовое биение его сердца. Блики пламени, отражаясь на красных занавесках кровати, плясали на смуглых плечах Арно, золотили его черные густые кудри, в беспорядке рассыпавшиеся на подушке. Она еще успела подумать, что так будет теперь каждую ночь, которую дарует им Господь… а потом забыла обо всем, унесенная налетевшим на нее огненным вихрем.
Огонь в камине почти погас, и спальня погрузилась в красноватую темноту. Запах сгоревшей сосны смешивался с терпким запахом пота и любви. Положив голову на плечо спавшего Арно, Катрин дремала, словно покачиваясь в восхитительной полудреме. Тела своего она не ощущала, переполненная сладостным воспоминанием. Сейчас ей было так тепло и хорошо, что она не сумела бы определить, где кончается реальность и начинается сон.
В камине время от времени еще потрескивали угли, и искры с шипением опускались на железную приступку, но великая тишина, словно защитным коконом, обволакивала их измятую постель. В мире существовали только спокойное дыхание спящего мужчины и подрагивающие ресницы дремлющей женщины. С глубоким вздохом Катрин теснее прижалась к Арно, который пробормотал что-то во сне. Она закрыла глаза… и тут же раскрыла их. Тишина была угрожающей и зловещей, как свернувшаяся в клубок змея. Она ясно услышала за окном звук, который не могла спутать ни с чем: звяканье железных подошв о булыжную мостовую.
Сняв с себя руку Арно, который инстинктивно попытался удержать ее, она выскользнула из постели. В комнате было уже прохладно, и она вздрогнула, но, не одеваясь, побежала босыми ногами к узкому окну, которое выходило на улицу Армюрье. Приоткрыв одну створку дубовых ставен, Катрин осторожно выглянула и тут же отпрянула со сдавленным криком: вооруженные солдаты с луками и алебардами, в шлемах со стальными воротниками окружали дом Жака Кера, перегородив улицу Армюрье и, конечно, улицу Орон. Лучники и командовавший ими офицер передвигались в полном молчании, очевидно, рассчитывая захватить обитателей дома врасплох.
Катрин испуганно бросилась к постели и встряхнула Арно:
– Скорее! Вставай! Дом окружен!
Он вскочил молниеносно, как человек, привыкший к опасности, и бросился к окну. На мгновение его высокая фигура застыла, сверкнув белизной на темном фоне ставен, затем он быстро натянул штаны и, даже не надев рубашку, ринулся к выходу, бросив на бегу Катрин, которая уже начала стучать зубами:
– Одевайся! Я предупрежу мэтра Кера.
Катрин, потеряв голову от страха, с трудом отыскала свою одежду. Она зашнуровала корсаж, когда Арно возвратился вместе с меховщиком, который завязывал пояс домашнего халата. Во входную дверь уже грохотали железные кулаки. Раздался голос офицера:
– Открывайте! Именем короля!
– Должно быть, за мессиром де Сентрайлем следили или же видели, как он выходил из дома, – прошептал Жак. – Нельзя терять ни минуты. Идемте!
Он повлек их из комнаты, куда в этот момент входила Масе в ночной рубашке и с подсвечником в руке. Обменявшись встревоженным взглядом с Катрин, жена Жака скользнула в разобранную постель. В дверь колотили древками алебард, и они ясно услышали властный угрожающий голос:
– Взламывайте дверь, раз это мужичье не торопится открывать!
– Ну что ж! – сквозь зубы сказал Кер. – Пусть взламывают! Мы выиграем время.
В кухню они вошли в тот момент, когда старая Маго вводила сюда Сару и Катрин. Лицо Жака Кера прояснилось.
– Веди их в тайник, – сказал он служанке, – а
