Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич

Время близилось к полудню, когда Великий купеческий караван ступил на дно пересохшей речушки и неспешно пополз по изогнутому дугой ущелью, напоминая собой с высоты птичьего полёта исполинскую змею невероятного размера, ибо растянулся тот обоз аж на несколько вёрст. Обозная очередь оказалась очень разношёрстной: были тут как двух‑ и четырёхколёсные телеги с одной или несколькими впряжёнными в них тягловыми лошадьми, так и обычные вереницы из тяжеловозов, мулов, ослов и даже верблюдов. Святослав с Олафом после долгих размышлений побороли в себе жгучее желание прибрать к рукам все товары заморские (ибо боялись их просто не унести) и решили ограничиться в качестве добычи лишь богатыми крытыми повозками главного лавочника, содержимого которых должно хватить на десятки лет вперёд и Мирграду, и викингам.

Обозной охраны, как и говорил Чернобровый, у купцов оказалось под пятьсот мечей, не считая личных телохранителей толстосумов. По сто обережников находилось в авангарде торговой колонны и в её арьергарде; основные же силы расположились по центру, сопровождая, по всей видимости, хозяина с особо ценным грузом, то бишь целью сегодняшнего набега. Главный торговец, впрочем, имел и своих собственных телохранителей: с пять десятков довольно странных смуглолицых копейщиков, одетых в продолговатые кожаные доспехи необычной формы, проклёпанные металлическими пластинами и слегка посеребрённые. Их ястребиные взоры цепко, беспокойно осматривали склоны ущелья, как будто что‑то заподозрив. Вооружённая пиками и ятаганами, вышколенная личная гвардия верховного толстосума, совершенно очевидно, значительно превосходила по боевым навыкам да воинским умениям среднестатистического громилу из охраны каравана. Как следствие, вскоре внизу раздались суетливые гортанные выкрики, и караван нехотя стал замедляться; одновременно с этим разнёсся по ущелью тревожный звук горна; похоже, затаившаяся на косогорах объединённая рать славян и викингов была обнаружена. Чужеземные старожилы начали спешно выстраивать укрепления из обозных телег, располагая их вокруг богато расшитого позолотой паланкина, в котором, по всей видимости, и передвигался главный заправила Великого каравана.

– Вот дерьмо! – вскакивая на ноги, прокричал торопливо Святослав. – Нас заметили! Труби атаку! Срочно! Немедля сигаем на толстопузов, пока они там совсем не ощетинились!..

Князь мог бы и не произносить этой длинной тирады, ибо тут же поднявшийся Яромир понимал его с полуслова. Через мгновение тягучий, гулкий рёв боевого рога оповестил переставших скрываться витязей, что дан сигнал к началу боя. Буквально через несколько секунд голубое небо потемнело от ливня стрел, обрушившегося на обороняющихся; следом за первым залпом грянули второй и третий, после чего русы с двух сторон с оружием наперевес бросились вниз по скату.

– Победа или смерть!.. – нестройный клич нескольких десятков глоток живо потонул в гневных чертыханиях, раздавшихся с обеих сторон: первые ряды русичей с северного склона уже врубились в успевших кое‑как загородиться обозными телегами западных воинов. Крики, проклятия, стоны раненых и предсмертные вопли павших гулким эхом зарикошетили по степным кручам. Без утраченного эффекта внезапности наскок вышел куда хуже и слабее, чем изначально рассчитывал Святослав: навстречу его ратникам ударили стрелы да копья, махом выкосив, как серпом, пару десятков витязей. Но тут, наконец, подоспели бойцы с южного откоса, яростно ударившие по оппонентам с противоположной стороны, в спину, и дело пошло веселее; незримые весы Судьбы, поначалу в не особо удачно складывающейся для воинства Мирграда битве, начали постепенно крениться‑таки в сторону рати Святослава. Сказывались численное превосходство, удачно выбранное расположение для атаки и три залпа из луков, выпущенных в самом начале; ряды неприятеля они проредили знатно.

Можно было, конечно, и не бросаться тотчас в рукопашную на занявшего глухую оборону противника и попробовать ещё несколькими тучами стрел уменьшить количество обороняющихся, но времени на это катастрофически не имелось; с начала да с конца каравана на помощь своим уже мчалось по сотне западных наёмников, быстро прознавших о случившемся нападении; над русичами с варягами нависла реальная опасность оказаться зажатыми в тиски. Не допустить этого представлялось главной задачей скоротечного боя, что закружился кровавым вихрем по дну пологого ущелья. Три сотни защитников каравана вкупе с пятьюдесятью телохранителями «вросли в землю» вокруг вычурного паланкина наглухо. В покатой низине вдруг стало неимоверно тесно: всех желающих поучаствовать в битве со стороны русичей Долина Злых Духов вместить не смогла. Посему войско Мирграда раскололось на три части: та, что по центру, медленно, но верно сминала вставших насмерть наёмных воителей с личной гвардией западного толстосума, крайние же два отряда развернулись навстречу приближавшимся из авангарда и арьергарда вражеским бойцам. На поле брани воцарились сумбур и вакханалия, явно не предусмотренные первоначальным планом сечи.

Ратибор, сжав зубы, рубился в самой гуще, в первых рядах, вырезая своей старушкой секирой оппонентов, как пожухлую траву не каждый косарь скашивает. Напыщенные, чванливые западные вояки, пусть и имевшие за плечами боевой опыт не одного сражения, ничего не могли противопоставить здоровенному «рыжему медведю», что с немыслимой ловкостью и скоростью, помноженной на недюжинную силищу, складывал их собратьев нестройными рядками, аки полешки. Но странное дело: рыжебородый исполин, споро отправляя одного за другим оппонентов пировать на небеса, не испытывал особой радости да наслаждения по этому поводу. Впервые за всю свою жизнь он бился сухо, машинально, не получая удовольствия от сечи. Необычное, не свойственное Ратибору безразличие овладело им в этом бою, лишив радости от кровавой схватки. И могучий витязь прекрасно понимал, почему он чувствует себя не в своей тарелке: не за правое дело он сейчас людей губит, ох, не за правое! Роль разбойника явно пришлась не по нутру рыжебородому великану. Всё естество дюжего ратника противилось происходящему, совестливо стуча в набат его необъятной души. Впрочем, это не могло помешать невероятному таланту могучего богатыря убирать с дороги любого неприятеля, явно склоняя чашу весов в пользу мирградского воинства. Может, именно поэтому судьба‑злодейка не стала сопротивляться неизбежному, позволив, пусть и с явной неохотой, одержать ватаге русов не самую лёгкую в их истории победу.

– В‑вы, вы ч‑что творите⁈ – из великолепно украшенного паланкина, добро прошитого залпом из луков и опрокинутого в пылу битвы на бок нёсшей его полудюжиной рабов, выполз среднего росточка, щупленького телосложения довольно молодой ухоженный смуглый мужчина лет двадцати пяти – тридцати на вид. Сказать, что одет он оказался очень роскошно, значит, не сказать ничего; его шёлковые, искусно отделанные златом да драгоценными каменьями вычурные кафтан с шароварами сразу давали понять: данный человек принадлежит к высшему западному сословию и очень знатному, состоятельному роду. Пальцы все в перстнях цены немыслимой, в каждом ухе по тяжёлой серьге с крупным бриллиантом: хозяин Великого каравана явно никогда не знавал, что такое лишения, бедность и голод. А также боль, ибо из его правого плеча, заставляя расфуфыренного толстосума мучительно скулить, торчала одна из шальных стрел, обильно орошая кровью богатые одеяния.

Слегка раскосые очи западного франта ошарашенно разглядывали страшную картину складывающегося явно не в пользу его воинов боя; личная гвардия заморского торговца таяла буквально на глазах, храбро отдавая жизни за своего повелителя. Вскоре на дне пересохшей реки полегли практически все стоявшие в центре три с половиной сотни защитников обоза; лишь разрозненные островки отважно сражавшихся смуглолицых бойцов ещё кое‑где оказывали отчаянное сопротивление, впрочем, быстро и жестоко подавлявшееся.

– К‑как вы с‑смеете⁈ – срываясь на писклявый визг, потрясённо попробовал продолжить свою несуразную речь молодой щёголь, испуганно вперившись взором в оглянувшегося на него, стоящего всего в нескольких шагах рыжебородого берсерка, с проклятиями пытающегося вытащить из туловища только что убитого им очередного гвардейца секиру, лезвие которой застряло в разрубленных нагрудных латах павшего телохранителя торговца. – Да вы знаете, кто я такой⁈ Я…