Золотая планета - Сергей Кусков

Машина резко дернула, уходя в тоннель, ведущий на очередную магистральную хорду. Впереди, согласно дорожному навигатору, замаячила пробка из нескольких машин, идущих с дистанцией в сотню метров друг от друга, и «Эсперанса» резко дернулась вверх. Вновь включился форсаж, тело вдавило в сидение, но после, когда отпустило, я почувствовал, что готов разговаривать дальше.

— Итак, корпус непричастен к моему освобождению. Бумаги же — умело состряпанная юридическая несуразица. Для моего освобождения вы могли достать настоящие, тем более, время было, но вам это было не нужно.

Она кивнула, как знак того, чтобы я продолжал.

— Чтобы убедить всех в слабости корпуса, некто, одетая в парадную форму, по «личной инициативе», заявляется в городскую тюрьму управления гвардии, и используя театральный эффект, ошеломляет и обманывает несчастных гвардейцев, не успевших задать нужные вопросы. Эта «некто» умыкает у них из под носа подследственного и кончает одного из гвардейцев, «как бы продажного» офицера «как бы по приказу Короны». Если я где-то не прав, кивни?

Она отрицательно покачала головой.

— Все правильно.

— У меня не вяжется, Катюш! Слишком сложно! И слишком рискованно. Можно было сделать проще, и гораздо эффективнее!

— Можно. — Она согласно кивнула. — Но не всегда простые решения самые эффективные. Просто ты не понимаешь нашей философии, малыш, философии корпуса. Мы — изгои, не такие как все, и чтобы выжить в огромном и мощном мире нам приходится вертеться, озадачивая окружающих, ломая всем мозги и втирая очки, строя из себя тех, кем мы не являемся. Нас всего три сотни, Хуан, пойми. А это очень, очень-очень мало!

Помнишь, мы поднимали тему, что такое «второе дно»? — усмехнулась она, начиная новый виток разговора.

— Немного. Но буду рад, если напомнишь.

— Все считают нас сильными, почти всемогущими, способными на все и плюющими на закон. Это первое наше дно. Его видят обыватели, такие как ты, как сегодняшние гвардейцы. Ну, кроме комиссара и покойного дона Сантьяго. Оно создает общий фон, но заведомо нереально, позволяя закулисно маневрировать.

Второе дно — мы на самом деле слабы, ничего не можем, а что можем — Лея не дает делать, опасаясь нашего влияния на дела государства. Эта версия имеет право на существование: примерно двадцать лет назад нашей главой была некая Сирена Морган, гром-баба, многое прибрала тогда к рукам. В те годы корпус был силой, был грозен и страшен, Лее пришлось приложить немало усилий, чтобы задвинуть Сирену и забрать власть назад, в свои руки. Это дно для тех, кто копает чуть глубже: аналитиков СМИ, журналистов, редакторов, представителей незначительных, мало что решающих на планете семей аристократии.

Я кивнул.

— Понятно. Но есть еще и третье.

— Да. Третье: мы — законченные стервы, грезящие всевластием. Имеется в виду совет старших офицеров, элита. Королева — одна из нас и с нами заодно, как и ее сестра — они обе офицеры корпуса. Мы вместе контролируем всю планету, но тайно, и даже кланы боятся с нами связываться. А для остальных должны выглядеть скромными серыми овечками, и потому прячемся за маску слабости, выставляя наружу второе дно.

— Круто!

— В пользу этой версии говорит то, что за двадцать последних лет корпус провел то ли пять, то ли шесть самостоятельных боевых операций. Всего лишь. И даже они не получили широкой огласки. Мы искусственно прячем мускулатуру, нас уже никто не боится, но одновременно с этим на территории дворца обретается три сотни вооруженных до зубов личных вассалов королевы.

Она сделала паузу, давая все усвоить, затем продолжила:

— А есть четвертое дно. Понял, какое?

Я кивнул:

— Что вы на самом деле слабы, и только пытаетесь выглядеть законченными стервами. Это дно нужно для самых влиятельных кланов, от которых на планете все зависит, чтобы они не боялись давить на королеву, считая ее своей игрушкой. А за вами останется право первого удара, право переломить ситуацию в случае чего, пока она не набрала опасные обороты. И ради этого дна, а не того, которое видит сеньор Кампос и аналитики СМИ, вы оставили меня в застенках.

Катарина улыбнулась.

— Эту версию подтверждает, что между нами, представителями совета, не все гладко. Алиса гребет себе, ни с кем не советуясь, делает что хочет, и Лея не может найти на нее управу. Сережа, а он тоже часть системы управления кланом, себе. Сережа вообще никогда ни с кем не советовался, и до одного места ему мнение и запреты Леи. Мишель — тоже не подарок: верткая стерва, которая может устроить любому пакость, тоже ни с кем не посоветовавшись. Она пассивный игрок, пока в тени, но ее не стоит недооценивать.

Есть еще игроки, но менее значимые. И каждый из них не доверяет другим: так откуда возьмется сила?

— Но есть и пятое дно, — продолжил я, ехидно ухмыляясь. — На самом деле вы по-прежнему сильны, как и двадцать лет назад. Просто не играете мышцами. Вы выстроили пирамиду из четырех слоев, чтобы оправдать то, что держитесь в тени, чтобы никто не знал точно, сильны вы или слабы и что от вас ждать. А истина в том, что вам нельзя пятое дно сделать первым, отсюда и все сложности.

— Да, малыш! Я точно в тебе не ошибалась! — Она расплылась в улыбке.

— Вообще-то, я себе это немного не так представлял. — Я с ленцой окинул взглядом окружающий тоннель.

— И как же ты себе «это» представлял? — Она оглядела окружающее пространство вслед за мной, пытаясь определить то самое «это».

— Ну, как-нибудь по-другому. Не знаю, зрелищнее, что ли. Погоня, экстрим, адреналин, дрожь в коленках. А пока что мы просто летим. Только быстро.

— А, вон ты про что… — Она покровительственно улыбнулась.

Ситуация на дороге вновь изменилась не в нашу пользу. Преследователи, а я насчитал их уже пятеро, приблизились еще немного. Нас разделяло настолько смехотворное расстояние, что в масштабах скоростей магнитки говорить о нем не стоит. Но мою спутницу, казалось, это совершенно не беспокоило.

— То есть, ты все-таки хочешь, чтобы я устроила аварию. Чтобы вытаскивая твою задницу угробила десятки и сотни жизней других людей. Так?

— Нет, ну…

— Твои слова можно расценить только так, — жестко обрезала она.

«Выкуси, Шимановский! — усмехнулся внутренний голос. — И в следующий раз думай, прежде чем наезжать на такую стерву».

Я несколько раз вздохнул, затем сформулировал иначе: