Золотая планета - Сергей Кусков

Комиссар захрипел и дернулся, но вновь был прижат к столу.

— Я скажу, что ты напал на меня первый, а этот юноша, как единственный свидетель, мою версию подтвердит. И максимум, что сделает Лея, вернувшись — погрозит пальцем. Ты ведь подтвердишь эту версию? — обратилась она ко мне.

Мне было дурно от вида крови, но я держался. И четко кивнул в ответ:

— Разумеется!

— Да не дергайся ты!

Она несильно ударила комиссара в спину, после чего подалась назад и отпустила.

— Ты все понял?

Тот сполз на колени и прижал к горлу ладони, одновременно зажимая подбородок, пытаясь как-то уменьшить горячий красный поток.

— Вы еще пожалеете! Оба пожалеете!

С показной ленцой Катарина обошла стол, села на место и вытянула ноги.

— Ничего-то ты не понял! Ну да ладно, дело твое. Рана не глубокая, и вообще не рана — ни одной жизненно важной артерии не задето. Сейчас кровь свернется и… Все. Это так, о текущем.

Ленивый вздох.

— Теперь к главному. Я забираю мальчишку. Любые ваши действия помешать буду расценивать, как агрессию, и реагировать адекватно. Переведу: если с той стороны шлюза меня встретят во всеоружии, это будет лишь означать, что на тот свет, кроме тебя, отправится еще несколько человек. Оставшихся же, кого не успею, добьют мои подруги, и поверь, эти ребята будут искренне жалеть, что не погибли от моей руки.

Молчание.

— Это все, пошел вон! — она пнула его ногой. — Да документы не забудь.

Я сидел с отвисшей челюстью минуты две. Она вновь активировала планшетку с моим досье, тактично ожидая, когда я выйду из ступора. И когда у меня это получилось, бросила:

— Что на твой взгляд не так?

— Ты вся в крови, — только и смог сформулировать я.

Небрежное пожатие плеч.

— Переживу. Главное — результат. А он есть. Наш мальчик наложил в штаны.

— Но там, на выходе, люди! Вооруженные люди!

— И что?

Интересный вопрос. Действительно, и что? Что они ей сделают?

— Но это гвардия! Это не какие-то бандиты!

— Шимановский, ты ничего не понял? — она оторвалась от своего занятия и усмехнулась мне в лицо. — Все, что я сказала, на самом деле так. Я убью этого сукиного сына, как и любого, кто посмеет заступить мне дорогу. И мне ничего за это не будет. Это знает и он, и его подельники. И насколько бы продажны они ни были, насколько не преданы своему хозяину, дорогу мне никто не заступит.

— Потому, что своя жизнь дороже любых денег хефе, — закончил я за нее. — А раз за тебя придут мстить, то они покойники в любом случае, вне зависимости от того, убьют тебя, или нет…

Она довольно оскалилась, дескать, я молодец, затем бросила капсулу и поднялась.

— Все верно. Ну, ты как, готов?

Я поднялся тоже, но мои коленки отбивали чечетку.

— А если найдется хоть один идейный? Если заступит? И покажет этим нездоровый пример остальным? Геройство — заразная штука!

— Как ты думаешь, почему я в форме? — стала мне ответом ее глубокомысленная фраза. Я не нашелся, чем ответить.

В руке Катарины появился игломет — маломощный, ручной, но большего в помещении и не требовалось.

— А это на всякий случай. Именно на такой, о котором ты сказал. Ну как, готов?

Я несмело кивнул.

Она нажала на сенсор управления шлюзом, гермозатвор плавно поехал вверх.

— Пошли.

Нас ждало шесть человек — с оружием, но огнестрельным, и без доспехов. Судя по лицам, никто не спешил лезть на рожон. Гвардейцы были напуганы: не каждый день к ним в гости заглядывает кровожадный ангел семьи Веласкес, и не знали, как реагировать.

— Проблемы, мальчики? — усмехнулась им в лицо Катарина, показно убирая игломет за пояс. — Что-то не так?

Один из них, самый здоровый, перекрывающий спиной выход из помещения, опустил свой пистолет и посторонился.

— Никак нет, сеньора.

Остальные последовали его примеру, опуская оружие. Внутри у них клокотала природная, заложенная в гены любого представителя любой силовой службы планеты ненависть к «этим чертовым шлюхам, которым слишком много позволяют», но дальше клокотания та не выразилась.

Моя спутница активировала перед лицом вихрь козырька с изображением карты тюрьмы, и уверенно двинулась вперед: мне с трудом удавалось поспевать за нею. Нам навстречу то и дело попадались люди, но видя ее форму, окровавленную руку и непрошибаемое лицо, шарахались прочь.

Петляя по лабиринту коридоров и тоннелей, мы вышли в помещение, которое я окрестил камерой хранения — здесь у меня забрали личные вещи.

— Вещи сеньора Шимановского, пожалуйста, — обратилась Катарина к вмиг побелевшей служащей. Находящиеся в помещении два охранника предпочли убраться куда-нибудь в более спокойное место, оставив ее на съедение кровожадной ангелице. — Да побыстрее!

— Номер… Пожалуйста… — выдавила та.

Катарина назвала цифры, номер, присвоенный мне согласно заведенному здесь личному делу. Через минуту передо мной стояла большая пластиковая коробка.

— Вот, все здесь, сеньор.

— Проверяй, — бросила Катарина. — И распишись. Все как полагается.

Я кивнул и проверил. Вроде все. И навигатор, и браслет, и кое-что личное. Даже приснопамятная пластинка в сто империалов, оставленная мне девочкой с белыми волосами для откупа, да так у меня и забытая.

— Все.

— Отлично. Тогда… — Она развернулась ко входящим в помещение новым действующим лицам. — Мне нужен комиссар Феликс Сантьяго. И быстро.

На нас смотрели дула трех винтовок. В руках их держали одетые в легкую сине-желтую броню гвардии бойцы в полушлемах. Эти не собирались шарахаться и бежать, это именно бойцы, и лезть под пули — их работа.

Катарина медленно, не делая резких движений, извлекла из внутреннего кармана карточку и протянула одному из бойцов, ближайшему к ней. Тот аккуратно, также не делая резких движений, взял ее, осмотрел и передал напарнику, держащемуся чуть сбоку.

— Катарина де ла Фуэнте, императорская гвардия. Особые полномочия, при исполнении. Опустите оружие.

С другой стороны, с противоположного выхода, в помещение ввалилось еще несколько закованных в броню гвардейцев, которые также взяли нас на мушку. Никак подарок «нашего» комиссара, напоследок. Вот мразь!

Взявший карточку аккуратно отстегнул от бедра терминал и вставил ее в него, после чего долго всматривался в миниатюрный вихрь визора, появившийся над терминалом в момент считывания данных.