Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз - Терри Гудкайнд

Ричард промолчал, досадуя на самого себя. Он так боялся, что сестры причинят ему боль, что не думал больше ни о чем. Не осознал истинного значения того, что сделала Кэлен. А все потому, что ужасно боялся прошлого. Не думай о задаче, думай о решении, учил его Зедд. А он, ослепленный прошлым, не увидел будущего.

— Я понял, Натан, — кивнул он наконец. — А что ты имел в виду, говоря, что сестры не причиняют мне боли с помощью ошейника?

— Энн знает, что ты боевой чародей. Я говорил ей об этом задолго до твоего рождения, лет пятьсот тому назад, если не больше. Она должна была отдать сестрам соответствующий приказ. Причинять боль боевому чародею — все равно что пинать под зад барсука.

— То есть ты хочешь сказать, что боль каким-то образом высвобождает мою силу?

— Не боль. Следствие боли. Ярость. — Пророк указал на Меч Истины. — Когда ты обнажаешь меч, твоя ярость призывает магию. На самом деле все несколько сложнее: ты призываешь магию, а она вызывает в тебе ярость. Именно так все и происходит. Хочешь я покажу тебе, как коснуться Хань?

Ричард аж подпрыгнул.

— Да! Никогда не думал, что я это скажу, но да. Мне просто необходимо выбраться отсюда.

— Протяни руку. Хорошо. — Казалось, Натана окутала аура могущества. — А теперь утони в моих глазах.

Ричард уставился в бездонные голубые глаза. Они влекли его, затягивали в себя. Казалось, он взлетает ввысь, в бездонное голубое небо. Дыхание его стало прерывистым. Он скорее чувствовал, чем слышал приказы Натана.

— Призови ярость, Ричард. Призови ярость. Призови ненависть и бешенство.

На Ричарда нахлынули привычные ощущения, словно в руках у него был меч. Ярость, зародившись в самой глубине его существа, упорно пыталась прорваться наружу.

— А теперь ощути жар своей ярости. Почувствуй ее пламя. Хорошо. А теперь сосредоточь эти чувства на своей ладони.

Ричард легко перенес ярость магии на свою ладонь, направляя ее поток, ощущая ее мощь. В руке его вырос огненный шар.

— А теперь швырни ярость, ненависть и злость вместе с пламенем в камин.

Ричард выбросил вперед руку. Дрожащий огненный шар остался у него на ладони. Он посмотрел в камин и направил ярость вперед, отталкивая ее от себя.

Жидкий огонь взревел, ударившись о стенку камина, и взорвался, озарив комнату ярким светом.

Натан гордо улыбнулся.

— Вот как это делается, мой мальчик. Сомневаюсь, что сестры научат тебя такому и через сотню лет. Ты прирожденный чародей. Вне всякого сомнения. Ты — боевой чародей.

— Но, Натан, я не чувствую свой Хань. Я ощущал одну только злость, которую всегда ощущаю, когда сражаюсь мечом. Или когда защемляю палец дверью, если уж на то пошло.

Натан понимающе кивнул:

— Все правильно. Ты боевой чародей. Остальные владеют лишь одной стороной магии. Они черпают силу извне, используют то, что их окружает: воздух, тепло, холод, огонь, воду, короче, то, что им надо. Боевые чародеи иные. Они черпают силу изнутри. Ты управляешь не своим Хань, а своими чувствами. Сестры учат тебя, как всех остальных. Но тебе этого не нужно. Для тебя важен не процесс, а результат, ведь ты черпаешь силу внутри себя. Вот почему сестры не могут тебя ничему обучить.

— Что ты имеешь в виду, говоря «вот почему они не могут тебя обучить»?

— Ты когда-нибудь видел, чтобы белошвейка не попала булавкой в игольник? Сестры хотят, чтобы ты одновременно смотрел на руку, на булавку и на игольник. Именно так пользуются своей магией все остальные волшебники. Боевые чародеи не смотрят, они действуют. Их Хань срабатывает инстинктивно.

— Это был… волшебный огонь?

— Ну да, примерно как назойливая муха для разъяренного быка, — хохотнул Натан.

Ричард попытался снова, но ничего не получилось. Ярость не пришла. Он мог бы призвать ярость меча, но это было бы совсем другое, не то, что он делал с помощью Натана. Ярость не шла изнутри.

— Не получается. Почему я не могу повторить?

— Потому что я помог тебе, показал при помощи моей силы, как это должно выглядеть. Ты пока еще не можешь делать это самостоятельно.

— Почему?

Натан наклонился и похлопал Ричарда по макушке.

— Потому что это должно идти вот отсюда. Сначала ты должен осознать, кто ты есть, и принять это как должное. А ты не веришь. Ты все еще противишься своей сущности. Пока не поверишь, пока не примешь себя таким, какой ты есть, ты не сможешь призвать свой Хань, свою силу. Разве что в состоянии всепоглощающей ярости.

— А головные боли, связанные с моим даром? Сестры сказали, что без ошейника я от них умру.

— Сестры смотрят на правду, как на хрящ в куске мяса: едят ее, только если умирают с голоду. Они хотят держать нас здесь, чтобы использовать так, как нужно им. То, чего они пытаются достичь, обучая тебя, я только что сделал. Головные боли, конечно, опасны, но опасны лишь в том случае, когда юный чародей предоставлен сам себе. Когда у тебя были головные боли, ты мог от них избавиться?

— Да. Иногда, когда сосредоточивался на стрельбе из лука или когда что-то внутри предупреждало о надвигающейся опасности. Или когда я был зол и пользовался магией меча. Тогда боль отступала на время.

— Это потому, что ты приводил дар в гармонию с разумом. Единственное, что требовалось, чтобы твой дар тебе не навредил, — это немного тебя проинструктировать. Что я сейчас и сделал. Волшебников должны обучать волшебники. Волшебнику ничего не стоит привести твой дар в гармонию с твоим разумом, потому что для этого нужен мужской дар, обучающий мужской дар. То, что я сейчас проделал, надолго исключит возможность того, что твой дар навредит тебе, и никакой Рада-Хань тут не нужен. В дальнейшем обучение у какого-нибудь волшебника поможет тебе сделать следующий шаг и защитит тебя, пока ты не достигнешь мастерства. Важно только, чтобы рядом всегда был кто-то, кто способен тебе помочь. Сестрам потребуется лет сто, чтобы показать тебе то, что показал сейчас я. Ошейник — лишь предлог, чтобы держать нас в плену. На самом деле сестры преследуют свои цели. У них есть собственные идеи по поводу обучения волшебников. Они хотят управлять волшебниками.

— Но зачем?

— Сестры считают, что именно волшебники повинны во всех бедах, которые обрушиваются на человечество. И если они, сестры, будут держать эту силу в узде, управлять ею, внушать носителям силы определенные принципы, они смогут донести свет своей веры людям. Эти фанатички уверены, что они одни знают истинный путь к вечному блаженству в сиянии славы Создателя. И потому считают себя вправе пользоваться любыми средствами.

— Значит, того, что ты мне сейчас показал, достаточно, чтобы дар не убил меня и без ошейника?