Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя - Василий Головачев

– Добей! – ощерился «сержант», вынужденный снова обратить внимание на старуху.

Антон поднял тазер, пребывая в состоянии полусна-полуяви. В голове – звонкая пустота, ни одной мысли. Только гулкое эхо предупреждения Рудика: «Тебе принесут ее (Валерии) скальп! Или фрагменты твоих дочек!»

Илья метнулся к нему через весь коридор, но вряд ли успел бы достать, если бы не Данила. Молодой художник толкнул ногой стул, тот попал Громову в колено и заставил ловить равновесие. Поэтому молнии разряда прошли мимо Ильи. Затем Пашин вцепился здоровой рукой в Антона и начал бороться, мешая выстрелить еще раз.

И снова в схватку вмешался Данила.

Он оказался рядом, рванул Антона за плечо и толкнул его в лицо растопыренной ладонью с такой силой, что тот улетел в угол гостиной, с грохотом опрокинув подставку с телевизором.

На несколько секунд движение прекратилось.

«Товарищ сержант», округлив глаза, смотрел на Данилу.

Бабушка Милолика глядела на «сержанта» с кротким выражением побледневшего лица, но глаза ее были полны сияния и силы.

Данила и Пашин смотрели на Громова.

Антон потряс головой, вскочил. Из носа на губу ему скатились две кровавые дорожки. Он вытер их тыльной стороной ладони, скривился, потянул из захвата «швепс», другой рукой достал нож.

– Прекрати! – негромко сказал Илья. – Все кончено, Антоша. Никогда не думал, что встречу тебя… так.

Из кухни показалась голова Рудика, его рука с пистолетом: он целился Илье в спину.

И тогда Антон сделал то, чего от него не ждали: выстрелил из «швепса» в Рудика! А затем в «сержанта Сидорова», также схватившегося за пистолет.

Из дула «швепса» вылетели две прозрачные «пули», похожие на сосульки, одна звучно шлепнулась в лоб Рудику, обволакивая его лицо студенистой массой, вторая нашла руку «сержанта». Обе «пули-сосульки» вспенились, обтекая «препятствия» тонким слоем пены, и эта пена мгновенно застыла.

Рудик успел-таки выстрелить, но ни в кого не попал, с приглушенным воплем выронил пистолет и начал судорожно сдирать с лица затвердевшую пену. «Товарищ сержант Сидоров» тратить время на очищение руки не стал, метнулся к двери, зашипев, как кошка, и выбежал в коридор.

Оглянувшийся на них Илья перевел взгляд на Антона, качнул головой, сказал: «Подождите», – и выволок Рудика на лестничную площадку, спустил его с лестницы, так что напарник Громова пересчитал ребрами и головой все ступеньки.

Ожившая бабушка Милолика всплеснула руками, засуетилась, принесла холодной воды в ковшике.

– Вот, попейте, родниковая, снимает все боли.

Илья глотнул воды, протянул ковшик Антону. Тот залпом допил воду, сел на диван, ни на кого не глядя, сгорбился.

Данила посмотрел на Пашина.

– Что мне делать?

– Иди к себе в спальню.

Данила поставил на место телевизор, скрылся в своей комнате.

Илья присел на стул, прислушиваясь к звукам за стенами квартиры.

– Прости, что не нашел времени разыскать тебя. Не было бы этой… встречи. Рассказывай.

– Что? – глухо проговорил Антон.

– Что произошло? Как ты здесь оказался? А главное – почему стал работать на эту мерзкую команду?

– Они пригрозили… убить Валерию… и девочек…

Илья потемнел, разглядывая друга, с которым не виделся почти три года.

– Рассказывай все.

Антон помолчал, все так же глядя в пол остановившимися глазами, потом начал говорить. Через десять минут Илья знал все, что случилось с Громовым за последний месяц.

– Понятно. – Он помял лицо ладонями. – Храм мы уничтожили, но секта жива. И живы ее колдуны, продолжающие свое черное дело. Ловко они тебя захомутали.

Кто-то вошел в квартиру, пахнуло холодным воздухом.

Илья оглянулся.

В гостиную заглянула Милолика, за ней вошел Георгий, остановился на пороге, кивнул Илье и выглянувшему из комнаты Даниле, окинул поникшего Антона цепким взглядом.

Тот поднял голову. Несколько мгновений Витязь и его бывший соратник смотрели друг на друга. Потом Антон криво усмехнулся, встал.

– Я знаю, что вы обо мне думаете… мне нет прощения… но у меня не было выбора…

– Ошибаешься, – мягко проговорил Георгий. – Выбор у человека есть всегда. Садись, поговорим.

Антон помедлил, играя желваками, отвернулся, сел.

Данила, поняв, что у взрослых свои разговоры, деликатно скрылся в своей комнате.

– Принеси-ка горячего чайку с медком, – попросил Георгий бабушку Милолику. – Моего любимого, зеленого, с эстрагоном, освежающего. Ну, а вы, други мои, выкладывайте, что произошло.

Илья коротко поведал ему историю вербовки Громова служителями секты Морока.

– Да, они умеют обрабатывать людей, – задумчиво сказал Георгий, поглядывая на Антона. – Ты ведь тоже не так давно очнулся от морочного безразличия к жизни?

Илья поморщился.

– Я с себя вины не снимаю.

– Виноваты мы все, что не сразу отреагировали на заклятие, наложенное Мороком на наш Род. Но речь не об этом. Что делать с ним?

– Ничего, – мрачно сказал Илья. – Пусть сам разберется в себе, в своей жизни, что он делал и делает не так, какие ошибки допустил. И он вернется. Но ему надо помочь. Точнее, не ему, а его жене – ей грозит опасность. Хха никогда не бросают слов на ветер и могут запросто взять Валерию с детьми в заложники.

– Это правда, – согласился Георгий.

Бабушка Милолика принесла чай, расставила чашки, варенье и мед в розетках, сухарики.

– Пейте, гости поздние, и Данилушку пригласите.

– Я пойду, – встал Антон, избегая смотреть на присутствующих. – Или я ваш пленник?

Георгий и Пашин переглянулись.

– Тебе нельзя идти домой, – сказал Илья.

– У меня нет дома.

– Я имею в виду квартиру, где ты сейчас живешь.

– Что-нибудь придумаю.

– Иди к жене, – негромко посоветовал Георгий.

Антон вскинул голову.

– Мы же с ней… она никогда не…

– Объясни ей все, скажи всю правду.

– Она не поймет…

– Если любит – поймет.

– Если…

– Иди, иди, – присоединился к Георгию Илья, с сочувствием глядя на растерянное лицо друга. – Если ты этого не сделаешь, так и будешь ходить кривыми стежками-дорожками. К тому же тебе будет легче защитить свою семью от возможного визита хха, находясь рядом. Завтра во второй половине дня я тебя найду.

Антон закрыл глаза, бледный до синевы, постоял так немного, побрел из гостиной, деревянно переставляя ноги. Хлопнула входная дверь. Стало тихо.