Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава - Александр Витт

Вошел Милослав, сын новгородского князя. Аристократическая бледность подчеркивалась ярким, пурпурного цвета платьем и белыми сапогами, к которым не прилипло ни комка грязи. Медленно, словно в трансе, он остановился между сундуками и, встав на одно колено, жестом показал, что приносит в дар Принцессе и её отцу всё то лучшее, что собрали для него новгородские купцы. Выглядело это излишне пафосно, но по лицу Густава я понял, что решение принято. Для порядка он повернулся к Хелене, дабы выспросить её согласия, что, впрочем, было излишней формальностью. Но не успел.

Странная возня около входа заставила его повернуться. С грохотом распахнулись створки, и в зал вступил коренастый мужчина с круглым красным лицом. За ним виднелись двое служителей, которые ввели в зал огромного медведя, ранее развлекавшего горожан на рыночной площади. Тотчас же веселые московские музыканты побросали трещотки-бубенцы и, сгруппировавшись вокруг этой живописной композиции, стали продвигаться к королю и Принцессе.

— Я князь Воевода Ярославский. Пришел свататься к несравненной принцессе Хелене, урожденной Эстрельской.

Голос Воеводы был груб. Презрительная интонация, с которой он цедил притворно вежливые слова, не давала никаких шансов на продолжение веселья. Огромный медведь за его спиной придавал этой кучке средневековых террористов вид устрашающий и потенциально кровавый. Густав остался сидеть на своём месте, даже не поменяв позы. Лишь капитан Бонавентура незаметно придвинулся к королю, чуть передвинув перевязь шпаги.

— Воевода, я отдаю её за Милослава. Принцесса дала мне своё согласие.

— Ваше Высочество, я склоняю голову перед вашей волей. Но можно мне самому спросить Принцессу?

Наглость подобного предложения была столь очевидна, что в зале наступила кристальная тишина. И тут случилось непредвиденное: медведь, чуя торжественность момента, а скорее, по причине обжорства конфетами от щедрот местных выборгских ребятишек, медленно присел. Далее произошло то, что в приличном обществе стараются обходить стороной. Михаил Потапович хрюкнул и сотворил огромную кучу с сопутствующим букетом таких сильных ароматов, что вызвал у собравшихся действительно благоговейный трепет, граничащий с поклонением.

Момент был безнадежно испорчен. У Воеводы вытянулось и побелело лицо, он начал медленно поворачиваться назад, занося руку с кривой татарской саблей, которую стрельцы предпочитали в ближнем бою. Я понял: мишке пришла хана. Из устрашающей трагедии ситуация мгновенно превратилась в фарс.

Вытянув из сумки гранату со слезоточивым газом, я незаметно, через спину, быстрым движением кинул её в сторону незваных пришельцев. Потом вторую — для страховки. Серый едкий дым сделал задачу передвижения непростой, но не для того, у кого есть спецсредства. Они у меня были, и я, с загубником во рту и линзами в глазах, прыжками, перепрыгивая через повалившихся и кашляющих дворян, слуг, медведя и стрельцов, бросился к трону. Воевода успел по касательной резануть мне ногу, но я упорно продвигался к Принцессе. Дым вот-вот застелет ей глаза. Я схватил её, сдернул со стула и мимо ошалевшего Густава, не поменявшего позы, побежал к потайному ходу.

— Весело? — спросил я её и поцеловал в губы.

— А папа?

— Я видел только что Бонавентуру, он выведет его через боковой вход.

Не давая ей опомниться, я поволок постоянно оглядывающуюся Хелену к чёрной лестнице. Открыть дверь, быстро! Нет, что-то заело. Пся крев! Защелка была заперта изнутри…

Сзади в дыму всё шло своим чередом. Мычание и возгласы удивления — это ещё ничего. Хуже, что я вычленил из этой какофонии четкие звуки трещотки — кто-то натягивал на арбалете тетиву. Через пару секунд слева от меня прожужжала стрела, воткнувшись в спинку стула. Заодно, правда, чёрное древко в конце пути чуть задержалось и продырявило насквозь шею первого кандидата в мужья по имени Милослав.

Ладно, ребята не лыком шиты, дело знают. Теперь возьмутся за нас. Я в пятый раз ударил сапогом по потайной двери и сломал-таки одну доску. Выбить защелку теперь плевое дело.

Скатившись по трем пролетам узкой и жутко темной лестницы, мы не переломали ноги только чудом. Запах духов Принцессы волнами накатывал на меня, и я чуть притормаживал на поворотах, принимая на руки силами центробежных сил тело, стремившееся впечататься на поворотах в камень стен. Наконец мы ввалились в нижние покои, далее со свистом влетели в двери на выход.

Уже темнело, и тучи набежали на солнечный диск, катящийся за часовую башню. Прохлада от залива после смрадного воздуха королевских покоев заставила меня на полсекунды остановиться. «Ты дышишь прерывисто и очень сексуально, будто не от бега. Белое платье в глубокой тени от крепостных стен приобретает синеватый оттенок». Оглянувшись, я увидел Кота, который спокойно вылизывался и не обращал на нас ни малейшего внимания. Ну и отлично, хоть кто-то сейчас спокоен.

Тишину нарушал такой обыденный визгливый звук стрелы и удар кованого наконечника о камень внутреннего дворика Замка. Я поднял голову и увидел, что арбалетчик угрожающе высунулся из бойницы наверху и прикидывал, сколько мне ещё осталось прожить. А нам с Хеленой надо преодолеть ещё шагов двадцать по брусчатке двора и два пролета ступеней по лестнице в башню. «Чертов Эрик, я тебя теперь люблю как родного, появись быстрей, будь ласка!»

Бежать, конечно, было легко, слишком. Но я не в кружевном платье и туфельках — и Принцесса упала, запутавшись в бесчисленных кринолинах. Я притормозил, пытаясь помочь ей встать. Бац! В мою голень воткнулась стрела. Повозившись вместе, встали. Боль адская. Не верьте рассказам, будто при стрессе этот ад притупляется, враки все.

Наконец мы оказались на ногах и побежали уже ко второму пролету лестницы, к самому входу в башню. Тут-то мне стало совсем нехорошо — арбалетчик целился мне в спину, но попал в вену на бедре, где меня до этого уже сумел достать нож Воеводы. У меня оставалось не больше получаса. Тут и перетягивать не надо, всё бессмысленно.

Как быстро всё закончилось, я даже не успел повеселиться на балу, не пощупал местных выборгских красавиц, не напился вдоволь вина из погребов Замка. Жутко обидно.

Последний рывок. Мы, тяжело дыша, как стадо французских быков, вбежали в двери башни, и я с каким-то странным удовольствием с грохотом задвинул засов. Теперь, когда две последние стрелы зря ударили в дубовые доски башенного входа, я со стоном повалился на пол. Хелена сквозь дыхание, похожее по звучанию на меха кузнеца, кричала мне в ухо, вызывая меня из беспамятства:

— Ты со мной?! Рано умирать, — добавила она устало, осматриваясь по сторонам со смесью азарта и обреченности.