О времени и о себе - Валерий Вячеславович Смирнов

К приезду Наташи с Ромой летом семидесятого года я купил диван-кровать калининградской фабрики, детскую кроватку, необходимую посуду, тазы, постельное бельё — всё в своём военторге. Все продукты можно было купить в своём магазине, снабжение было хорошее. Дома я бывал редко. Иногда удавалось съездить в Советск. Тогда там было много свежей рыбы, речной и морской. Как-то мы купили крупных лещей, засолили, повесили над окном просушить. Оказалось приманкой для воров. Украл солдат, увидел только спину. В двадцати метрах от дома начинался лес, дыру в колючке сделали заранее. Лещи были с лопату, толстые и жирные. Съели только пару, а было 15 штук.

Иногда ходили купаться на Чёрное озеро, в лес за грибами, но это случалось редко. Кроме леса к части примыкал яблоневый сад. В конце сентября в казармах вместо портянок пахло яблоками, они были везде. Солдаты и мне на квартиру притащили матрасовку антоновки. Я их засыпал в диван-кровать и на пол. Хватило до конца января.

Второй год службы проходил, как и первый. Занятия с водителями, парковые дни — ремонт и обслуживание техники. КРАЗ-214 — сильная, надёжная машина. За два года службы ни одного ремонта двигателя, ходовой части. Но поскольку движение машины на 90 процентов приходилось по бездорожью, кроме того работа на месте мощной лебёдкой при погрузке понтона на свою платформу, слабым оказывался диск сцепления. Его приходилось частенько менять, особенно, если водитель неопытный. Слабым местом был запуск двигателя при морозе. На КПП парка всегда стоял дежурный тягач с водителем, у которого двигатель всегда был прогрет, а в сильные морозы этот тягач стоял с непрерывно работающим двигателем. При помощи тягача за 15 минут заводили все 15 КРАЗов с буксира в любую погоду. Зимой при поверках в парке, когда буксиром заводить нельзя, я использовал эфир, капая его непосредственно во впускной коллектор. Для этого надо иметь определённый навык и чутьё: много дал — двигатель пойдёт в разнос, мало — не заведётся. В любое время года и суток наша часть должна была быть готова покинуть расположение за 40 минут и убыть в запасной район сосредоточения, не утрачивая боеспособности. Зимой и летом туда чистили дороги, меняя этот район каждые полгода. Если строевая машина или катер был неисправен, то я, как зампотех, не имел права покинуть парк, пока техника не будет готова к маршу. Иногда приходилось сутками заниматься ремонтом, привлекая ремвзвод.

Период осень 1970-го — зима 71-го прошёл как под копирку первого года моей службы. Семья была рядом, но даже ночевать дома приходилось редко. Единственное событие — замена стрелкового вооружения калибра 7,62 на калибр 5,4 мм — новая пулька со смещённым центром тяжести. Всё стало намного легче, как игрушки. Первые стрельбы на полигоне прошли нормально.

В конце июля — начале августа 1971 года проходили показательные учения для слушателей академий стран Варшавского договора на реке Неман в районе Юрбаркаса. Полигон длиной 120 км, ширину не знаю. Наш батальон долго готовился, но мы были сняты с учений на марше, двигаясь в район сосредоточения, как уничтоженный бомбёжкой. Все направились в расположение. Мне приказали командовать верховой брандвахтой в течение двух суток. На этом основании я попал в приказ по округу и дембель мне задержали. Учения предусматривали боевые стрельбы и форсирование Немана сходу мотострелковым полком с частями усиления (танки, артиллерия). Министром обороны СССР был маршал Гречко.

В состав брандвахты входило: ЗИЛ-157, катер БМК-130, приданная радиостанция с радистом и шесть человек личного состава. Питание — сухой паёк. Располагались примерно в полутора километрах, в зоне прямой видимости. Поскольку Неман судоходная река, по ней двигались баржи, малые теплоходы типа «Заря» с водомётным двигателем и малой осадкой. Такой теплоход легко преодолевал мелководье, не нуждался в пристани и мог причалить к берегу в любом месте. Остановить его по сигналу затруднений не представляло. Остановить баржу было гораздо сложнее, а моторки проскакивали, как мыши. Заранее услышать моторку сложно, потому что шумит зиловский двигатель своего катера. Моей задачей было по кодовому сигналу радиостанции и трёхцветной ракеты остановить все суда, плывущие по теченю сверху, до команды отбой. Приходилось всё время быть на фарватере32 с мощным громкоговорителем. На второй день в девять утра была дана команда прекратить движение. Началась артподготовка противоположного берега боевыми минами и снарядами. У меня был хороший бинокль, и я всё наблюдал. Весь берег и дальше — сплошные разрывы, дым. Было видно, как в воздух летели брёвна, бочки. Чуть в стороне от исходного берега и в метрах пятистах от нас, на бугре, была построена трибуна, с которой слушатели академий наблюдали за происходящим. Все были в касках.

Ещё не осел дым от разрывов, как с исходного берега десятки машин с высоты около метра стали прыгать в воду и устремлялись на тот берег. Зрелище непередаваемое. Как я узнал позже, первый раз демонстрировали новую технику — БМП (боевая машина пехоты). Всё действие длилось 25–30 минут. Через час поступила команда «отбой». За эти полтора часа пришлось остановить только одну «Зарю». Видимо, заранее предупреждали население.

Когда прибыл в часть, дали команду в пять утра выехать на место расположения полка, который форсировал Неман, и зачистить территорию. У меня была машина ЗИЛ и пять солдат. За два часа нагрузили полную машину: очень много проводов, кабелей на катушках и в бухтах, распущенных на деревьях и кустах, шинели, бушлаты, противогазы, новые палатки, две полевые электростанции и много посуды, котелков и т. д. Оружия и боеприпасов не нашли. Около двух недель полторы тысячи человек и техника занимались подготовкой к форсированию. Целую неделю к нам приезжали представители частей за своим имуществом. Участие в этих учениях задержало приказ о моём увольнении на два месяца.

В июне 1971 года воинская часть 52440, где я служил, передислоцировалась в город Советск. Личный состав разместили в казармах, территория для техники была выделена на немецком кладбище. Оно было вплотную к забору территории тяжёлого танкового полка. Рядом была и наша казарма. Посредине кладбища проходил овраг, предстояло много земляных работ.

В течение недели два батальонных БАТа превратили кладбище в ровную площадку, огородили столбами, двумя рядами колючей проволоки. При сносе кладбища на поверхности было много разбитой и раздавленной посуды, но что-то и уцелело. Некоторые оборотистые солдаты отправляли домой посылки с посудой. (Перед выселением немцы прятали ценное для них имущество, которое не могли