Зеленый фронт (СИ) - Агишев Руслан

— Вот недотепа! — воскликнул офицер, стряхивая с сапога несколько заползших червей. — Что там разлегся! Бегом! Всех в ружье! Что! Сейчас ты у меня домычишься!

Со стороны упавшего раздавалось какое-то мычание, прерываемое мощным трепыханием.

— За мной! — махнул рукой обер-лейтенант. — Бараны! Вы по домам! Ты, к господину майору! Надо найти бензин, чтобы залить эту дрянь! А ты что валяешься!

Подошедшему офицеру открылось совершенно неправдоподобная картина. Упавший капрал никак не мог подняться из травы. Глаза выдели отдельные фрагменты… Мелькали пыльные сапоги, казалось, они несколько лет не знали щетки… Дергалась поцарапанная рука с узким золотым кольцом. Судорожно сжимаясь и разжимаясь, она пыталась за что-то ухватиться… Отлетел в сторону карабин с оторванным ремнем… Блеснул бочонок патрона… Офицер сделал шаг с тропинки и присел, пытаясь рассмотреть, что же происходит в этих зарослях…

— Боже…, - отшатнулся он назад и упал назад. — Боже мой, спаси и сохрани…

Помогая себе руками, он пытался отползти от этого ужасного места подальше. Из под сапог взметнулась трава и земля. Руки, наконец, коснулись твердой поверхности тропинки.

— А-а-а-а-а! — тонким, женских голосом засипел он, вскакивая на ноги. — А-а-а-а-а!

Дрыганье ног уже почти прекратилось, но гибкие древесные корни продолжали крепко стягивать грудь солдата, не давая ему подняться. По лицу копошилась луговая живность. Раздувая ноздри и дико вращая глазами, капрал еще боролся за свою жизнь… Крошечные темные усики все также растягивали его рот, словно держатели у опытного дантиста. Судорогой сводило его губы, бессильно трепыхался язык, пытаясь вытолкнуть наружу глубок склизких копошащихся червей…

— Да…! Вот! — что-то безумно бормотал офицер, на спотыкающихся ногах ковыляя в сторону ближайшего дома. — Это же… Черт! Как же так?!

Молодой выскочка, которого влиятельный папа-промышленник устроил подальше от боевых действий, но с прицел и здесь заработать железный крест, а то и не один, сошел с ума. Дотянув до дома, он начал скрести ногтями по бревнам и жалобно просить:

— Откройте мне. Откройте, ради бога! Скорее! Это же, обер лейтенант! Только не молчите!

Он пожалуй еще бы долго мог так стучать и царапать бревна, если бы не подломившиеся под ним доски. Импровизированный тротуар, который в дождливую погоды выручал хозяев, сейчас не смог помочь… Крепкие сосновые доски, хранившие на своих боках крошечные следы чьих-то укусов, оказались скрывали под собой настоящее грязевое болото.

— Нет! Нет! Папа! — рыдал он, стараясь ухватиться хоть за что-то. — Забери меня к себе домой!

С чавканьем земля приняла и его и остатки расковырянных досок.

Остальные также далеко не ушли. Один из патрульных и молоденький солдатик, первых показавшим на странных червей, дошли лишь до поворота, где практически без всякого шума провалились в яму. Повар пожил чуть дольше. Испытывая просто патологическую ненависть к любому ползающему и летающему существу, он шел строго по тропинке. Лишь около штаба, возле стены которого он остановился перевести дух, ему не повезло — путь в дом преградила собака майора. Последние несколько недель тот всячески прятал своего любимого пса от любого начальства, опасаясь неумолимого требования исполнить приказ о введении карантинных мероприятий…

— Все! Похоже каюк, — пробормотал Отто, хватаясь за нож. — От этого хрен убежишь…

Пес, для которого повар по вполне объяснимым причинам был самым любимым другом, свирепо скалил зубы. Поджарое туловище с короткой черной шерстью, словно парадный мундир у эсэсовцев, было перетянуто светлыми шнурами. Около головы шнуры заканчивались крошечными отростками, которые ныряли в ушные раковины.

— Аминь, — успел только сказать Отто, как пес бросился на него.

… Лес ни на кого не обижался, не старался кому-то отомстить или навредить… Нет, ни в коем случае! Он лишь действовал, как действует живой организм, когда в него попадает чужеродная ткань… Он просто осуществляет действие…

Солдаты умирали в избах даже не проснувшись. Мирно посапывая во сне, оглушительно выдавая храпака, они просто не успевали проснутся… Сотни корней вырывались из земляных полов и рвали человеческие тела на части.

Глава 28

Старшина не спал уже вторые сутки. Какая-то неосознанная тревожность душила его, заставляя выделять в кровь адреналин в убийственных дозах.

— Помните, я просил вас ничего не говорить о Лесе остальным? — угрюмым голосом спросил он у своих “старичков”, с трудом забившихся к нему в шалаш. — Что-то хреново мне? Чую я что-то плохое…

Странно было такое слышать от кряжистого мужика с длинной бородищей и кулаками, больше похожими на набалдашники для кувалд. Однако, чувствовало, что разговор был серьезным. Старшина внимательно смотрел на товарищей.

— А в чем тревога-то? — не выдержал один из бойцов, сидевший справа. — Вроде дела идут нормально… С едой проблем нет. Крыша над головами есть. Может скоро связь с нашими наладим, да и, командир, Лес же с нами.

Промолчав немного, Голованко выдал:

— Вот о нем-то я и беспокоюсь больше всего… Леший его задери! Все знают кого Серега недавно приволок со стороны села? Бабу с ребенком… Воот! Если не слышали, что она гутарит, то расскажу.

Он развязал мешочек и достал понюшку табаку. Потом легким движение насыпал его в приготовленный заранее листочек и скрутил.

— Тут недалече, — начал он, задымив самокруткой. — Женщина с дитем чуть в яму не угодили. Серега говорит, что трещина сама собой шла по земле (кивок в сторону сидевшего рядом партизана).

— Точно, точно, — очнулся тот, ковыряя в своих ногтях. — Идет себе и идет ровно на них, а потом раз и в стороны… Я потом посмотрел. Яма глубоченная. Хрен ее перескочишь! Первый раз такое видел!

— Ой не спроста все это, — чуть не по бабьи запричитал старшина. — Леший его задери! Да и Андрюху толком то не слышно и не видно. Так, братцы… Давайте-ка вспоминайте, кто и что за последние пару дней видел или слышал странного… Надо покумекать хорошо! А то, чую, что-то плохое идет…

Случай с поварихой всплыл в самую первую очередь.

— Помню, помню…, - пробормотал Голованко, отмахиваясь от говорившего. — Шла с ведрами, увидела что-то и начала орать, как резанная… Что там было, хрен его знает? Знаете же эти бабские росказни. О каком-то человечке орала. Говорит, прыгал и бегал! Ладно, еще что?

Вдруг один из бойцов полез за пазуху и что-то вытянул на свет.

— Вот, сегодня только нашел у дерева, — проговрил он, вытягивая ладонь. — Сначала хотел выкинуть, а потом решил ребятишкам отдать.

Между пальцами лежал совершенно обычный патрон от советской винтовки. Золотистые бока, острая головка, четкий ободок — все было обычным, кроме… Само тельце патрона было пронизано крошечными, с игольное ушко, отверстиями, из которых вылезали вездесущие корни.

— Вот это уже интереснее, — начал вертеть в руках эту мохнато-блестящую штуку командир. — Чтобы мне провалится на этом самом месте! Какая тонкая работа!… Черт! К какому лешему работа! Ты, Микола, где его, говоришь, добыл? Там точно больше ничего не было? Можа еще пойти поглядеть?!

— Да, нет, командир, — отрицательно качнул головой боец. — Я там все сам на карачках пролазил… Думал ведь наши кто балуются! Может из ребятни кто-нибудь?

— Шибко тонкая работа, — проговорил в раздумье старшина, и так и эдак вертя патрон. — Нет, не они это! Тут что-то другое! Так, что еще есть странного?!

Собравшиеся, затягиваясь самокрутками, помалкивали.

— Тогда я добавлю чутка, — заговорил Голованко, устраиваясь по удобнее. — Вещи у людей пропадать стали… Все мелочи конечно. Я поэтому больно шум поднимать не стал… Кто-то тащит всякую мелочь! Ну там гривенник, заколку, кружку, вот смотрю патрон… Не ясно кому это все нужно? Что думаете?

— Точно ведь, зеркальце у меня кто-то тиснул третьего дня, — вдруг вспомнил Сергей, почесав голову. — Я когда заметил, еще подумал, что ребетня балуется… Ну, думаю, хрен с ней! Что мне жалко что ли!