Пария - Грэхэм Мастертон

— Ты действительно думаешь, что сможешь что-то сделать?

— Во всяком случае, попробую.

Он встал и отложил бумагу. Он не мог сдержать улыбки.

— Я не могу дождаться, чтобы рассказать это Констанс, — заявил он. Она будет прямо-таки восхищена.

— Никак не пойму, чем здесь можно восхищаться.

— Джонни, дорогой, ведь это же великолепная новость, во всех отношениях. Почти во всех отношениях. Как только тебя выпустят и ты вернешься домой, мы сможем посетить тебя, ведь так? И тоже увидим доченьку, Джейн.

Я не знал, что ему можно еще сказать. Я неуверенно подал ему руку, а потом плюхнулся на складной стул так, будто кто-то приложил меня по голове увесистой палкой. Мистер Бедфорд вышел. Я слышал, как скрипят резиновые подошвы его ботинок по натертому полу коридора.

Сержант снова сунул голову в дверной проем.

— Чего ждешь? — бросил он. — Пора возвращаться за решетку.

11

Меня освободили ближе к вечеру под залог в семьдесят пять тысяч долларов. Залог внесла строительная фирма округа Эссекс, главным пайщиком которой была миссис Констанс Бедфорд. На дворе было светло, ветрено и сухо. Том Уоткинс, один из клерков Уолтера Бедфорда, ожидал меня и отвез домой.

Том Уоткинс был молод, носил небольшие встопорщенные усики и очень легко краснел. Он еще никогда не имел дела со случаем убийства, и я наверняка пробуждал в нем страх.

— Я читал полицейский рапорт о смерти миссис Саймонс, — сказал он мне по пути. — Ужасающая смерть.

Я поддакнул. Я не был в состоянии рассказать кому бы то ни было, как глубоко меня потрясли события прошедшей ночи. Я все еще чувствовал себя выведенным из равновесия, и при одних только воспоминаниях меня начинало тошнить. И все еще видел перед глазами эту цепь, пробившую внутренности миссис Саймонс, холодную и безжалостную, которую не могла убрать никакая человеческая сила. А хуже всего было, так это то, что я все еще был перепуган. Если духу мертвого мужа миссис Саймонс хватило сил и жестокости, чтобы пробить свою жену цепью, то что Нийл может сделать с Чарли Манци? А что может сделать Джейн? Из слов Уолтера Бедфорда было ясно, что Чарли, миссис Саймонс и я не были единственными людьми в Грейнитхед, которых посещали мигающие призраки умерших родственников.

По непонятным причинам казалось, что в этом году такие явления происходят активнее, чем обычно, хотя я жил в Грейнитхед не достаточно долго, чтобы знать, что значит «обычно». Миссис Саймонс упоминала, что эти явления сильно зависят от времени года, что летом они случаются чаще и более сильны, чем зимой. Один Бог знает, почему: может, летом воздух более пропитан электричеством, которое естественным образом усиливает призраки?

— Мистер Бедфорд вытащит вас из этого болота, — заговорил Том Уоткинс. — Надо только немного подождать. Он уже разговаривал с окружным прокурором, а завтра у него встреча с начальником полиции. По сути дела, полиция тоже не верит в вашу виновность. Они понятия не имеет, как миссис Саймонс была надета на эту цепь, и вообще не считают, что на эту цепь ее засадили вы. Вас же арестовали по формальным причинам, ну и просто чтобы успокоить прессу.

— Значит, об этом пишут? Я еще не читал сегодняшних газет.

Том Уоткинс кивнул в сторону заднего сиденья.

— Там лежат местные ежедневные газеты. Смотрите сами.

Я потянулся и взял «Грейнитхедские ведомости». Заголовок гласил:

«Ужасное убийство в Грейнитхед. Вдова пробита цепью. Арестован местный торговец антиквариатом».

Ниже была траурная фотография миссис Саймонс десятилетней давности и моя фотография, сделанная перед лавкой «Морские сувениры» в день открытия.

— Неплохая реклама, — заявил я. Я сложил газету и бросил ее обратно на заднее сиденье.

Том Уоткинс въехал на Аллею Квакеров, свернул к моему дому и остановил машину.

— Мистер Бедфорд сказал, что позвонит вам позже вечером. Он должен договориться о визите.

— Да, — подтвердил я.

— Вам нужно что-нибудь еще? Мистер Бедфорд сказал, чтобы я доставил вам все, что вы пожелаете.

— Нет, это, наверное, все, большое спасибо. Сейчас мне, пожалуй, больше всего нужно выпить.

— Ну, с этим, думаю, вы справитесь сами.

— Конечно. Благодарю, что подвезли. И прошу поблагодарить мистера Бедфорда.

Том Уоткинс уехал, и я снова стоял перед домом один, руки в карманах, не имея понятия, что ожидает меня в нем, какие удивительные явления, источника которых я не знал и о которых мог только догадываться, будут меня беспокоить. Откуда появляются эти призраки? С неба или из ада? Или, может быть, из какой-то неизвестной области возмущений, из запутанного мира психической энергии, где души умерших мерцают и плавно то исчезают, то появляются, как искаженные радиосигналы, которые иногда можно перехватить ночью?

Дом наблюдал за мной равнодушными, прикрытыми глазами. Я пересек садовую тропинку, вынул ключи и открыл входную дверь.

Все выглядело точно так же, как и вчера вечером. По крайней мере, у меня хватило ума выключить плиту, прежде чем я вылетел из дома. Наполовину приготовленная лазанья лежала на средней полке. Я вошел в гостиную. Огонь погас, пробравшийся через каминную вытяжку ветер выдул пепел на ковер. Мои книги лежали разбросанные по полу, а изображение «Дэвида Дарка» стояло, горделиво опираясь о ножку кресла.

Я прошел через комнату и выглянул через квадратные стекла окна в сад. Отсюда я видел часть спинки кресла качелей и кусок сада справа от тропинки. Вдали, над заливом, клубились серебристо-серые тучи. Чайки, размахивая крыльями, кружили над водой, как обрывки газет, несомые ветром. Я прижался лбом к холодному стеклу. Впервые в жизни я чувствовал себя побежденным.

Может, мне следует навсегда уехать из Салема? Продать дело и переехать в Сент-Луис? Может, у меня еще есть шанс получить прежнее место в «Мидвестерн Кемикал Билдинг»? Действительно, я потерял два года и должен был бы затратить много усилий, чтобы вернуть квалификацию, но что это значит в сравнении с теми ужасами, какие творятся в Грейнитхед? Особенно меня беспокоил энтузиазм Уолтера Бедфорда, с которым он реагировал на сообщение, что я видел Джейн, какое-то нездоровое, опасное возбуждение.

Я как раз собирался налить себе выпить, когда от парадных дверей донесся звонок. Не Джордж ли Маркхем? Может, Кейт Рид? Лучше, чтобы это был не Кейт Рид. Вот уж я надеру ему уши за то, что он наболтал полиции, будто я был «беспокоен и взволнован».

— Уже иду, — закричал я и поспешил к двери.

За дверью, дрожа на вечернем ветру, стоял Эдвард Уордвелл, одетый в плащ в шотландскую клетку и вельветовую шляпу с козырьком.