Тайна ультиматума. Повести и рассказы - Роман Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я сделаю представление, — сухо сказал Донахью. — Может быть, получите отнюдь не призрачные конверты. — Он обратился к Морнингстару: — Сможем сделать точную копию?
Морнингстар пожал плечами:
— А почему бы и нет? Устройство переключателя таблиц и перемещения клавишей довольно остроумное, но мы все сфотографировали и набросали схемы. По-моему, вы должны угостить нас шампанским.
— Правильно, — сказал Дан. — Моя любимая марка «Луи Редерер», гран…
Донахью остановил его:
— Не торопитесь. Вы свою работу кончили, но самое главное впереди. Надо положить эту штуку обратно. Это самое опасное.
Бузони повернулся к профессору Дану и показал головой на Донахью и Уайта:
— Это верно, что на их долю приходится самая рискованная часть операции. Ведь их могут схватить полиц… то есть японцы.
Профессор вынул трубку изо рта.
— Зато они получают следующий чин на два года раньше. За них не беспокойтесь. Их не обидят, и они сами себя не обидят.
Донахью стал ходить по комнате, заложив руки за спину. Часто смотрел на часы, подносил их к уху и встряхивал: идут ли они? Он сильно нервничал. Подойдя к Уайту, спросил шепотом:
— А вдруг с Пако что-нибудь стряслось? Кто-нибудь из пассажиров задержит его… или он забудет…
Уайт усмехнулся:
— Трудновато забыть про пять тысяч долларов.
Донахью закурил и снова стал ходить по каюте.
Профессор вытащил карманные шахматы и стал играть с Бузони. Крист и Морнингстар развалились на диване, задрав ноги на спинки стульев. Крист вскоре захрапел. Бузони сделал мат профессору, и тот произнес несколько энергичных слов. Они начали вторую партию.
Вдруг стукнули в дверь три раза. Донахью замер на месте и бросил сигарету на пол. Уайт вскочил:
— Куросиво пошел дежурить.
Донахью кивнул головой и, подойдя к чемодану, простонал:
— А что, если он… не ужинал? Тогда мы погибли. Он поднес указательный палец ко рту и закусил его.
13— Добрый вечер, — сказал Терано, входя в каюту.
Идэ показал на кофейник:
— Я заварил крепкий кофе. Отгоняет сон.
— Жалко, что я раньше не догадался. А то сегодня утром… — Терано запнулся, — подумал… есть ли у нас кофе?
Идэ кашлянул.
— Я открывал часто иллюминатор и, кажется, немного простудился. Приму сейчас лекарство и снотворное.
После его ухода Терано налил себе чашку кофе и выпил. Потом выпил вторую. Обезопасил себя с этой стороны — больше никогда не заснет на дежурстве.
Но беда подкралась с другой стороны. Спустя полчаса после того как он заступил в ночное дежурство, у него начались боли в животе. Сперва покалывало, потом стало схватывать острее и острее.
14— Как только выйдет, пойдешь за ним, — сказал Донахью Уайту, затем приказал Кристу: — А вы встаньте у поворота и, если Уайт подаст сигнал тревоги — поднимет обе руки, — пулей к тридцать девятой, стучите в дверь, затем сюда.
Уайт прильнул к двери. Началось напряженное ожидание. Донахью стал кружить по каюте, время от времени потирая виски. Профессор Дан, Морнингстар и Бузони начали партию покера.
Донахью остановился, ударил себя по голове и произнес свистящим шепотом:
— А что, если… не подействует? И он не выйдет никуда? Я с ума сойду.
15Патентованные пилюли не помогли — они не могли так быстро подействовать. Рези усиливались с каждой минутой. Терано закрыл глаза и скрипнул зуба-им. Проклятые консервы, это они. Мидии или редька. Наверное, мидии. Он наклонился и прижал руки к животу — не помогало. Помассировал, двигая рукой по часовой стрелке, — стало еще хуже. Он закусил губу и затаив дыхание стал считать в уме, но, досчитав до тринадцати, сообразил, что это ни к чему. Схватывало все сильнее и сильнее — терпеть больше было невмоготу.
Вынув из ящичка листочек тонкой бумаги, смазал его клеем, потом вытащил из кармана пиджака нитку и застыл на месте. Переждав приступ, положил нитку около чемодана и хотел придать ей вид буквы «хо», но раздумал — не было времени. Он вышел из каюты, последним напряжением воли повернулся к двери и наклеил на дверь бумажку. И тут пришлось выдержать новый приступ — на лбу у него выступил пот. Он прижал руки к животу и медленно побрел вдоль кают.
16Уайт закрыл дверь и обернулся:
— Пошел. Имей в виду: наклеил бумажку.
Уайт вышел, за ним Крист. Донахью вынул из портфеля листочек, смазал его клеем, в другую руку взял чемодан и, приказав Морнингстару стоять у приоткрытой двери, вышел.
Спустя минуту он влетел обратно с чемоданом, бросил его с шумом на пол и плюхнулся в кресло.
— Идите за ними… — сказал он Морнингстару, с трудом переводя дыхание. — Сообщите: операция финита. Все! — Он налил воду из графина и поднес стакан ко рту.
Профессор подошел к Донахью и поздравил с успешным окончанием дела. Бузони и Морнингстар последовали его примеру. Дверь распахнулась, вошел Уайт. Он посмеивался:
— Куросиво ругается по-японски тонким голосом и бьет себя, очевидно, по щекам. Слышно в коридоре.
— А какие у японцев ругательства? — поинтересовался профессор.
— Могу вас успокоить, профессор, — ответил Уайт. — Японцы на редкость бездарный народ по части ругательств. Им так же далеко до вас, как детской свистульке до тяжелой гаубицы.
— А где Крист? — спросил Донахью.
— Крейсирует около клозета, — сказал Уайт. — Наше второе снадобье тоже отлично сработало. — Он вдруг сделал испуганное лицо. — А ты после себя наклеил бумажку?
— Какую?
Уайт ахнул и схватил Донахью за руку,
— Ту сасамую… то-тонкую…
Донахью шевельнул уголком рта.,
— Я всегда все помню. И не развожу истерик.
17Терано пробежал по коридору, содрал бумажку с двери и, вскочив в каюту, подошел к чемодану. Ниточка лежала на том же месте.
Он погладил живот, потом похлопал по нему и широко улыбнулся. Напрасные страхи, зачем пугать себя выдуманными опасностями? Кому взбредет в голову лезть в каюту в половине второго ночи? И вообще в это время никого в коридоре не бывает, а особенно в этом тупике. Правда, какие-то двое, по-видимому пьяные, сейчас стояли перед каютой наискосок от клозета, искали что-то в карманах и на полу, наверное ключ. Но больше никого в коридоре не было.
Он проглотил еще две пилюльки и сел на диван. Хотел прилечь, но раздумал: опасно. Несмотря на две чашки кофе, можно заснуть. Все-таки он здорово переволновался, а теперь наступит реакция. Боль в животе постепенно утихала. Больше нельзя есть в пути никаких консервов и вообще ужинать по-японски. Не стоит рисковать. Хорошо, что Идэ не узнает об этом случае. И о первом тоже.
Терано еще раз посмотрел на чемодан. Все обошлось благополучно. Он подумал: «А что, если бы украли чемодан?» У него похолодело внутри от этой мысли.
18Вошел Крист и доложил: японец вернулся в каюту. Профессор Дан хлопнул в ладоши:
— Ну, теперь можно выпить. Выкладывайте, что у вас есть в погребах. Как насчет коньяка хэннеси экстра? Только чтоб был не моложе семидесяти лет.
Донахью мотнул головой:
— Еще рано торжествовать. Самое главное впереди — проявить снимки. А вдруг не получилось? Тогда все пойдет насмарку.
— А ниточка лежала? — тихо спросил Уайт.
— Лежала. Я ее не сдвинул. — Донахью вынул бумажник и извлек оттуда конверт. — Вручи Пако, расписку не бери. Скажи, что он получит еще.
Морнингстар покачал головой:
— Значит, шампанского не будет? Можно идти?
— Идите, — сказал Донахью, — и помогите Кристу. Я не успокоюсь, пока не выяснится, получились ли снимки. Теперь все зависит от Криста.
Донахью закурил и поставил локоть на стол. Рука его дрожала, и дым от сигареты поднимался зигзагообразно. Крист тряхнул рыжей гривой и провел пальцем по животу:
— Если плохо получилось, сделаю харакири.
Донахью брезгливо скривился:
— Мне нужны отчетливые фотоснимки, а не ваши разрезанные кишки.
Донахью и Уайт остались вдвоем. Донахью вынул из шкафа бутылку шабли и налил себе и Уайту. Они осушили всю бутылку. Открыли вторую.
Уже совсем рассвело, когда явился Бузони — как всегда, чинный и строгий — и сообщил, что все снимки получились: ни одного испорченного. Крист не подвел.
— Садитесь пейте, маэстро, великолепное вино. — Донахью хлопнул Бузони по спине. — Почему не пришли все? Я уже перестал сердиться. Берите стакан.
Бузони поправил галстук и одернул пиджак:
— Спасибо, я не пью. А другие не пришли потому, что пребывают в состоянии крайнего опьянения — все лежат на полу.
19После ночного дежурства Идэ захотелось проветриться. В последние дни у него совсем не было аппетита и часто побаливал затылок. Он поднялся на верхнюю палубу. На ней было довольно много пассажиров. Очевидно, все, кого качка уложила в первые дни рейса, ожили и выползли из кают.