Путь Гекаты - Александр Дмитриевич Прозоров

– Свальным образом? – с подозрением уточнил Варнак.

– Понимаете… Еремей… – тщательно подбирая слова, попыталась ответить археологиня, – в реалиях восемнадцатого века и ранее иметь свою постель было для человека признаком очень, очень большого богатства. В замках, дворцах, усадьбах спальни строились поштучно, несмотря на огромное количество челяди. В ремесленных мастерских кровать имели только хозяева, а работники спали где придется. Еще в начале двадцатого века в той же Англии сдавались спальные места на веревках, где вы могли за пару пенсов за ночь выспаться, сидя на узкой лавке и свесив руки через канат. Могу предположить, что половина европейцев того периода предложение переселиться в описанные богиней гнездовья змеиных богов восприняли бы за величайшее счастье! Собственная норка каждому – это для среднего европейца было очень круто!

– Поклон вам, Дамира Маратовна, от имени древних богов! – синхронно поклонилась Геката всеми своими телами.

– Таким образом, Еремей, – подвела итог археологиня, – общее место для сна в большом теплом помещении можно считать признаком достаточно высокого уровня жизни даже для европейского Средневековья. А уж для неолита так и вовсе являлось высочайшим возможным комфортом! Я особо упираю на «европейскость» не из расизма, а потому, что в регионах с теплым климатом не имелось проблем с отоплением. Так что можно было обойтись для проживания любым шалашом.

– Стоп-стоп! – вскинул ладони Варнак. – Насколько я помню, все крепостные имели собственные дома. Не то что постели, а целые дома! Но они при этом являлись фактическими рабами. Разве не так?

– Ну-у-у… – пожала плечами Дамира Маратовна. – Надо признать, что уровень жизни крепостного крестьянства в целом обычно сильно превышал средний уровень достатка в обществе…

– Так они были рабами или нет?

– Как бы на это ответить, чтобы сразу и кратко, и доказательно, и доходчиво… – погладила подбородок Дамира. – Ну, к примеру, скажу, что в 1845 году государь Николай I издал манифест «О порядке приобретения дворянства службою», согласно которому представители низшего сословия могли стать потомственными дворянами, только достигнув звания майора. Картину «Сватовство майора» помните? Так вот она как раз посвящена крепостному сыну, выслужившемуся в высшие чины. Причиной появления манифеста стало засилье в дворянстве выходцев из крепостных крестьян. Сиречь крепостные крестьяне были таким хитрым рабским сословием, которое при наличии желания массово переходило в наследственное дворянство.

– Не могу отделаться от ощущения, что в школе на уроках истории мне очень изощренно морочили голову! – мрачно ответил Варнак.

– Это вы еще всего того, что я изучала, не знаете, – ехидно ухмыльнулась ученая.

– Хорошо, задам вопрос иначе. Крепостными можно было торговать?

– Крепостными – нельзя! – четко отрезала археологиня. – Работорговля – это виселица. А вот деревнями вместе с ними, выездами с кучерами, мастерскими со швеями – можно.

– А в чем разница?

– Неужели непонятно? – удивилась Дамира. – Ну тогда отвечу еще конкретнее. В наше время вы точно так же не имеете права продать соседу отдельно токаря или литейщика со своего завода. Но при этом легко можете продать завод сразу с двумя сотнями токарей и литейщиков!

– Но токари и литейщики являются лично свободными!

– Мы живем в двадцать первом веке, Еремей! В наше время системы порабощения низшего сословия куда более развиты и комфортны. Тебе рассказать, чем отличаются обязанности банка перед заемщиком от обязанностей помещика перед крепостным?

– Не-не, хватит, – отмахнулся спецназовец. – Обратно в школу больше не хочу. Хочу к фарии в серебряный век! Хоть в твоем мире, Геката, никто никому не врал?

– Врали, – вздохнула богиня. – И по большей части это была я…

Глава 5

Серебряный век

Войдя в рукотворную пещеру, старший из мужчин положил Гекате руку на плечо и громко объявил:

– Мы нашли женщину! Она сильная и здоровая. Она будет полезна нашему дому.

Почти все смертные сразу поднялись на ноги, глядя на неожиданную гостью. Одеты они были, на взгляд фарии, очень нарядно. Сапоги – на всех, даже на детях. На мужчинах – куртки и штаны, украшенные мелкими костяными шариками. На одних – меховые, на других – из какой-то матовой кожи. Женщины носили туники. Но не просто перекинутые через плечи и стянутые поясом полотнища, а с рукавами, сшитые на боках, украшенные меховыми воротами, резными полосками, костяными бусами.

Голых среди местных обитателей не имелось вообще!

– Откуда она взялась такая? – спросила издалека какая-то женщина.

– Говорит, с неба свалилась.

Смертные дружно засмеялись. Мужчина с рыхлой рыжей бородой подошел ближе, склонил голову:

– Смотри, какая упитанная! Явно не голодала. Ссадин и ран нет никаких. Значит, не беглянка какая-то, не изгнанница. Не бродяга неприкаянная. Ты из какого рода, женщина?

– Я Геката, и я упала с небес, – повторила фария, вызвав новую волну смеха.

– А чем ты занималась, что умеешь? – спросили от очага.

– Я умею отгонять птиц, – ответила Геката, вызвав у смертных волну еще более радостного хохота.

– Но она действительно сильная и здоровая! – громко согласился рыжебородый. – Лишняя пара рук дому только на пользу. Если она, конечно, трудиться готова, как все прочие.

– Стану делать все, что вы скажете, – пообещала фария.

– Ты слишком много-то не обещай! – крикнул какой-то мужчина издалека, и пещера снова отозвалась хохотом.

– Ладно, хватит лясы точить, – понизил голос рыжебородый. – Все хорошо, да только она совсем голая!

– У меня пара кип в углу сохнет, – встрял молодой мужчина из тех двоих, что ее нашли.

– Какой ты добрый, Тутоля, с подарками! – усмехнулся рыжебородый. – Только не спеши. Как с неба Геката свалилась, так же быстро и вознестись может. Не пришлось бы меха свои жалеть. Для начала… Иди к продыху, там лосиная кожа старая у притолоки свернута. Думал на шалаш, ну да ладно. С нею и быстрее все получится, и не так жалко, коли не уживемся… Чего стоишь? Беги!

Молодой мужчина, скинув мешок, убежал в дальний конец дома. Второй, тоже скинув груз, положил ей руку на плечо, вывел вперед к самому очагу, шепнул в ухо: «Извини…» – и снял с фарии мягкую шкуру.

Дом слегка притих, Геката хорошо ощутила исходящее от смертных удивление, восхищение и какое-то непонятное, щемящее желание.

– Ладно-ладно, чего застыли?! – подал голос издалека рыжебородый. – Бабы голой не видали? Дел ни у кого нет? Куница, Лапуня, Сегирь, Хопка, помогите новенькой. Одна она точно не управится! Не голой же ей завтра шастать?

Тутоля принес сверток, положил к ногам Гекаты, жадно пожирая фарию глазами и остро излучая непонятное щемящее чувство. Отступил.

– Руки разведи! – скомандовала, подходя ближе, женщина в возрасте.

Дальше все было почти