Дневники преступной памяти - Галина Владимировна Романова

Она его узнала!

Зоя Павловна прожила долгую жизнь и научилась немного разбираться в людях. И по тому, как стремительно отвернулась красивая женщина, назвавшаяся Царевой Варварой, по невероятной бледности, залившей лицо и открытую шею, Зоя Павловна поняла, что незнакомка узнала молодого парня с портрета.

– Нет. Не знаю, – проговорила та быстро.

– Врете! И вам лучше уйти. С минуту на минуту ко мне приедет старший лейтенант Климов, – вдруг начала импровизировать Зоя Павловна. – И мне не хотелось бы, чтобы из-за меня к вашим проблемам добавились еще какие-то. Всего вам доброго. И еще… Постарайтесь больше не навязывать мне свое знакомство и помощь. Займитесь своими проблемами.

Зоя Павловна аккуратно сложила портрет опасного юноши. Сунула в тот же кармашек без молнии в сумочке. И, старательно обходя Цареву по кругу, пошла к своему подъезду.

Первые несколько секунд за ее спиной ничего не происходило. Затем Царева прошипела с раздражением:

– Ну нельзя же быть такой упрямой дурой!

И в голосе теперь было больше злости и отчаяния, чем прежнего волнительного участия.

Зоя Павловна только успела открыть железную подъездную дверь, как ее грубо толкнули в спину, и она, не сумев удержаться, зацепившись за порог, полетела головой вперед…

– Товарищ подполковник, что-то странное там происходит! – Климов, вытянув шею, рассматривал сквозь пассажирское окно группу людей у двери подъезда, в котором проживала Зоя Павловна.

– Вижу, – скрипнув зубами, отозвался Коровин.

– Опоздали? – с тоской произнес старший лейтенант.

– Погоди ты каркать, старлей! – прикрикнул на него Денис, сворачивая к стоянке. – Шайкевич одна, что ли, живет в этом подъезде?

От машины они шли таким скорым шагом, что он больше напоминал медленный бег.

– Граждане, что случилось? – врезаясь в центр собравшихся жильцов, грозно поинтересовался Коровин. – По какому случаю сбор?

– А вы, простите, кто такой?

Вопрос задал мужчина средних лет с пакетом из супермаркета в одной руке и женской старомодной сумкой в другой.

Коровин представился и показал удостоверение. Климов последовал его примеру.

– У нас ЧП, господа полицейские, – пожаловался мужчина с женской сумкой. – Странно, что вы приехали. Когда я позвонил в дежурную часть, мне посоветовали не терять бдительность, но до определенных пределов.

– Что это означает?

– У нас пропала женщина. Вещи ее валялись на полу на первом этаже перед кабинами лифта, а ее нигде нет. – Мужчина выше поднял пакет, в котором угадывались продукты, и сумку и слегка ими тряхнул. – И в квартиру мы звонили, не открыла. Странно, не находите? Сначала умирает ее соседка, теперь она, побросав вещи на пол перед лифтами, бесследно исчезает!

– Вы о Зое Павловне Шайкевич? – взволнованно подался вперед Климов.

– Да. Знаю ее давно, – покивал мужчина. – Живу двумя этажами ниже. Пересекаемся редко, и не общаемся, и не здороваемся, но в лицо ее знаю. И по имени с отчеством и фамилией. Я тут почти всех знаю.

– Это ее вещи? – уточнил Коровин, выхватывая из рук соседа Шайкевич сумку с пакетом. – Климов, опроси всех! И поднимись к ней, позвони в дверь. Может, плохо человеку стало, она вещи…

– Что вы хотите сказать, господин полицейский? – перебил его мужчина, живущий двумя этажами ниже Шайкевич. – Что Зоя Павловна бросила на пол свои вещи и ушла к себе? Что касается пакета с продуктами, еще поверю. Но чтобы эта старуха выпустила из рук свою сумку?

– Вы заглядывали, что внутри? – Коровин как раз исследовал ее содержимое.

– Разумеется, мы все туда заглянули. Но только в интересах дела, не алчности для. – Мужчина оскорбленно засопел. – Кошелек, ключи – все в сумке. Поэтому мы и всполошились. Она не могла попасть домой без ключей! Но мы все равно звонили в ее квартиру и звонили.

– Телефон? У нее же был телефон?

Денис, убей, не помнил, какой номер фигурировал в протоколе ее допроса: мобильный или стационарный? Или и тот и другой.

– Так точно, товарищ подполковник, – отозвался Климов. – У Шайкевич был мобильный. Ее номер есть у меня.

– Так звони, старлей!

Климов принялся звонить снова и снова. Гудки шли, но никто не брал трубку. Наконец, попытки, кажется, с десятой Климову ответили.

– Зоя Павловна?! – заорал он так громко, что Коровин поморщился. – Вы где?

– Это не Зоя Павловна, это таксист. Этот телефон забыла в машине клиентка. А что нужно-то?

– Дай сюда!

Подполковник Коровин вырвал из рук старшего лейтенант Климова его телефон и в двух словах отдал распоряжение таксисту срочно подъехать туда, где он сам сейчас находился.

– А если диспетчер позвонит? – начал нудить таксист. – Кто мне потом компенсирует?

– У тебя десять минут. Время пошло. А будешь ныть, оформлю за кражу мобильного. Все! Жду!

Таксист подъехал через пять минут. К этому времени часть любопытных разошлась по домам. Остались все тот же мужчина, забивший тревогу из-за исчезновения Зои Павловны, и невысокая хрупкая женщина, все время прятавшаяся за его спиной. Как оказалось, именно она нашла вещи Шайкевич, поднялась к неравнодушному гражданину Смирнову и позвонила в его дверь. Они жили на одной лестничной площадке.

– Я вышла собаку выгулять. Спустилась в лифте и едва не наступила на ее сумку. Я ее сумку тоже узнала. Не стала оставлять все как есть. Забрала, – смущаясь, рассказала хрупкая женщина. – Я сразу пошла к Вадику Смирнову. Мы поднялись к Зое Павловне. Звонили, стучали – бесполезно. Вызвали полицию. Нас, мягко говоря, не поняли. Тогда мы вышли на улицу и… И вот вы здесь.

Закончив говорить, она снова спряталась за спиной Смирнова. В это время и подъехало такси. Из него вышел коренастый мужчина лет сорока. В спортивном костюме, сандалиях, сплющенной матерчатой кепке.

– Кто тут самый большой начальник? – поинтересовался он, поигрывая мобильным телефоном. Безошибочно угадал его в Коровине. – Вы? Вот ваш аппарат. А что за проблема-то?

– При каких обстоятельствах пожилая женщина оставила его у вас в такси? Ей было плохо? Куда вы ее отвезли? Где забрали? – сразу засыпал Денис таксиста вопросами.

Телефон, осмотрев и проверив журнал звонков, Коровин сразу убрал в пакет для вещдоков. Всегда таскал во внутреннем кармане любой своей куртки, будь то пуховик или ветровка.

– Ниоткуда я ее не забирал. – Сдвинув на макушку кепку, таксист почесал лоб. – Она сама на стоянку пришла. Назвала адрес. Я отвез.

– Куда отвезли?

– К метро. – Таксист назвал точное место. – Она заплатила и ушла. А телефон, оказывается, забыла. Вообще вела себя странно. Все время оглядывалась. Лицо старалась спрятать за сиденьем. Но я ее хорошо рассмотрел. Да, и еще…

Таксист вернул на место кепку, сунул руки в карманы спортивных штанов, недоуменно посмотрел на Коровина, потом на Климова.

– А с чего вы решили, что она пожилая? Мадам в полном расцвете, так сказать. – Мужчина обрисовал растопыренными пальцами стройный силуэт с тонкой талией. – Молодая и красивая. Так что никаких пожилых тетенек с этим телефоном не было. Молодая держала его в руках, когда ко мне садилась. Его же на заднем сиденье и оставила.

Глава 19

– Ты в своем уме, Коровин?

Ася встретила его на пороге своей квартиры злой и растрепанной. Прошло уже два часа с назначенного ею времени для ужина. Он должен был приехать с продуктами, которые она якобы забыла купить. Они собирались вместе что-нибудь приготовить.

Денис понимал прекрасно, что никаких продуктов ей не нужно. Ася не страдала забывчивостью. Ей важно, чтобы он что-то принес в ее дом. Похлопотал. Позаботился. А он ничего этого не сделал. И на ужин вовремя не явился, а она просила…

– Ты в своем уме заваливаться ко мне так поздно?! – повторила она с возрастающим накалом. – Я уже спать собралась!

– С бокалом вина в руке?

Он вошел, огляделся. Чисто, стильно, светло, белоснежно. Даже плитка на полу белая. И костюм для сна на Асе был белым. Правда, на кофту капнула вином. И две кляксы вишневого цвета расплылись прямо у выреза.

– Не твое дело, с бокалом я сплю или еще с чем! – огрызнулась она, не понижая голоса.

Но пройти ему позволила. Указала подбородком на ботинки. Он послушно разулся. Сам не терпел уличной пыли в доме.

Тапочек у порога не было, и ему пришлось идти за ней в носках. Она сразу пошла на кухню. Стол к ужину уже накрыт не был. Ася все с него убрала. Стояла лишь открытая