Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода) - Борис Парамонов

Не говорите мне, что я купился на курицынскую провокацию - потому что примерно то же я читал недавно в статье Нью-Йорк Таймс Мэгэзин о новом фильме Уоренна Битти об американском политике, завоевывающим голоса избирателей посредством пения в стиле рэп. Вот что, к примеру, говорит сам Уоррен Битти:

Те из нас - в политике, в культуре, в бизнесе, - которые в силу своего высокого положения должны вести за собой, в действительности ведомы всякого рода опросами общественного мнения. Мы плывем по течению вместо того, чтобы прокладывать курс. Поэтому наша политика и культура не развиваются. Мы в застое. Что такое популярность, что такое власть? Вне ясно осознанной цели это ничто. Не имея цели, не имея миссии, вы плететесь в хвосте общественного мнения, и единственной вашей целью становится удержаться на месте. Вы не можете сделать фильм вне расчета на кассовый успех: публика проголосует ногами. Вы скажете, что это очень демократично. Но это ничего общего не имеет с кино как формой искусства. Приходится сдерживать свою прыть. И это так во всех сферах жизни, в политике тоже. Можете не надеяться на успех, если вы не говорите того, что все уже знают и без вас.

Важнейшие тут слова - о потере цели и миссии в демократическом обществе. Но - такая ли уж это беда, как кажется очень лево настроенному Уоррену Битти? Человеку, так сказать, идейному? Еще не забывшему время, когда существовали большие идеи, и ностальгирующему по этому времени? Что ж, у Америки, конечно, другое прошлое, нежели у СССР. Но культурная ситуация в странах, условно говоря, западных и демократических в принципе одинакова: она определяется смертью мифа, мифов, мифологии, по-другому сказать - веры. А без веры, без мифа, без определенного фанатизма и безумия не построить культуры большого стиля. Культуры в современном просвещенном мире становится меньше, зато цивилизации больше: всяческого комфорта, иронически примиряющего с отсутствием этого самого большого стиля. Демократия с ее правами человека - это ведь в сущности тот же комфорт: вам гарантируют безопасность от судей неправедных. Начинается постмодернизм - ироническое обыгрывание и переигрывание старых культурных образцов и ситуаций. В России это приняло, в частности, форму так называемого соц-арта, о котором Курицын написал блестящую статью под названием "Очарование нейтрализации". В этой статье он резонно возражал аж самому Ролану Барту. Между прочим, Курицын - автор книги о постмодернизме - вполне, можно сказать, серьезного сочинения, отвечающего всем возможным академическим критериям, но не без элементов того же стёба. То, что он в конце концов предпочел стёб, говорит очень в его пользу. Таким и должен быть современный Белинский - не пророком и глашатаем, а клоуном. Вот эта мутация традиционнейшей русской культурной фигуры - превращение душки-писателя в шута, пишущего о приемах питья мочи, - и есть знак необратимых перемен русской жизни. Причем перемен к лучшему: шуты вас в концлагерь не загонят, это сфера жизнедеятельности серьезных, верующих людей, чистой воды идеалистов, ненавидящих мочу.

При этом у Курицына можно обнаружить традицию в той самой святой русской литературе. Пушкин однажды написал пастиш о потомке Жанны д"Арк, возмутившемся вольтеровской поэмой о девственнице. Со временем как раз в русской критике появился тип писателя-забавника, автора "критических фельетонов". Мастером этого дела был молодой Корней Чуковский. Курицын, как подлинный постмодернист, разгадал секрет художественной деятельности: она существует для того, чтобы быть спародированной. Чтобы писатели не очень заносились со своими планами обустройства России и вселенной. Чтобы Караваджо знал, что на него найдется Илья Кабаков с его мусором и мухами.

Кстати о мухах. У Курицына есть статья "Смена птиц", в которой заходит речь о Курехине, Соловьеве, Сорокине, Кулике и Лебеде. Смена птиц - это смена эпохи, имеющая место быть после переизбрания Ельцина в июле 96 года. Курицын пишет, что сейчас всё станет серьезнее и тусовка как бы скукожится. Что политика теперь будет отдельно, а искусство отдельно. Статья, впрочем, кончается такими словами:

Ваш покорный слуга таит надежду, что строгие западные формы и жанры немножко пообмякнут у нас за счет разгильдяйской местной специфики. Это тот случай, когда темное вино русской души может сгодиться на доброе дело.

Я сперва не мог понять, причем тут Курехин в компании птиц. Потом догадался: ну да, Курехин, куренок. Куренка выпустить некуда. Сам же Курицын, конечно, не птица. Он птюч.

03-07-98

Программы - Русские Вопросы

Автор и ведущий Борис Парамонов

Воскрешение Маркса

В воскресном номере Нью-Йорк Таймс от 28 июня появилась статья о Карле Марксе. Повод для ее появления, несомненно, две юбилейные даты, выпавшие на этот год в мае и июне: 180 лет со дня рождения Маркса и 150 лет появлению Манифеста Коммунистической партии - если не самого главного, то уж во всяком случае самого известного сочинения из литературы марксизма. Оказалось, что этот двойной юбилей весьма широко был отмечен американскими учеными - политологами, историками и экономистами. Вышли не только статьи, но и книги, заново оценивающие учение и наследие Маркса. В России, кажется, только коммунисты что-то такое отмечали, даже вроде бы демонстрацию устроили, вызвавшую, натурально, смешки демократической прессы. Здесь же к Марксу относятся вполне серьезно. Это один из самых неожиданных сюрпризов, поджидающих на Западе иммигранта из Советского Союза: он-то, сердечный, считал, что Карл Маркс - исчадие ада, которого просвещенное человечество трактует как какого-нибудь Гитлера; оказывается, что Маркс тут проходит по статье скорее Наполеона. И советский иммигрант переживает травму, задумываясь над упадком Запада и грозящей ему катастрофой. Потом наиболее шустрые из этих иммигрантов меняют вехи: начинают говорить, что это не Маркс погубил Россию, а Россия извратила Маркса. На этом поле развертывались главные баталии, здесь много было пыла, жара, и масса инвалидов осталась.

Сегодня ситуация, казалось бы, в корне иная: кого может интересовать Маркс, когда полигон для обкатки его идей - Россия, Советский Союз - отказались от его наследия? Казалось бы, и говорить не о чем. Оказывается - говорят, и много говорят. И даже, самое главное, - толково говорят: интересно и поучительно. Карл Маркс совсем не утратил своих кредитов на Западе, несмотря на видимый крах его в России.

В чем тут дело? Тут все и прост и одновременно сложно. Чтобы понять актуальность Маркса на Западе, нужно прочесть любой русский классический роман - из тех, что были написаны в девятнадцатом и в начале двадцатого века. Ну, скажем, "Анну Каренину" или даже "Дворянское гнездо". Эти романы в какой-то своей части стали непонятны в России, даже чужды ее специфическому советскому опыту, но они абсолютно понятны на Западе. Запад не может воспринять во всей полноте Платонова или Зощенко, но он великолепно понимает самые частные письма Чехова - те самые, в которых речь идет о банках, о закладных, об отсрочке платежей и процентах, о какой-нибудь ипотеке. Но это те реалии, которые и сегодня присутствуют в западной жизни. И точно так же в ней присутствует Маркс. Все это называется одним словом - капитализм. Этим словом продолжают широко пользоваться на Западе, хотя современный экономический и социальный строй западных стран сильно и во многом принципиально отличен от того, который наблюдал и описывал Маркс.

Вот об этом и написана статья в Нью-Йорк Таймс от 28 июня. Автор ее - Пол Льюис, и название ее искусно стилизовано под эту самую непреходящую западную реальность: "Акции Маркса подскочили в цене, нарастив стопятидесятилетние проценты". Получается, что Маркс хорошо поместил свой "Капитал", толково его инвестировал. Правда, присутствует у Пола Льюиса одна остроумная оговорка: он написал, что у Маркса правильными оказались предсказания, а не предписания - предикшнс, нот прескрипшнс.

Приведу почти полный текст статьи Пола Льюиса - он стоит того:

В конце концов Карл Маркс, может быть, прав.

Перечитывая Коммунистический Манифест 150 лет спустя после его написания, читатели любых политических убеждений, как правые, так и левые, поражаются пугающей точности его предсказаний, особенно тех, что касаются тенденция развития капитализма: настолько совпадает описание его Марксом с беспокойным, шатким, резко конкурентным миром сегодняшней глобальной экономики.

Сегодня экономисты и политологи отмечают, что Манифест открыл неостановимую продуктивную силу капитализма, предсказал, что он завоюет весь мир, и предупреждал, что неизбежная глобализация национальных экономик и культур приведет к болезненным последствиям.

"Манифест обращен прямо к нам, - говорит профессор международной политической экономии Гарвардского университета Дэни Родрик. - Маркс рассматривал капитализм как движущую силу истории. Но он также предупреждал о противоречиях и расколах, которые капитализм приносит в жизнь, о разрушении привычных социальных порядков".