Тим - Александр Цзи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Влада хмурилась и держала кошку, как ребенка.
— Тоже чуешь? — пробормотал я. — Нам пора ехать, моя дорогая…
Я завел двигатель, развернулся и помчал по дороге обратно, в сторону окраины, ожидая в любую секунду, что по нам начнут палить.
Но нет, обошлось.
Возможно, за нами следили Оборотни из домов, покинуть которые не способны. Смотрели и клацали зубами от злобы и голода. Их-то эмоции мы и уловили.
Я сказал об этом Владе.
— Ты, наверное, думаешь, что и черт бы с ними, Оборотнями, но… У меня родители стали Оборотнями, понимаешь, Влада? Поэтому у меня к Оборотням особое отношение. Мне их жалко, хотя я понимаю, что они чудовища. “Красотка днем, в ночи урод — и так из года в год”. Смотрела “Шрека”?
Так, болтая, я почти выехал за город, когда в частном секторе увидел очень красивый особняк, стоявший отдельно от других. Нечистое тело зачесалось, напоминая о горячем душе.
— Давай поглядим, есть ли там свет и вода? Мне бы не мешало помыться. А ты сможешь примерить то платье, окей?
Особняк принадлежал явно какому-то крутому бизнесмену или чиновнику. Высоченный шлакоблочный забор, кованые ворота, видеокамеры, гараж, два этажа и мансарда. Это то, что было видно снаружи. Судя по слою нетронутой пыли и грязи перед воротами, в особняке Бродяги не жили. Я дернул дверь в воротах — она распахнулась. С “Сайгой” наизготовку я прошелся по дворику мимо засохшего цветника, перешагнул через детский трехколесный велик, не спуская глаз с окон.
То, что из дома никто не выходил и не входил, означало лишь отсутствие Бродяг. Но не Оборотней или Буйных, которые имеют обыкновение прятаться в тесных и темных уголках и впадать в летаргию.
Я поднялся на высокое крыльцо, открыл незапертую дверь. Хм, всё указывает на то, что обитатели дома ушли под Музыку…
За десять минут я облазил весь этот богатый и нетронутый мародерами и Бродягами дом до самой мансарды, где тоже были жилые комнаты — для детей, как я понял. Ни людей, ни нелюдей не нашел. Собственно, я это понял еще в прихожей — по запаху запустелости. Этим воздухом, так сказать, не дышали.
Зато электричество и вода были в наличии.
Я вышел из дома и открыл ворота, чтобы загнать джип во двор. Гараж открывался через пульт, и мне было лень разбираться, как его открыть без пульта.
Загнав машину, я тщательно запер ворота. Затем мы с Владой прогулялись вокруг дома и внутри. Мне казалось, что с Владой надо побольше разговаривать, прогуливать ее, развлекать, и тогда она все реже будет впадать в транс. Она за сутки довольно сильно изменилась, взгляд стал осмысленней, реакции поживей. Хозяин, очевидно, занимался картошкой и удобрениями больше, чем падчерицей.
Владелец особняка в свое время заморочился с безопасностью. Дверь в дом одна и на вид хрупкая и красивая. А на деле — тараном не пробьешь. Все окна зарешечены. Имелась специальная комнатка с большими экранами, на которые выводилась картинка с видеокамер по периферии. Сейчас система видеонаблюдения была выключена.
Я запер входную дверь, велел Владе сидеть в гостиной и пошел в шикарную ванную комнату. С неописуемым удовольствием принял горячий душ, после чего отправил мыться Владу, предположив, что она умеет это делать сама.
Пока она шумела водой, я засел в комнате видеонаблюдения, или, как я назвал ее про себя, “шпионской комнате”.
Немного помучившись, я сподобился включить систему, и на двух мониторах появились черно-белые изображения — по четыре на каждом. Четыре камеры показывали пространство вокруг периметра, две — двор, одна — заднюю часть дома, а еще одна не работала.
Я понаблюдал за картинками и быстро соскучился — ничего не происходило. Тогда я вернулся в гостиную и повалился на диван перед огромным экраном на стене над фальшивым камином. Котейка уже обосновалась в кресле.
Через несколько минут вышла Влада, и я ее не сразу узнал в новом красном платье и с еще более закурчавившимися после купания темными волосами. Платье оказалось короче, чем мне представлялось на вешалке, и вид длинных голых ног меня поначалу смутил.
Отвык я от такого зрелища…
Если Влада и хотела покрасоваться в обновке передо мной, то по выражению лица этого было не сказать. Хоть бы улыбнулась… А то как кукла неживая.
Я разложил на журнальном столике шашки, найденные в продуктовой тележке на улице.
— Умеешь?
Влада, сидевшая в кресле напротив, ненадолго заинтересовалась шашками, принялась выстраивать из белых шашек круги, и я понял, что игры не получится. Вскоре интерес у нее пропал. Тогда я вывалил кубики с буквами.
— Смотри, я могу сложить слово “ВЛАДА”. Видишь? Это ты. А я — “ТИМ”. Теперь давай я смешаю кубики… вот так! Сложи-ка свое имя!
Влада сосредоточенно смотрела на кубики. Начала складывать, и я мысленно потер ладони. Получается! Да я — гений педагогики!
Но Влада сложила что-то другое.
“СБОР”.
— Сбор — это кто? Или что? — не понял я.
Не глядя на меня, Влада принялась выстраивать кубики по кругу.
“ЖМЛФПРСТЧ”.
Просто набор согласных букв.
Влада убрала четыре кубика “СБОР” из центра круга, поставила другие.
“КРУГ”.
Я взволнованно задышал.
Нет, это не случайность!
Влада выстроила новое слово.
“ПЕСНЯ”.
— Сбор? Круг? Песня? — прошептал я. — Что это означает?
Меня осенило.
— Ты мне хочешь что-то объяснить, да? Круг, этот круг — не тот ли, из твоего альбома? Типа Стоунхенджа? А сбор? Это люди должны собраться в круг? И спеть песню?
Меня аж затрясло. Зрячая видит что-то, и это что-то имеет отношение к Трем Волнам! Что если этот круг остановит апокалипсис или обратит вспять?
Глупости, конечно, обратить апокалипсис назад невозможно, но я был слишком возбужден, чтобы думать рационально. Перед внутренним взором вдруг предстала четкая картина из прошлого.
Тысячи и тысячи Буйных… С пустыми глазами, опущенными плечами и лицами, обращенными вверх… Они поют-воют зловещую нечеловеческую песню и идут, идут по кругу на городской площади… А над ними летают, каркая, вороны.
— Влада, ты Зрячая… — сдавленным голосом произнес я. — Ты все видишь и знаешь… Просто не можешь сказать, как обычные люди… Скажи, пожалуйста, кто это сделал? Кто решил сделать из нас следы на грязи? Кто это сделал со всем миром? С нами?
Влада посмотрела на мое ухо, светло-карие глаза помутнели. Она словно прислушивалась к чему-то очень далекому. Неуверенно протянула руку и начала складывать новое слово…
“ПАДШИЙ”.
— Падший? — повторил я. — Это он? Он устроил Три Волны? Кто