Вырванное сердце - Алексей Сухаренко

Митрофановна осторожно выглянула из коридора и увидела лежащую на кровати у Царьковой молодую женщину. Не полностью, конечно. Привалилась бочком, словно близкий человек, пришедший навестить больную родственницу. Митрофановна опешила от такой наглости и даже замерла на какое-то время, приходя в себя и обдумывая свои дальнейшие действия.

– Это ещё что? Это чего ты, девка, на кровать к больной завалилась? – Не найдя ничего иного, как показать, кто в доме хозяин, Митрофановна прямо из коридора рванулась в бой.

Нарушительница порядка моментально вскочила на ноги, растерянно моргая глазами на невесть откуда взявшуюся Нужняк. Было видно, что она смутилась и теперь стояла не шевелясь, словно гипсовая скульптура, покрывшаяся стыдливым румянцем.

– Митрофановна, не шуми, дочку я свою нашла. Точнее, она меня, – вступилась за Марию Зинаида Фёдоровна.

– Ну, я ещё вчера неладное заподозрила. – Прислужница отмахнулась от её слов, словно от никчёмного насекомого. – Я же тебе говорила, что сейчас к старикам одиноким кто угодно подрулит, лишь бы квартирку оттяпать. Вот у тебя теперь и дочка появилась. Скоро и сынок следом появится.

«Не поверила! Ещё бы. Она ведь только о моей квартире думает. Больше ни о чём… Вот беспардонная баба. Взяла и оскорбила мою дочь. Что мне делать, может, наорать на неё или и вовсе выгнать? А может, поймёт? Ведь тоже мать как-никак».

— Ну зачем же вы так? Вы же меня совсем не знаете, – тихим голосом напомнила о своём присутствии патронажная сестра.

«Как же не знаю! Да я тебя, аферистку, знаю как облупленную. Приезжая из Украины или Молдавии, пытающаяся всеми правдами и неправдами заполучить квартиру. И дочкой, и внучкой, и чёртом лысым прикинешься, лишь бы своего достигнуть. С кем, интересно, ты в паре? Или вас и вовсе банда? Как же теперь эту старую дуру убедить в том, что ты обманщица? Вон взгляд у неё какой, словно наркотиков нанюхалась!»

– Вот ты, гражданочка, паспорт для начала предъяви, – начала с выяснения личности бывшая дворничиха. – Сейчас и узнаем, кто ты и откуда, такая красивая, приехала к нам.

– Нет у меня с собою паспорта, – пожала плечами молодая женщина, с извинением во взгляде посмотрев на Зинаиду Фёдоровну. – Я же не ожидала такой проверки документов.

– А! – повернулась с чувством победительницы к Царьковой её работница. – Что и следовало доказать!

– Прекрати немедленно мою дочурку оскорблять! – решительно произнесла олимпийская чемпионка. – А то попрошу тебя выйти из моей квартиры.

– Ты голос-то особо не подымай на меня, – показала свой характер Митрофановна, не желая сдавать свои позиции. – Она сейчас дочка, а завтра её след простыл. А кто за тобой судно таскать будет, если не я?

– А вы не переживайте, – неожиданно твёрдо и уверенно произнесла Мария. – Я за своей мамой сама ухаживать буду.

«Вот так, значит. Кинули меня, старую бабку, в очередной раз. Сначала Павлов на деноминации обманул, всех сбережений лишил. А я на сберкнижке тысячу девятьсот три рубля накопила. Затем в МММ Мавродий кинул. Потом дефолт 1998 года. Теперь и ты, барыня моя. А ещё интеллигентка, олимпийка, едрить твою через коромысло… Восемь тысяч этому жлобу-нотариусу отвалила. Ая-яй!»

Митрофановна вышла на середину комнаты и, повернувшись к Царьковой, поклонилась ей в пояс.

– Спасибо тебе, Зинаида Фёдоровна, отблагодарила ты меня за все мои труды. Обманула меня, старуху. Кинула на квартиру! А я, доверчивая дура, два года на тебя бесплатно горбачусь!

– Да не переживайте так за квартиру, – попыталась успокоить пожилую женщину Мария. – Не нужна она мне вовсе. Я в жилье не нуждаюсь.

Однако Митрофановна, казалось, не слышала её слов. Её мысли сейчас крутились подобно белке в колесе в поисках выхода.

– Пой, девочка, пой, только меня не проведёшь, лиса! Я сейчас в милицию сбегаю, а уж они с тобой быстро разберутся!

– Я тебе запрещаю! Не смей! – испугавшись потерять только что обретённую дочь, Царькова сразу перешла на крик.

– Да она даже документов не имеет! – опешила от её реакции Нужняк. – Ты даже не знаешь её имя и фамилию. Может, у неё и мать, и отец имеются.

– Я никогда не вру, – опустилась к кровати Мария, адресуя свои слова матери. – Зовут меня Мария Александровна. Отчество всем отказникам давали по имени врача, дежурившего в роддоме на тот момент. А фамилия у меня настоящая – Лошадкина. Так моя мама была записана.

– А! А я что говорила. Лошадкина ее мать, – обрадовалась Митрофановна. – Никакая она не твоя дочь. Ты же Царькова!

– Лошадкина! – Царькова откинулась на кровати с блаженным видом на лице. Митрофановна озабоченно подошла к её кровати, внимательно всматриваясь в выражение её лица.

– Ну что, вызывать милицию или отпустим мошенницу на все четыре стороны? – осторожно поинтересовалась дворничиха.

– Дочка ты моя родная! Не слушай эту полоумную старуху. Она совсем из ума выжила. – Олимпийская чемпионка протянула свои руки навстречу Марии, приглашая её к себе в объятия.

– Кого не слушай? Кто это тут еще полоумный? – не сдержала своего возмущения Нужняк.

– Не шуми, Дарья. Я не под своей фамилией ложилась в роддом. Не хотела огласки и скандала. Вот муж меня под Лошадкиной и записал. Теперь ты понимаешь, что она моя дочь?

Царькова обняла счастливую Марию, которая, к огромному неудовольствию Митрофановны, поспешила прильнуть к груди своей матери.

«Теперь я понимаю только одно – что тут целая банда работает. Все о Царьковой разнюхали… Ну да ладно, милуйтесь, дочки-матери. А я тут недалёко сбегаю. В отделение полиции, прямиком. Уж они-то разберутся, кто здесь кто. А если воровка уже умотает, пока я бегать буду? Надо бы её как-нибудь задержать. И сын, как всегда, где-то шатается, нет чтобы матери помочь!»

— Ладно, бабы, надо всё спокойно за чайком обсудить. – Хитрая пенсионерка притворилась, что готова пойти на мировую. – Я в булочную сбегаю, тортик или какие конфетки принесу. Вы уж меня дождитесь.

– Можешь на этот счёт не волноваться, – заверила свою работницу Зинаида Фёдоровна, утопая в объятиях дочери. – Теперь мы уже никогда не расстанемся. Правда, Машенька?

– Конечно, моя родная, – погладила Мария седую голову своей матери.

Дарья Митрофановна добежала до отделения полиции в считанные минуты. Так быстро она не передвигалась, наверное, с тех давних времён, когда, будучи комсомолкой, сдавала нормы ГТО. Вся мокрая от пота и растрёпанная, словно за ней гналась банда преступников, она ввалилась в здание полиции, чем переполошила стоящего у входа автоматчика. Затем она долго стояла перед дежурным, не в состоянии отдышаться и ответить на его вопросы. Наконец он понял, что она пришла заявить на совершаемое преступление, и направил её в кабинет к нужному оперативнику.

В кабинете сидели два сотрудника полиции, один из которых, более молодой, что-то неумело печатал левой рукой на компьютере. Второй, постарше, узнав, что её направили из дежурки, предложил присесть к его столу.

«Лет сорок, виски с сединой. Сразу видно, что опытный сыскарь. Такой сразу выведет эту жучку на чистую воду», – с удовлетворением отметила Митрофановна. Она была довольна, что не села к этому молодому «однорукому» неумехе.

Пожилая женщина начала торопливо и сбивчиво рассказывать полицейскому о происходящем в их квартире преступлении. Всё по порядку, начиная с того момента, когда она впервые услышала от олимпийской чемпионки о пришедшей к ней домой патронажной сестре из благотворительной организации.

– Как называется благотворительная организация? – моментально отреагировал Грачёв, видя прямую связь с мошенничеством против ветерана войны.

– А фиг её знает, мне ни к чему было запоминать, – пожала плечами пожилая заявительница, продолжая свой рассказ. – А теперь и вовсе оказалось, что она её дочка. Я сегодня пришла к Царьковой, а та, медсестра которая, на её кровати развалилась. Дескать, к маме под бочок легла. А та, дура старая, совсем выжила из ума. Поверила этой воровке и квартиру ей отписать теперь может. Стоит только той обманщице захотеть. А я между тем по устному договору и на полном доверии более двух лет за олимпийской чемпионкой хожу. Убираю, есть готовлю. Был момент – и подгузники меняла. Да и сейчас нет-нет да и подпустит немного… И всё бесплатно, то есть за квартиру. Как обещала ей уход до самой смерти.

Егор слушал и не слушал эту простую и не на шутку встревоженную женщину. Сосредоточить своё внимание на словах потерпевшей мешала охватившая его радость. Наконец-то удача плыла ему прямо в руки, и он теперь сможет, как и обещал начальнику, раскрыть квартирные мошенничества, которые наверняка проворачивала одна и та же банда.

– Так вот же она! Мошенница! – неожиданно вскрикнула Митрофановна, тыча пальцем на составленный недавно фоторобот, который оперативник положил под стекло своего стола.