Амулет: Падение Империи - Владимир Ткаченко

Габриель, как и Торн, глубоко задумался над сказанным Джеймсом. Тот, заметив, что сказал что-то не то, попытался перевести разговор в другое русло и спросил Габриеля:

— А как ты стал лидером мятежников? Габриель нахмурился еще больше и ответил:

— Мятежниками нас называют только те, кому мы перешли дорогу. Мы зовем себя борцами за свободу!

Торн язвительно усмехнулся. Габриель, заметив это, продолжил:

— Когда мне было семнадцать лет, к власти в Стоунхилле пришел новый правитель. Он установил непосильные налоги для крестьян. Чтобы платить вовремя, нам с дядей приходилось работать в поле круглые сутки. Работа была тяжелой. Мы едва успевали. Тот год выдался не урожайным из-за засушливого лета, и мы не смогли собрать достаточно зерна для продажи.

Они пришли рано утром, забрали Ролана, а ферму подожгли. Я возвращался с рынка, когда увидел черный дым. Ферма сгорела дотла, а Ролана казнили в тот же день, за неповиновение указу правителя. Мне не куда и не к кому было идти, и я сбежал в лес.

Там я построил себе небольшой домик на дереве из веток и листьев. Я тайком пробирался в Стоунхилл и крал еду и лошадей у стражников. Они были слишком глупы и неповоротливы, чтобы справиться со мной. Я отдавал лошадей людям, которые в них нуждались. Мне они были тогда ни к чему.

Некоторые благодарили, падали в ноги, помогали едой и одеждой, но были и такие, которые боялись. Они были готовы отдавать в казну сколько угодно, лишь бы их не трогали и не желали связываться со мной. Некоторое время спустя, слух о некоем доброжелателе, помогавшим людям, дошла до правителя, и он назначил награду за мою голову. Вознаграждение было столь щедрым, что тот, кто его получил, стал бы весьма состоятельным человеком. Но никто так и не сознался, что был знаком со мной.

А еще спустя какое-то время ко мне начали приходить люди, которые оказались в том же положении, что и я. Когда нас набралось уже с дюжину, мы организовали конный отряд. Нашей основной целью было свержение тирана, стоявшего у власти в Стоунхилле. Через несколько месяцев численность нашего лагеря возросла настолько, что мы были готовы осуществить задуманное. Мы захватили власть в городе!

— И чего вы этим добились?! — перебил его Торн.

— Мы добились справедливости! Отныне, народ Стоунхилла свободен! Теперь люди сами будут вершить свою судьбу, и никто не будет навязывать им свою волю!

— Это слова самоуверенного глупца! — воскликнул хаатин. — Как вы собираетесь платить налоги наместнику Элонии? Ведь он устанавливает их размер, а не вы! И если плата не поступит вовремя, он пришлет подготовленную армию и перебьет весь ваш свободный народ! И во главе Стоунхилла вновь встанет кровожадный убийца, который будет еще хуже чет тот, которого вы только что свергли! И это замкнутый круг! Круг, из которого нет выхода!

— Ты ошибаешься, хаатин! — возразил Габриель. — Мы дали людям то, чего они хотели — свободу! Мы подали им пример борьбы, дали надежду на лучшую жизнь!

— Вы подписали им смертный приговор! Даже если эти люди будут бороться за свою независимость, они не смогут противостоять хорошо обученным солдатам! А вы, затуманив их разум своими бреднями про лучшую жизнь, отойдете в сторону, наблюдая за тем, как головы непокорных сажают на пики в назидание остальным! Такова будет цена недолгой свободы!

— Нет! — закричал Габриель. — Это не правда! Все будет иначе!

— Все будет иначе, когда ты станешь королем! Если ты им станешь, конечно. И если это произойдет, то ты сможешь помочь своему народу. Но захочешь ли ты этого? Торн скривил губы, пытаясь изобразить улыбку.

Габриель не стал продолжать разговор и, опершись спиной на ствол упавшего дерева, закрыл глаза. Спать ему не хотелось. Он был полностью не согласен с тем, что заявлял хаатин, но спорить с ним дальше не было сил.

Джеймс улегся у костра и протяжно зевнул. Он не совсем понял суть разговора, но был рад тому, что все закончилось мирным путем. Повернувшись на спину, он еще долго наблюдал за ночным небом, на котором ярко мерцали звезды.

Большая, полная луна заняла место на небесном троне и, осматривая свои владения сверху, озаряла землю мягким, серебряным светом. «Как красиво!» — подумал Джеймс. Он никогда раньше не видел такой огромной луны. Казалось, что он смотрел на нее через телескоп. Джеймс мог разглядеть рельеф ночного светила не вооруженным глазом. Огромные кратеры, покрывавшие ее поверхность, словно широко открытые глаза, следили за всем происходящим в этом мире.

Торн лег поодаль от своих спутников и, положив свой меч под голову, моментально заснул. Было прохладно. Ветер, неожиданными порывами, заставлял съеживаться и подвигаться ближе к огню, который трепетался по сторонам от налетов стихии.

Вдалеке был слышен вой, вышедших на охоту чудовищ. Он был настолько отчетливым и громким, что Джеймс несколько раз просыпался, вздрагивая от страха. Но убедившись, что опасность ему не грозит, вновь быстро засыпал.

Когда Джеймс открыл глаза, было уже утро. На костре готовился завтрак, за которым следил Габриель, одновременно чистив свой меч охапкой зеленой травы. Торн, как всегда, возился с лошадьми, нашептывая что-то им на ухо.

Позавтракали быстро, не обронив ни слова. Путь был не близким, поэтому медлить не стали. Оседлав лошадей, всадники отправились дальше в лес, который им предстояло преодолеть к концу дня, а там и до деревни было рукой подать.

Впереди был Габриель. Он уверенно прокладывал дорогу сквозь заросшие травой и кустарником деревья. Эти места были дикими и не объезженными. Если здесь и ступала нога человека, то было это очень давно.

— Ты уверен, что знаешь дорогу? — обеспокоенно спросил Торн проводника.

— Не беспокойся! Мы двигаемся в правильном направлении, — успокоил Габриель. — Так мы срежем путь и выйдем на дорогу уже к полудню!

Торн ничего не ответил и посмотрел на поднимавшееся солнце, которое медленно подбиралось к зениту.

Джеймс плелся в хвосте группы, и ему нередко доставалось от отогнутых хаатином веток, мешавших движению. Он пытался закрываться руками, но это не всегда помогало. И когда они вышли на участок леса, на котором деревья росли реже, Джеймс с облегчением вздохнул, потирая ушибленные места.

Через некоторое время всадники добрались до дороги. Габриель самодовольно улыбался, ведь все случилось так, как он и говорил.

Торн покачал головой. Этот юноша был слишком молод и не опытен, чтобы быть королем. Неужели, ему было по силам вести за собой королевские легионы и соединить амулет воедино?! Да кто же пошел бы за таким юнцом в бой? Кто бы доверил ему свою жизнь? Эти вопросы постоянно мучили хаатина и не давали ему покоя.