Голубые ангелы - Чингиз Абдуллаев

Все лечащие его врачи дивились лишь одному — такая болезнь в их стране еще не была зарегистрирована. Это была редкая азиатская экзема, и было совершенно непонятно, каким образом Гонсалес заболел ею. Мигель с улыбкой вспомнил, как врачи оживленно и радостно кружились у его головы, обсуждая научные аспекты этого вопроса.

Как бы там ни было, его наконец вылечили, и он приступил к работе. За два с лишним года он уже трижды участвовал в операциях «голубых», правда, в первый раз в качестве технического исполнителя. Во второй раз тоже не было ничего особенного, если не учесть, что, прыгая со второго этажа, он умудрился вывихнуть себе ногу и порезаться о стекло, выбив оконную раму. И вот теперь уже третье, «боевое», если можно так пошутить, ранение. Впрочем, Мигель не имел оснований жаловаться на судьбу. Она и так была слишком благосклонна к первому помощнику регионального инспектора. Хотя бы тем, что он до сих пор жив.

Гонсалес неохотно поднялся с дивана и, налив себе фруктовой воды, уселся перед видеомагнитофоном. Чанг оставил его специально для Мигеля, чтобы тот особенно не скучал. Он нажал кнопку на дистанционном пульте. С экрана послышались выстрелы. Боевик, разочарованно отвернулся Мигель, так я и думал. Он выключил магнитофон. Посидев несколько минут в тишине, передумал. Все равно делать нечего. А фильм может быть интересным. Посмотрим, кого там убивают.

На экране снова показались фигуры. Полицейские. Они кого-то ловят. Нет, это все-таки неинтересно. Поставим другой. Через минуту он уже смеялся. Секс-фильм. Какая прелесть. После стрельбы в Джакарте ему сейчас очень нужен секс. «Любимец публики», «герой публичных домов», кажется, так его назвали Дюпре и Минелли. Даже Элен пошутила: «Вы не могли бы повторить на бис?» Он с отвращением вспомнил женские лица этого заведения. А запах! Запах! Господи, после этого и жить не хочется. Неужели люди могут находить удовольствие в таких вот местах? К черту! Он решительно щелкнул переключателем, доставая кассету. Поставим другую. А что это? Звездная война? Впрочем, нет, не похоже. Вот и экипаж корабля. Что-то знакомое. А это, очевидно, неисследованная планета. Он же видел этот фильм! Ну да, «Восьмой пассажир» или что-то в этом роде. Надо же. Гонсалес улыбнулся. Когда он смотрел его в первый раз? Вспомнил. В июле 1980 года. В Польше. В Варшаве. Именно в Варшаве.

Они пошли в кинотеатр большой группой, молодые парни и девушки. Причем билеты они купили у спекулянтов по сто злотых за каждый. На протяжении всего фильма зрители ахали и охали, молодые девушки сжимали ладошки друг другу, и даже он, не выдержав, так дернул ногой в один из особо драматических моментов, что ударил рядом сидящего соседа. Да, да. Это был тот самый фильм. И смотрели они его там, в Варшаве, как раз за несколько дней до памятного всем и печального для поляков августа 1980 года.

Потом, после фильма, они допоздна гуляли по городу. Он вдруг отчетливо вспомнил те дни, ночную Варшаву, пьяного поляка. Выйдя из бара, какой-то парень едва не упал, так сильно он был пьян. Но его поддержала девушка. Она была высокого роста, светлая, красивая. И, видимо, что-то сказала своему кавалеру насчет его состояния. Поляк кивнул головой и вдруг, наклонившись, поднял ее на руки. Зрители этой сцены буквально ахнули. Он шагнул со своей ношей прямо на магистраль. Кавалер был вдребезги пьян, его драгоценная ноша качалась из стороны в сторону, иногда делая довольно опасные наклоны и повороты, но парень прошел через всю магистраль, ни разу не споткнувшись, поставил бережно девушку на ноги и, встав на колени, поцеловал ей руку.

Он был сильно пьян, да и его подруга была не в лучшем состоянии, но этот жест тронул всех присутствующих. Потом был Краков. Один из красивейших городов Европы. Гонсалес вспомнил, как они вышли к Висле, подошли к воротам старинного Краковского замка и кто-то из их группы предложил читать стихи. В ночной тишине зазвучали строки любимых поэтов. Когда очередь дошла до Мигеля, он вдруг поднял голову, посмотрел вверх и, не говоря ни слова, принялся взбираться по довольно крутому склону. Товарищи недоуменно смотрели на него. Он взобрался наверх, и в мертвой тишине раздались строки Шекспира. Он читал монолог Ричарда III, который король произносит, лежа в постели, когда перед его мысленным взором появляются тени убитых им людей. Брат, жена, племянники, друзья, близкие. А король один, совсем один. Страшно. И ночная тишина, и ночные воды Вислы, и величественные стены замка лишь дополняли этот страх, который он внушал своими словами.

Когда он спустился вниз, все долго молчали, и лишь на обратном пути один из его друзей заметил, что в нем гибнет «великий актер». Тогда он превратил все в шутку.

На экране мелькали кадры, а он вспоминал, вспоминал. Наша память ведь удивительна. Иногда достаточно самого ничтожного повода, самой тонкой ниточки для мощного клубка воспоминаний. Клубок начинает стремительно разматываться, и уже ничто не в силах остановить его или помешать. И, может быть, самое дорогое, самое ценное, что в конечном итоге остается у человечества и у человека, — это память. Память со всей ее болью, радостью, изменой, грузом несбывшихся надежд и исполненных желаний.

Нью-Йорк. Парк Каннингем

Листья, клумбы, деревья. Высокий, уже начинающий седеть мужчина с резкими чертами лица, в светлом длинном плаще и большой широкополой шляпе медленно прогуливался вдоль аллеи. Он шел не спеша, очевидно, эта прогулка доставляла ему удовольствие. Редкие в это время дня прохожие быстро сновали мимо. Внезапно за его спиной послышался топот и звук. Он оглянулся. Трех — или четырехлетний карапуз, растянувшись в пяти метрах позади него, безуспешно пытался подняться, перекатываясь с боку на бок. Мужчина усмехнулся, подошел к ребенку и помог маленькому человечку встать на ноги, отряхнул его одежду от листьев и, наклонившись еще раз, протянул лежавшую рядом игрушку — красную машину, отлетевшую в результате падения. Малыш серьезно посмотрел на своего спасителя, не спеша, с большим чувством собственного достоинства сказал «спасибо» и стал сосредоточенно разглядывать машину.

К ним уже бежала молодая, довольно миловидная женщина.

— Большое спасибо, сэр, а ты поблагодарил мистера? — строго спросила она малыша.

— Да, — сердито ответил ребенок, продолжающий изучать свою игрушку.

— Не стоит, мадам, — мужчина улыбнулся уголком рта. — А это тебе, малыш, — он достал из кармана большую розовую конфету и вложил ее в моментально протянутую детскую ладошку.

— А спасибо? — снова напомнила мать.

Малыш, уже развернувший конфетку, засовывал ее в рот.

— Спасибо, — пробормотал он чуть внятно, пережевывая конфетку. И снова переключил свое внимание на машину.

— Спасибо вам, — еще раз поблагодарила женщина и, взяв ребенка за руку, заспешила к выходу. Большая красная машина двигалась сзади них на веревочке.

Мужчина долго смотрел им вслед, пока наконец они не скрылись за поворотом. Затем, резко повернувшись, пошел в противоположную сторону. Часы показывали ровно три часа тридцать минут по местному времени. Впереди появилась фигура человека. Она медленно приближалась, обретая конкретные черты. Они сошлись.

— Мистер Дершовиц?

— Да, — подтвердил мужчина, не вынимая правой руки из кармана.

— Мне поручено проводить вас.

— Пароль? — раздался угрожающий шепот. Правый рукав чуть дернулся.

— Пожалуйста, — подошедший протянул маленький календарь с изображением Мэрилин Монро.

— Все в порядке.

— У меня здесь машина.

— Хорошо.

Больше не было произнесено ни слова. Они вышли из парка и сели в стоявший неподалеку «Линкольн».

— Мы будем на месте через несколько минут, — успокоил гостя хозяин автомобиля. Ответом ему было молчание. Вскоре машина затормозила на перекрестке.

— Перейдите вон туда и сядьте рядом с шофером. Не оглядывайтесь. Вон тот черный «Роллс-Ройс».

И снова в ответ одно молчание. Короткий кивок, и неслышно хлопнула дверца машины. Он шел не спеша, стараясь двигаться как можно спокойнее. Краем глаза успел заметить, что «Линкольн» почти тотчас скрылся за поворотом.

Передняя правая дверь распахнулась. Когда он уселся в машину, водитель, даже не взглянув на него, включил зажигание.

— Мистер Дершовиц? — раздалось у него за спиной.

— Да.

— Нам говорили о вас как об опытном специалисте.

Он снова промолчал.

— Надеюсь, что это так…

— Я слушаю.

— Хорошо, обойдемся без предисловий. Итак, тридцать тысяч долларов за успешную операцию.

— Кто?

— Их трое.

— Плата за троих?

— Нет, за каждого.

— Способ?

— Любой. Какой вам удобен.

— Их квалификация?

— Профессионалы, и довольно высокого класса.

— Они связаны друг с другом или действуют отдельно?

— Связаны.

— Группа?

— Да.

— Они прошли специальную подготовку?

— Да.