Эта короткая счастливая жизнь - Виталий Вавикин

– Думаю, так, – Брюстер покосился на колыбель.

Фелиция проследила его взгляд. Каким же ещё унижениям подвергнет её жизнь?

– О нём ты можешь не говорить, – Брюстер поджал губы, не пытаясь скрыть пренебрежения. – По крайней мере если Марш не спросит сам, – он вперил в Фелицию суровый взгляд, принуждая сломленно кивнуть головой.

– Думаешь, у нас получится? – спросила она, окончательно утратив чувство достоинства. Брюстер улыбнулся и, протянув руку, сжал в пальцах подбородок Фелиции, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

Фелиция думала, что сейчас он либо ударит её, либо оскорбит, но он промолчал. Его лицо осталось серым и беспристрастным. Он просто стоял и смотрел ей в глаза, думая о чем-то своём, взвешивая её решимость и, возможно, скрывая интерес и симпатию, но в последнем Фелиция не была уверена.

Они встретились с Ричардом Маршем спустя три дня. Был поздний субботний вечер, и «тихие» бары только начинали открываться. Комната управляющего, явно расцветшая со времён последнего владельца, не располагала к беседе, и молодой управляющий почти сразу предложил Фелиции и Брюстеру пройти в бар. Дальний столик, зарезервированный за ним, скрывался от посторонних глаз высокой ширмой, которую при желании можно убрать. Первым, что отметила Фелиция в Марше – глаза. Живые и амбициозные, наполненные здоровым блеском, которого, по её мнению, не хватало Брюстеру.

В компании с ним было легко, и время бежало так быстро, что не успела Фелиция и опомниться, как оказалось, что прошло почти три часа. Она смеялась, искоса поглядывала на Марша, и думала, что редко удаётся познакомиться с таким интересным человеком. Выпитое спиртное кружило ей голову, но Фелиция старалась не обращать на это внимания. Оно помогало расслабиться и рассказать историю связи с Персибалом без жеманства и робости. В какой-то момент Фелиция едва не рассказала об Олдине, и о том, сколько трудностей принесло рождение чернокожего ребёнка.

В чувство её привёл лишь строгий, не допускающий компромиссов взгляд Брюстера. Как же она была благодарна ему в этот момент! Не за его безразличие, а за то, что он не отвернулся от неё, несмотря ни на что. Тайтус и тот не пожелал иметь с ней никаких отношений, узнав об Олдине. Но сейчас, вспоминая невысокого водителя, она ни о чём не жалела. Брюстер жаждет наладить свою жизнь, и если ей удастся оказаться с ним рядом, быть вместе, то многие печали и проблемы смогут отойти на второй план. Не придётся больше прозябать в овощной лавке, не нужно будет прятать своего ребёнка, выгадывать и экономить, чтобы порадовать его сладостями. Всё будет так, как она захочет. И если ради этого нужно немного поступиться принципами, то она согласна.

Фелиция рассмеялась и наградила Марша лукавым взглядом. – Хотите знать, что связывало меня с Персибалом? – спросила она, неловко затягиваясь сигаретой, вставленной в мундштук из слоновой кости. Дым щекотал лёгкие и ещё больше кружил голову. Но что ей было до этого?! Ведь рядом находился Брюстер – тот, чей взгляд трезвил лучше любого морозного воздуха.

– Так, значит, вы были молоды и не имели своего репертуара, чтобы начать сольную карьеру? – осторожно спросил Марш.

Фелиция посмотрела на Брюстера и согласно кивнула.

– А в каких вы были отношениях с Геральдом Спарсером?

– Да ни в каких! – Фелиция выдохнула дым. – Сказать по правде, он сначала порядком напугал меня, расспрашивая о деталях смерти Персибала, но когда я узнала, что он законник, то решила, что не стоит его бояться, и оказалась права, – она охотно сообщила несколько пикантных подробностей его ухаживаний и весело рассмеялась вместе с Маршем и Брюстером.

– А мистер Джеральд? – неожиданно спросил Марш. – Какой была его роль в этой истории?

– Никакой, – чересчур бойко заявила Фелиция. – Он подарил мне платье и… – она замолчала, вспоминая пережитый ужас.

– И? – поторопил её с ответом Марш.

– И ничего, – Фелиция шумно выдохнула, ощущая действие выпитого.

Неожиданно голова закружилась так сильно, что ей стало плохо. Марш не преминул заметить это и любезно предложил подвезти её домой.

– Домой? – глуповато переспросила Фелиция, думая о своей убогой комнате, в которой спит чернокожий ребёнок. – Просите, но я бы предпочла, чтобы это сделал Клайд, – она посмотрела на посеревшее лицо Брюстера. – Хотя…

Мыслей стало так много, что у неё закружилась голова. Неужели ей следовало согласиться? Неужели следовало поехать с Маршем? Но куда?

Фелиция поднялась из-за стола и, извинившись, пошла в дамскую комнату. Пара девушек лёгкого поведения наградили её оценивающим взглядом, оценили порочное платье и приняли за свою.

– Сложный день? – спросила одна из них.

Фелиция кивнула. Холодная вода привела в чувства. Фелиция осмотрела своё лицо и попыталась вернуть ему прежнее очарование.

– На твоём месте я бы отправилась домой, – посоветовала ей девушка, закуривая сигарету.

Дым, который та выдохнула ей в лицо, вызвал тошноту и новый приступ головокружения. – Что с тобой? Тебе нехорошо?

– Немного, – сдержанно отозвалась Фелиция. О чём можно думать в таком состоянии?

Она вышла, задержавшись возле сцены, на которой выступал местный джаз-бэнд. Долго она вглядывалась в лицо пианиста. Настолько долго, что он начал бросать в её сторону тревожные взгляды.

– Ты хорошо играешь, – похвалила его Фелиция. – Так держать, – пошатываясь, она вернулась за дальний столик. – Представляете! Меня только что приняли за шлюху, – честно призналась она Маршу.

Он нахмурился, но ничего не сказал.

– Забудьте, – Фелиция сжала его руку в своих ладонях. – У вас очень хороший бар. Намного лучше, чем при прежнем владельце.

– Вот как? – Марш помрачнел, и Фелиция заметила, как побледнел Брюстер.

– Я хотела сказать… – она замялась, пытаясь подобрать слова. – Хотела… – мысли снова спутались. – А вам нравится моё платье? – Фелиции вдруг захотелось стать глупой и наивной. – Когда мы выступали с Брюстером в этом баре, мне показалось, что многие мужчины просто сходят с ума от этого наряда!

– И вам это нравилось? – неожиданно смягчился Марш.

– Не знаю, – Фелиция смутилась. Снова бросила короткий взгляд на Брюстера. Господи, неужели она ещё не доказала, что ничего не знала о делах Персибала! Воспоминание об отце ребёнка вызвало грусть.

– Я вас обидел? – осторожно спросил её Марш.