Творцы прошлого (Книга 1) - Сергей Таранов

- А что, Модест Аполлонович, на родину не тянет? Здешних параш еще не вдоволь нанюхались.

- Моя родина - Россия. А сейчас ее нет. Есть только какой-то ни то эсес, ни то эсер.

- Все это временно, Модя, ты уж поверь мне, как человеку знающему.

- Да уж, временно. Шестнадцать лет большевики у власти. Куда уж временнее?

- Продержатся большевики всего семьдесят три года.

- Ничего себе! Мы с тобой столько не проживем.

- Я, как видишь, молод и здоров. Надеюсь дожить. Однако если мы все правильно сделаем, то может случиться так, что такой феномен как СССР исчезнет не только из географии, но и из истории.

- Это как? Заставить людей забыть ужасы большевизма? Это нереально.

- Мы можем сделать так, чтобы семнадцатого года вообще не было.

- Ленин тринадцать дней из календаря выкинул, а мы, значит, выкинем целый год?

- Умный ты человек, Модя, а таких простых вещей не можешь понять. Мы прошлое изменим.

- Вольдемар, решительно, ты спятил.

- И из-за этого я в свои шестьдесят один выгляжу так, как будто мне тридцать с небольшим.

- А, чем черт не шутит! Может, и выйдет что у нас, - согласился Лихославский. - Что мне тут-то делать? Руль крутить? Или определиться в полк Паппенгута и воевать в Синьцзяне, подставляя грудь под пули за тамошнего нехристя-дубаня Шен-Ши-Цая. Он, говорят, человек просвещенный. По-русски чуть-чуть лопочет. Недавно в Синьцзян вошла 36-я дивизия. Большую часть ее солдат составляют дунгане. Русский полк при помощи китайцев с трудом удерживает Урумчи. Так вот, русских, живущих в Харбине, сейчас вербуют на эту войну. Будто мало мы во Франции за Клемансо и Лойд-Джорджа кровь проливали. А как война закончилась, они нас во Владивосток морем и сплавили. Врочем, если ты уверен, что что-нибудь у нас выйдет, тогда я согласен попробовать.

В мгновение ока Лихославский оказался в Ленинграде 2016 года и теперь сидел за рулем "Жигулей" - чуда советской автопромышленности.

Сзади сидел Вольдемар, державший на коленях кота.

- Ну что? Поедем или здесь поговорим? - спросила Игоря ведьма.

- Да лучше здесь, - сказал Игорь, увидев, что в машине сидят двое мужиков. Теперь ему стало понятно, что предложение незнакомой красавицы ничего интимного не содержит. Наоборот, предстоящий разговор, показалось ему, будет носить опасный характер и вполне может закончиться пером под ребро.

- Успокойся, никто тебя убивать не собирается, - как бы прочитав его мысли, сказала ему Елена. - Просто дело вот в чем. Помнишь, когда тебе было шестнадцать, ты нашел у себя в квартире тайник.

- И что? Я все сдал в музей, по закону. Себе ничего не оставил. У меня кагэбэшники даже обыск тогда провели, чтобы убедиться, что я себе ничего не оставил.

- Ты поступил глупо. Из-за тебя погиб Горбачев.

- Так это что, в самом деле, то самое копье? А как же так получилось? Я его в четвертом году нашел, а Горбачева им убили еще до моего рождения?

- Этим копьем можно открывать двери времени.

- Это как?

- А это, молодой человек, мы вам сейчас объясним, - заявил сидящий на коленях у Вольдемара кот.

Увидев говорящего кота, Игорь упал, лишившись чувств.

- Одного уговорили, - констатировал Лихославский. - Теперь еще этого Лишаева или, как его там сейчас зовут, Сифлица предстоит уговорить.

***

Было 18 сентября 2004 года. На полу бабкиной квартиры в довоенном доме немецкой постройки на отвалившихся досках сидел шестнадцатилетний Игорь Кулаков и держал в руках обнаруженный в нише странный предмет. В этот момент в дверь позвонили. "Неужели это соседка?" - подумал Игорь, и, положив копье обратно в нишу, нехотя поплелся к двери, приготовившись извиняться за устроенный шум.

- Кто там? - произнес Игорь, подойдя к двери.

- Я, - прозвучал в ответ молодой мужской голос, который показался Игорю в чем-то знакомым. Тем не менее, Игорь не спешил открывать:

- "Я" бывают разные, - ответил он фразой из популярного некогда мультфильма.

- Откроешь - увидишь, - отозвался гость и тут же добавил: - Я не разное "я". Я - "я" то же самое.

Кому принадлежит это то же самое "я", Игорь, конечно, не понял, но любопытство взяло верх, и дверь он открыл. На пороге стоял молодой человек лет где-то под тридцать. Внешне он очень напоминал фотографию Игорева отца, когда тот, будучи еще молодым старлеем, фотографировался для удостоверения личности офицера. Одет визитер был наподобие студента начала восьмидесятых, отправляющегося в составе стройотряда на летние заработки куда-нибудь на БАМ или на Уренгой. В руке он держал взятый как будто из тех же годов дипломат, на крышке которого красовалась переводная картинка олимпийского медвежонка. Точно такой дипломат был когда-то у его отца, и на нем была на том же месте налеплена такая же "переводка".

- Привет, не узнаешь? - произнес чем-то странно знакомый незнакомец.

- Что-то знакомое, но никак не могу вспомнить.

- А ты в зеркало посмотри, тогда сразу вспомнишь.

Если бы Игорь не был единственным сыном своих родителей, то он бы подумал, что перед ним стоит его старший брат. Неприятная мысль тут же посетила Игоря, не является ли этот незнакомец внебрачным сыном его папаши, рожденным какой-нибудь дурой из тех, что толпами осаждали проходную военного училища, в котором его отец в те годы учился. "Наверное, - подумал Игорь, та девка сдала его тогда в дом ребенка, а теперь он вырос и ищет себе родственников". Игорь хотел подумать еще что-то, но мысли его прервал посетитель:

- Ну, хорошо, смотри, - сказал он и достал паспорт старого советского образца с колосистым гербом Советского Союза. Открыв пятую страницу, он показал ему вклеенную туда свою черно-белую фотографию. Подпись под фотографией напомнила Игорю его собственную подпись, написанную, правда, более взрослым почерком.

"Неужели у него еще и фамилия наша", - успел в этот момент подумать Игорь.

Но, следом за этим, гость развернул паспорт на предыдущей странице, и Игорь увидел на фотографии свою собственную физиономию. Физиономия эта, правда, имела отстойную прическу на пробор, точно такую, какую велела парикмахершам делать Игорю его мамаша в те времена, когда водила его в парикмахерскую за руку. Кроме того, в отличие от Игоря настоящего, эта физиономия была с необесцвеченными волосами и без единой серьги по всему периметру левого уха. В довершение этого безобразия на левом лацкане столь же левого пиджака красовался комсомольский значок с профилем вождя мирового пролетариата.

- Ты, братан, конечно, на меня очень похож, - начал Игорь, - но я про тебя никогда ничего не слышал. - Ты что, хочешь сказать, что мы с тобой родственники? Как хоть тебя зовут?

- Смотри, - произнес незнакомец, - и перелистал паспорт еще на одну страницу назад. На правой стороне краснокожей паспортины черной тушью в три строчки было написано: "Кулаков Игорь Евгеньевич". На левой же половине разворота тем же стандартным каллиграфическим почерком в графе "дата рождения" было начертано следующее: "24 марта 1988 года". Эта дата полностью совпадала с датой рождения Игоря. Графа же "место рождения" указывала на то, что обладатель этого паспорта точно также родился в городе Кушка Туркменской тогда еще Советской и Социалистической республики, где в то время тридцатилетним капитаном проходил службу его папаша Евгений Викторович Кулаков. В конце же страницы было указано, что данный документ выдан был 20 апреля 2004 года Василеостровским районным отделением внутренних дел города Ленинграда.

Мысли смешались в голове у Игоря. Во-первых, паспорт, который, судя по дате, был выдан всего полгода назад, потрепан был так, словно его лет десять носили в заднем кармане штанов заядлого мотоциклиста или под седлом у лихого чабана, со свистом и гиканьем сгоняющего в кучу на своем верном скакуне доверенных ему колхозных баранов. Во-вторых, кто сейчас мог выдать паспорт старого образца за два с небольшим месяца до того, как этот образец паспорта полностью прекратил всякое законное хождение по территории Российской Федерации? И, в-третьих, как в 2004 году могли написать "Ленинград", в то время как более десяти лет город этот называется Санкт-Петербургом?

- Ты что, до сих пор не понял? - удивленно спросил странный визитер. Я - это ты из другого пространственно-временного континуума.

- Ты что, братан, фантастикой обчитался? В то, что ты мой пропавший в детстве брат, я еще мог бы поверить, но в эту чушь...

- Хочешь доказательство?

- Какое еще доказательство?

- Помнишь, в четвертом классе ты катался на санках и пропорол ногу торчавшей из земли арматуриной?

- Ну, это мог тебе кто угодно рассказать.

- А шрам?

- Какой шрам?

- Да вот этот.

Тут незнакомец засучил левую штанину брюк и показал Игорю точно такой же шрам, какой был у Игоря на ноге.

- Потом, вот еще дипломат твоего, то есть нашего отца, купленный им в Ташкенте в семьдесят девятом году.

- Вроде, похож.

- Ну и, наконец, - гость достал из кармана метрическое свидетельство, в котором на русском и туркменском языках было написано то же самое, что было написано в таком же свидетельстве у Игоря. И, главное, в левом верхнем углу этого свидетельства наличествовало то же самое неизвестного происхождения пятно, которое красовалось и на Игоревой метрике.