Радостная мудрость, принятие перемен и обретение свободы - Йонге Мингьюр

Ум всегда активен: различает, оценивает и вновь различает согласно своим оценкам — и переоценивает согласно новым или более тонким различениям. Довольно часто мы оказываемся в плену всей этой активности. Это кажется таким же нормальным и естественным, как и смотреть в окно на движение транспорта по оживлённой улице. Даже если улица, на которой мы живём, не слишком оживлённая, мы всё равно то и дело поглядываем в окно, чтобы проверить, какая там погода. Идёт ли снег? Или дождь? Облачное небо или ясное? Мы даже ходим от окна к окну, чтобы посмотреть на свой передний двор, задний двор, на подъездную дорожку на одной стороне или на соседский дом на другой.

Захваченные привычкой смотреть в окно и определять переживание с точки зрения того, что мы через него видим, мы не осознаём, что само окно и есть то, что даёт нам возможность видеть. Повернуть ум так, чтобы он смотрел на ум, — всё равно, что смотреть на окно, а не направлять внимание исключительно на открывающийся из него вид. Поступая так, мы мало-помалу начинаем понимать, что окно и то, что мы через него видим, сосуществуют одновременно. Например, посмотрев в окно в одном направлении, мы увидим вереницы автомобилей, облака, дождь и т. п. с одной из точек зрения. Если мы посмотрим в другом направлении, мы увидим всё несколько иначе: облака могут показаться более низкими или более тёмными, а автомобили и люди большего или меньшего размера.

Отступив на шаг назад и глядя на всё окно, мы можем начать осознавать, что эти ограниченные, односторонние картины — различные аспекты намного более широкой панорамы. Существует безграничный мир мимолётных мыслей, эмоций и ощущений, видимых через наше окно, но не затрагивающих его.

Двадцать пять сотен лет тому назад Будда предложил некоторые практики, призванные помочь нам отступит на шаг и начать наблюдать свой ум. На следующих страницах мы рассмотрим три самые основные из них, которые может практиковать кто угодно, когда угодно и где угодно — независимо от того, считает ли он себя буддистом. Однако прежде чем сделать это, вероятно, будет полезным рассмотреть некоторые основные положения.

Укрощение скакуна

Чтобы ум был спокоен, следует обуздать тело.

В раннем детстве я любил подглядывать за отцом и его учениками, особенно, когда они медитировали. Тесное помещение с деревянными балками, где учил отец, было полно ощущения глубокого покоя, сколько бы народу в нём ни собиралось (и оно очень часто было переполнено). Я заметил, что большинство людей сидели определённым образом: ноги скрещены, руки лежат на коленях или на бёдрах, спина прямая, глаза полузакрыты, а рот слегка приоткрыт. Когда я сбегал в горы, в одну из пещер, и делал вид, что медитирую, я старался подражать этой позе, хотя и не понимал, зачем нужно сидеть тем или иным образом.

Однако, когда я начал получать формальное образование, меня познакомили с примером, который из поколения в поколение передавался в Тибете буддийскими учителями и учениками. В нём практика медитации сравнивается со взаимоотношениями коня и всадника. «Всадник» — это ум, а «конь» — это тело. Как невозмутимый всадник может успокоить норовистого скакуна, так и смирный конь тоже может умиротворить беспокойного всадника.

Когда мы впервые начинаем медитировать, ум похож на беспокойного всадника: иногда он возбуждён, в нём мечутся разные мысли, эмоции и ощущения. Подчас он настолько переполнен всеми этими метаниями, что тупеет, теряет способность сосредоточиться или лишается сил. Поэтому важно, особенно поначалу, садиться, так сказать, на спокойного коня: принимать позу, которая будет одновременно расслабленной и подтянутой. Слишком много расслабленности — и конь может просто остановиться, заняться, скажем, щипанием травы. Слишком много подтянутости — и конь может перевозбудиться от окружающей его обстановки или из-за настроения или темперамента всадника. Нам необходимо найти физическое равновесие: ни слишком расслабленно («не распущенно», как часто говорится в буддийских текстах), ни слишком натянуто, (не «туго»). Прежде чем скакать на коне, необходимо его обуздать.

Есть официальный метод обуздания и менее формальный способ. Официальный метод описывается как «семь особенностей» позы тела. На протяжении столетий эту позу называли позой Вайрочаны, имеющей семь особенностей. Вайрочана — санскритское имя, которое можно приблизительно перевести как «Светоч» или «Солнце», что подразумевает нашу способность «просиять», скорее в плане переживания, а не идей или представлений.

Первая особенность подразумевает, что нужна твёрдая основа, или якорь, который соединяет вас с местом, где вы практикуете, и задаёт правильное положение остальной части тела. Если можете, скрестите ноги так, чтобы обе стопы лежали на противоположном бедре. Если не можете, то пусть одна стопа лежит поверх, а другая — под противоположным бедром. Если и это для вас трудно, просто скрестите ноги. А если сидеть скрестив ноги на полу или на подушке — и даже на диване или кровати — трудно, то просто сядьте так, чтобы стопы опирались на пол или подушку равномерно. Не беспокойтесь, если стопы или голени не находятся точно в таком же положении, как у всех остальных в комнате. Цель в том, чтобы обеспечить физическую опору, которая была бы одновременно удобной и устойчивой именно для вас, такого, какой вы есть, здесь и сейчас: ни слишком напряжённая, ни слишком расслабленная.

Вторая особенность заключается в том, чтобы положить кисти рук на бёдра, одну поверх другой, тыльной стороной вниз. Не имеет значения, какая рука будет сверху, и вы можете менять их положение когда угодно. Например, если вы практикуете в тёплом и влажном помещении, нижняя ладонь может через некоторое время слишком нагреться и вспотеть. Если вы сидите в холодном месте, в верхней ладони может появиться небольшое ощущение онемения или покалывания. Также допустимо просто положить ладони на коленные чашечки тыльной стороной вверх. Разумеется, у одних людей бывают короткие руки и длинные ноги или длинные руки и короткие ноги, и поэтому в любом случае им трудно класть ладони прямо на коленные чашечки. Одним может быть удобно класть ладони поверх коленей, а другим — немного ниже. Однако, как бы вы ни располагали свои ладони, суть в том, чтобы они покоились.

Третья особенность — в том, чтобы оставить некоторое пространство между руками и верхней частью туловища, для чего нужно чуть поднять и расправить плечи. Во многих классических буддийских текстах эта особенность описывается так: поднять плечи, чтобы они «напоминали крылья грифа». Это описание часто понимают неверно: будто плечи нужно поднять до ушей. На самом деле сохранять такую напряжённую позу было бы слишком трудно, особенно людям с полными или мускулистыми руками, сидящими очень близко к телу. «Где это пространство? Я не нахожу никакого пространства! Нет-нет, я должен сделать так, чтобы было какое-то пространство!».

Суть третьей особенности просто в том, чтобы вы позволили себе дышать. Это можно понять и в буквальном смысле — как способность делать вдохи и выдохи, и в переносном смысле — как способность принимать в себя переживание и отпускать его. Чаще всего мы сидим, стоим и ходим с опущенными плечами, ссутулившись, причём наши лёгкие так сдавливаются, что мы не в состоянии сделать глубокий вдох полной грудью, — и точно так же сдавливается наша осознанность, вследствие чего мы не в состоянии впитывать всевозможные переживания во всём их разнообразии или отпускать их. Если мы поднимаем и расправляем плечи — это как бы предвосхищение глубокого вдоха или возможностей переживания. Мы словно говорим: «Привет, дыхание! Привет, мир! Как у вас сегодня дела? О, теперь вы уходите. Но я уверен, вы вернётесь».

Четвёртая особенность заключается в том, чтобы держать спину как можно более прямой, и это высшее физическое выражение бдительности: «Я здесь! Я бодрствую! Я жив!». Но и здесь нужно найти меру — ни слишком жёстко сохранять осанку, так что вы практически отклоняетесь назад, ни сутулиться. Вам нужно быть, как говорится в классических текстах, «прямым как стрела».

Пятая особенность касается шеи. Много лет давая учения по всему миру, я заметил, что в культуре некоторых народов появились какие-то странные привычки, касающиеся именно этой особенности. Азиатские ученики склонны с силой прижимать подбородок к груди, хмурясь от напряжения и пытаясь удержать всё внутри. Они выглядят как «воины медитации», не допускающие, чтобы хоть одна мысль потревожила их ум. Западные же практики склонны наклонять шею назад, чуть ли не упираясь затылком в плечи, выставляя горло и широко улыбаясь, словно объявляя миру: «Я так умиротворён и расслаблен! У меня такое ясное переживание, такое радостное, полное блаженства!». Тибетцы, в том числе и я сам, наклоняют голову то в одну, то в другую сторону, так что вся верхняя часть туловища раскачивается то направо, то налево, как бы не находя удобного положения: «Может, так, а может, этак, сам не знаю…».