Радостная мудрость, принятие перемен и обретение свободы - Йонге Мингьюр

Однако, как непостоянство имеет свои преимущества — предоставляя возможность, например, поменять работу или излечиться от болезни, — так и взаимозависимость тоже может действовать нам на благо. Одна моя канадская ученица, по совету своей подруги вступила в группу поддержки людей, в детстве подвергшихся той или иной разновидности насилия. За те несколько месяцев, когда она рассказывала о собственных переживаниях и выслушивала такие же рассказы других людей, стыд и неуверенность в себе, преследовавшие её на протяжении большей части жизни, сначала пошатнулись, а затем и рассеялись вовсе. «Многие годы я будто снова и снова слушала одну и ту же песню, — объясняла она впоследствии, — а теперь я могу слушать весь диск».

В тот период она еще не изучала буддизма, но с помощью своих новых друзей она открыла для себя понимание, занимающее центральное место в учениях Будды.

Пустота

Нет ничего, что можно было бы назвать существующим или несуществующим.

Во время открытых учений и личных бесед, кто-нибудь обязательно задаёт один важный вопрос. Хотя разные люди формулируют этот вопрос используя разные слова и выражения, суть одна и та же. «Если всё относительно, непостоянно и взаимозависимо, если ничего нельзя с полной уверенностью назвать той или иной вещью, значит ли это, что я сам нереален? Вы нереальны? Мои чувства нереальны? Эта комната нереальна?».

Существует четыре возможных ответа, рождающихся одновременно и в равной степени верных и неверных.

Да.

Нет.

Да и нет.

Ни да ни нет.

Вы в замешательстве? Прекрасно? Замешательство — это большой шаг вперёд: знак преодоления привязанности к какой-то одной точке зрения и вступления в более широкое измерение восприятия.

Хотя коробочки, по которым мы раскладываем наше восприятие, — такие как «я», «моё», «другие», «субъект», «объект», «приятное», «неприятное», — это изобретения ума, мы всё равно воспринимаем «сам-ость», «друг-ость», «боль», «удовольствие» и т. п. Мы видим стулья, столы, машины и компьютеры. Мы ощущаем радости и горести перемен. Мы злимся, мы печалимся. Мы ищем счастья в людях, местах и вещах и изо всех сил стараемся защититься от ситуаций, причиняющих нам страдание.

Отрицать эти переживания было бы нелепо. В то же время, если мы станем пристально их рассматривать, то не сможем указать на что-то и сказать: «Да! Вот это точно постоянное! Вот это единое и неделимое! Вот это независимое!».

Если мы продолжим разбивать своё восприятие на всё более мелкие части, исследуя их взаимодействия, отыскивая причины и условия, лежащие в основе других причин и условий, в конце концов мы наталкиваемся на то, что некоторые могли бы назвать тупиком, концом пути.

Однако это вовсе не конец, и, безусловно, не тупой.

Это первый проблеск пустоты, основы, из которой возникает всё восприятие.

Пустота, главный момент Второго поворота колеса Дхармы, — это, вероятно, один из самых сбивающих с толку терминов в буддийской философии. Даже тем, кто долго изучает буддизм, очень трудно его понять. Возможно, именно поэтому Будда выждал шестнадцать лет после Первого поворота колеса Дхармы, прежде чем начал говорить о пустоте.

На деле понять пустоту довольно просто, если вы преодолеете свои исходные заблуждения о её смысле.

«Пустота» — это приблизительный перевод санскритского термина шуньята и тибетского тонгпа-ньи. Санскритское слово шунья значит «отсутствие чего-либо», «нуль». Тибетское слово тонгпа значит «пусто», «ничего нет». Санскритская частица та и тибетская ньи сами по себе ничего не значат, но, если их добавить к прилагательному или существительному, они придают смысл возможности или открытости (отсюда часто встречающийся вариант русского перевода этого термина «пустотность». прим. Ред.). Поэтому, когда буддисты говорят о пустоте, имеется в виду не «нуль», а «нулёвость»: не вещь в себе, а, скорее, источник, бесконечно открытое «пространство», которое даёт чему угодно появляться, изменяться, исчезать и вновь появляться.

Это очень хорошие новости.

Будь всё постоянным, неделимым или независимым, ничто никогда не менялось бы. Мы навечно оставались бы такими, какие мы есть. Мы не смогли бы расти и учиться. Никто и ничто не смогло бы на нас повлиять. Не будет никакой связи между причиной и следствием. Мы нажмём выключатель, но свет не зажжётся. Мы будем опускать чайный пакетик в горячую воду миллион раз, но вода не затронет чай, а чай не затронет воду.

Однако всё обстоит иначе, не правда ли? Например, если мы нажмём на кнопку светильника, лампочка загорится. Если мы на несколько минут опустим чайный пакетик в чашку с горячей водой, то получим чашку прекрасного чая. Поэтому, возвращаясь к вопросу о том, реальны ли мы, реальны ли наши мысли и чувства, реальна ли комната, в которой мы сейчас сидим, мы можем ответить «да» в том смысле, что мы воспринимаем эти явления, и ответить «нет» в том смысле, что, если мы взглянем шире, то за этими восприятиями не сможем обнаружить ничего, что можно было бы определить как независимо существующее. Мысли, чувства, стулья, перец чили, очередь в магазине, даже сам магазин — всему этому можно дать определение только по сравнению с чем-то или кем-то другим. Всё это появляется в нашем восприятии благодаря сочетанию множества разнообразных причин и условий. Оно всегда в движении и постоянно меняется при «столкновении» с другими причинами и условиями, сталкивающимися с другими причинами и условиями и так далее, далее и далее, до бесконечности.

Итак, с одной стороны, на деле мы не можем определять что-либо воспринимаемое нами как независимо существующее. Это один способ рассмотрения пустоты. С другой стороны, мы можем сказать, что, поскольку всё наше восприятие возникает из временных столкновений причин и условий, нет ничего, что не было бы пустотой.

Иными словами, коренная природа, или абсолютная реальность, всего воспринимаемого — пустота. «Однако «абсолютная» не подразумевает чего-то незыблемого или постоянного. Пустота сама по себе «пуста» от любых поддающихся определению качеств: не ноль и не ничто. Можно было бы сказать, что пустота — это открытый потенциал для проявления или исчезновения любых и всевозможных видов восприятия, подобный способности хрустального шара отражать всевозможные цвета, в силу того, что сам по себе он свободен от любого цвета.

Итак, чем всё вышесказанное может обернуться для воспринимающего?

Быть и видеть

Быть абсолютно ничем — значит быть всем.

Мы не смогли бы испытать все чудеса и ужасы явлений, не будь у нас способности их воспринимать. Все мысли, чувства и другие события, с которыми мы встречаемся в повседневной жизни, проистекают от первичной способности воспринимать что бы то ни было. Такие качества природы будды, как мудрость, способность, любовь и сострадание, сам Будда и его последователи описывали как «безграничные», «бескрайние» и «бесконечные». Они непостижимы и запредельны умозрительным представлениям, но при этом наполнены великим потенциалом. Иными словами, самая основа природы будды — пустота.

Однако это не пустота безжизненного вакуума. Ясность, или то, что мы могли бы назвать первичной осознанностью и что позволяет нам распознавать и различать явления, тоже является коренным качеством природы будды, неотделимым от пустоты. Когда возникают мысли, чувства, ощущения и т. п., мы их осознаём. Воспринимаемое и воспринимающий — это нечто единое и тождественное. «Я» и восприятие «меня» имеют место одновременно, точно так же, как «другие» и восприятие «других», или «автомобиль» и восприятие «автомобиля».

Некоторые психологи называют это «невинный взгляд». Это «голое восприятие», свободное от ожиданий или оценок, которое может возникнуть спонтанно в первые минуты, когда человек оказывается в каких-то поражающих своей грандиозностью местах: в Йосемитском национальном парке, в Гималаях или у дворца Потала в Тибете. Вид столь величествен, что вы не делаете различия между «я» и «то, что я вижу». Вы просто видите.

Однако обычно имеется заблуждение, что для достижения этого невинного взгляда нам нужно каким-то образом устранить, подавить или нейтрализовать относительное восприятие, а также надежды, страхи и другие факторы, которые его подкрепляют. Это неверное понимание учений Будды. Относительное восприятие — это проявление природы будды, точно так же, как относительная реальность — проявление абсолютной реальности. Наши мысли, эмоции и ощущения подобны волнам, вздымающимся и опускающимся в бескрайнем океане бесконечных возможностей. Проблема в том, что мы привыкли видеть лишь волны и ошибочно принимать их за океан. Однако, каждый раз, когда мы смотрим на волны, мы начинаем немного больше осознавать существование океана; и, если такое происходит, центр нашего внимания начинает смещаться. Мы начинаем отождествлять себя скорее с океаном, чем с волнами, наблюдая, как они поднимаются и опускаются, но не затрагивают природы самого океана.