Радостная мудрость, принятие перемен и обретение свободы - Йонге Мингьюр

Затем вы можете задаться вопросом о мыслях и эмоциях, которые изредка, или, возможно, довольно часто, всплывают в вашем сознании. Не ощущаете ли вы иногда приступов сожаления о тех решениях, которые вы приняли в прошлом? Не испытываете ли вы чувства гнева или возмущения по отношению к людям, с которыми общаетесь в настоящее время, или к нынешним вашим личным или профессиональным обязанностям?

Если вы ставите перед собой такие вопросы, это вовсе не подразумевает некоего нравственного или этического анализа. Они просто служат отправными моментами для размышления, не испытываете ли вы дискомфорта на умственном, эмоциональном или физическом уровнях: не соответствует ли ваше личное переживание главным прозрениям Четвёртой благородной истины? «Хорошо ли мне?». «Может быть, я чем-то недоволен?». «Не хотел бы я от жизни чего-то большего?». Слова, в которые вы облекаете такие вопросы, не слишком важны. То, что вы исследуете, мои учителя называли непосредственной, или свежей, сущностью личного переживания.

«Медитация», третья стадия практики, предлагает нам начать с простого наблюдения своих физических, умственных и эмоциональных переживаний, не давая им никаких оценок. Неоценивающее наблюдение — основа медитации, по крайней мере с точки зрения буддийской традиции. Разумеется, во многих культурах развивались собственные особые формы практики медитации, и каждая из них соответствует именно той культурной среде, в которой она возникла. Поскольку моя собственная практика опирается на те методы, которые были разработаны в буддийской традиции, я не могу говорить о тонкостях практик, развившихся в других традициях и других культурах.

Хотя в буддийской традиции, которую основал Буддой и на протяжении столетий развивали и детализировали великие учителя, жившие в тех странах, где распространился буддизм, существует множество практик, основа всех этих медитативных техник — нерассудочное наблюдение переживания. Даже наблюдение за такой мыслью: «Да, двадцать лет назад я сделал то-то и то-то. С моей стороны очень глупо убиваться по этому поводу: ведь тогда я был ещё ребёнок!» — тоже медитация. Это упражнение в простом наблюдении мыслей, эмоций и ощущений, возникающих и исчезающих в нашем переживании.

И это действительно упражнение в медитации.

Несколько лет назад один европеец приехал в Шераб Линг, где Тай Ситу Ринпоче, глава монастыря и один из самых влиятельных учителей тибетского буддизма, давал учение о медитации и пустоте. Быть может, этот слушатель спал во время учения о медитации или его мысли где-то блуждали, но, когда Тай Ситу Ринпоче начал рассказывать о пустоте, к тому вернулось внимание. «Мне необходимо избавиться от своего “я”, — думал он. Если я избавлюсь от “я”, то постигну пустоту. Я стану свободным. Больше не будет проблем, не будет страдания. Я просто прекращу говорить “я”».

Когда он поведал Тай Ситу Ринпоче о своём решении, Ринпоче сказал, что в нём нет никакой пользы. Проблема не в «я». Чтобы постичь пустоту, тебе нужно смотреть в корень «я» — неведение, желание и т. п.

Но тот человек не прислушался. Он и вправду верил, что его рационализаторское изобретение будет действовать намного быстрее и эффективнее, чем любой из старых методов, которым учил Будда.

И вот он просто прекратил употреблять слово «я». Вместо того чтобы сказать: «Я иду спать», он говорил «Отход ко сну». Если он собирался в расположенный поблизости город Бейджнатх, он говорил: «Отправление в Бейджнатх». И через год такой жизни он сошёл с ума. Он не получал переживание пустоты. Он не отсёк корень причин страдания. Он просто делал вид, что его самого не существует.

Не знаю, что сталось с ним после того, как он покинул Шераб Линг, но было ясно, что его изобретение не слишком полезно. На деле оно отражает распространённое заблуждение относительно учений Будды: будто для обретения освобождения нам нужно избавиться от того, что в наше время часто называют «эго».

Однако, как я недавно узнал, эго — это просто неправильный перевод того, что Зигмунд Фрейд называл сознающим аспектом ума. Это ряд функций, в том числе принятие решений, планирование и анализ информации, которые действуют совместно для достижения равновесия между инстинктивными склонностями, такими как желание и неприязнь, воспоминания, представления, и событиями, происходящими в окружающем нас мире. В своих трудах сам Фрейд обозначал эту совокупность функций словом «я», имея в виду всем понятное чувство самого себя, которое возникает из этого тонко уравновешенного акта. Позднее в переводах слово «я» заменили слово «эго», чтобы сделать глубокие идеи этого учёного более приемлемыми для научного сообщества середины двадцатого века.{4}

С годами слово «эго» и связанные с ним термины, стали обозначать нечто негативное. «О, этот человек такой эгоист!», — восклицают люди. Или, допустим: «Простите, я был эгоистичным». Это несколько отрицательное содержание слова «эго» получило распространение во многих текстах и переводах буддийских учений.

Однако, с точки зрения буддийской философии, в том, чтобы ощущать или использовать чувство «я», или эго, нет ничего, что было бы в корне неверным или негативным. Эго — это просто ряд функций, призванных помогать нам ориентироваться и действовать в мире относительной реальности. Точно так же мы могли бы осуждать себя за то, что у нас есть руки или ноги. Трудности возникают, когда мы начинаем питать привязанность к эго как к единственному средству, позволяющему установить контакт с нашим переживанием. Точно таким же предубеждением было бы связывать переживание только с руками или ногами. Большинство из нас, вероятно, согласилось бы, что мы — это не наши руки или ноги, но мы не стали бы отрубать себе руки или ноги из-за того, что они не являются полной совокупностью того, что мы собой представляем и что способны переживать.

Точно так же, хотя эго, «я», или «чувство самого себя», может существовать на некоем более тонком уровне, нет никакой нужды отсекать его или отбрасывать. Вместо того нам нужно подходить к нему как к орудию — или, возможно, к набору орудий, — благодаря которым мы устанавливаем связь с переживанием.

Разумеется, вряд ли мы, проснувшись в одно прекрасное утро, говорим себе: «Отныне я буду рассматривать всё то, что я происходило и воспринималось мной в течение всей моей жизни, просто как временное собрание взаимозависимых возможностей». Для того, чтобы мудрость стала неотъемлемой частью нашей жизни, её необходимо методично воплощать на практике.

Большинство из нас могут допустить, что мы в большей или меньшей степени испытываем какой-то дискомфорт и что наше восприятие в какой-то мере обусловлено нашим умом. Но мы обычно немного спотыкаемся на этом пункте — или пытаясь изменить свой ум или просто сдаваясь на милость своих мыслей, эмоций, влечений и т. п.

Третий вариант — метод, или средство, предложенное Буддой, — это просто наблюдать различные мысли, эмоции и прочее как различные разновидности бесконечного потенциала самого ума. Иными словами, использовать ум исследования ума. Это основное содержание того, что обычно называют медитацией. Как уже упоминалось в начале книги, по-тибетски медитация называется гом, что значит «ознакомление», «привыкание». С помощью медитации мы знакомимся с собственным умом.

Однако ум настолько тесно связан с нашими отношениями к самим себе и к окружающему миру, что поначалу его трудно заметить. Как выразился один из моих учителей, наблюдать ум — всё равно, что пытаться разглядеть собственное лицо без помощи зеркала. Вы знаете, что у вас есть лицо, и, возможно, у вас есть некоторое представление о том, как он выглядит, но это представление довольно смутное. Черты нашего лица покрывают наслоения впечатлений, которые постоянно изменяются в зависимости от нашего настроения, эмоций и других условий, влияющих на наше представление о собственном облике.

Точно так же мы знаем, что у нас есть ум, но его черты затушёваны смешением мыслей, чувств и ощущений; мыслей и чувств относительно своих мыслей, чувств и ощущений; мыслей, чувств и ощущений относительно своих мыслей относительно своих мыслей, чувств и т. д. Они громоздятся друг на друге, будто автомобили, столкнувшиеся на скоростном шоссе. «Мне нужно слушать это учение о пустоте. Я слушаю недостаточно внимательно. Я никогда не усвою его. Видно, что все остальные слушают и понимают. Почему же я не могу? Может, потому, что у меня болит спина? И ещё я не выспался ночью. Но ведь это не должно иметь значения, не так ли? В конечном счёте, мой ум — это пустота. Эта боль в спине — пустота. Но до меня это не доходит. Она не кажется мне пустотой». И среди всей этой сумятицы в голову может прийти что-то совершенно постороннее: «Где я оставил свой сотовый телефон?» — или может накатить воспоминание: «Эту глупость я сказал такому-то десять лет назад. До сих пор не могу поверить, что я такое сказал» — или даже может появиться какое-то желание: «Я бы с удовольствием съел сейчас кусочек шоколада».