Радостная мудрость, принятие перемен и обретение свободы - Йонге Мингьюр

Шаг третий: обращение к звуку

Обращение к звуку очень похоже на обращение к форме, за исключением того, что теперь вы используете не чувство зрения, а чувство слуха. Начните с «обуздания скакуна» принятием подходящей позы, с двумя или семью характеристиками. Затем отведите несколько минут «обузданию всадника», оставаясь в безобъектном внимании, просто открыв свою осознанность всему, что происходит, и не привязываясь ни к чему конкретному. Затем постепенно дайте себе возможность уделять внимание звукам, близким для собственного восприятия, например биению сердца или дыханию. Или же вы можете сосредоточиться на естественных звуках в своём непосредственном окружении, например на шуме дождя, барабанящего по окну, на звуках телевизора или музыкального центра, доносящихся из соседней квартиры, на рёве пролетающего в небе самолёта или даже на щебете и свисте неугомонных птичек за окном.

Вам незачем пытаться определить эти звуки или настраиваться исключительно на какой-то конкретный звук. Ведь легче просто воспринимать всё, что вы слышите. Суть в том, чтобы развивать в себе простое, обнажённое восприятие звука, как только он достигает ваших ушей. Как и зримые объекты, звуки служат просто центром притяжения внимания, помогающим уму успокоиться.

Вероятно, как и в медитации с образом, вы обнаружите, что способны сосредоточиться на окружающих вас звуках лишь на несколько секунд, а потом ум начинает блуждать. Это вовсе не редкость, и на самом деле очень хорошо! Это блуждание служит своего рода сигналом, что вы слишком расслабились. То ли конь сбежал, унося всадника, то ли всадник ускакал на своём коне. Заметив, что ум блуждает, просто вернитесь к открытому вниманию, а потом снова сосредоточьтесь на звуках. Дайте себе возможность выбирать между тем, чтобы остановить внимание на звуках, и тем, чтобы позволить уму просто оставаться в расслабленном состоянии открытой медитации.

Одно из преимуществ медитации со звуками заключается в том, что она может помочь нам постепенно отвыкнуть от приписывания значения различным звукам, которые мы слышим. Благодаря практике мы можем научиться слушать звуки, не обязательно реагируя эмоционально на их содержание. Привыкнув уделять голое внимание звукам просто как звукам, мы научимся выслушивать критику, не возмущаясь и не занимая оборонительную позицию, сможем выслушивать похвалы, не испытывая гипертрофированного чувства гордыни и ликования.

Некий молодой человек, участвовавший в одном крупном событии в Шераб Линге, подошёл ко мне, чтобы обсудить свою проблему, связанную со звуками. «Я очень чувствителен, — объяснил он. — Чтобы практиковать, мне требуется покой и тишина. Я стараюсь держать окна закрытыми и пользуюсь берушами, но звуки всё равно проникают в сознание и мешают мне сосредоточиться. Особенно трудно бывает по ночам, когда постоянно лают собаки». (Вокруг этого монастыря много собак, и они любят лаять и ещё они дерутся друг с другом и обороняются от хищников.)

«Я не могу спать, — продолжал молодой человек, — потому что, как я уже упоминал, я крайне чувствителен к звукам. Я очень хотел присоединиться сегодня к группе практикующих, но я не выспался. Что мне делать?».

Я дал ему советы по медитации со звуком, в которой звуки используются как средство, помогающее сосредоточиться и успокоить ум.

Однако на следующий день он снова пришёл ко мне в комнату и сказал:

— Ваши советы мне немного помогли, но не слишком. Эти собаки не давали мне спать всю ночь. Как я пытался объяснить, я действительно чувствителен к звукам.

— Ну, — ответил я, — здесь я ничего не могу поделать. Я не могу убить собак и не могу вылечить вас от чувствительности к звукам.

В этот момент прозвучал гонг, созывающий на пуджу, род группового религиозного ритуала, напоминающего службы, исполняемые в других духовных традициях. Тибетская пуджа часто выполняется в сопровождении барабанов, труб, тарелок и хорового пения, и всё это звучит довольно громко. Это такая какофония, которая в прошлом пугала меня, доводя до состояния крайней тревоги, до приступа паники. Но, когда я оглядел помещение, я увидел того самого парня, который был «так чувствителен» к звукам; он сидел в глубине храма скрестив ноги и его туловище обмякло и наклонилось вперёд. Он дремал посреди самой громкой, шумной части пуджи!

По окончании ритуала мы встретились у выхода из храма. Я спросил его, каким образом он мог спать при таком шуме и гаме. Он подумал и ответил:

— Наверное, это потому, что я не противился этим звукам. Они были лишь частью пуджи.

— Может быть, вы просто устали, проведя столько бессонных ночей? — предположил я.

— Нет, — ответил он, — думаю, я только что понял, что моя чувствительность к звукам была моей собственной выдумкой, которую я внушил себе, фантазией, которая засела у меня в голове, наверное, с раннего детства.

— Так что же вы собираетесь делать ночью? — спросил я.

Он улыбнулся:

— Быть может, я буду слушать собак и услышу в этом лае их собачью пуджу.

На следующий день он пришёл и гордо заявил, что спал как младенец.

— Думаю, — сказал он, — я, наверное, расстался с привязанностью к идее о своей избыточной чувствительности к звукам.

Мне нравится эта история, потому что она демонстрирует важный принцип. Ощущения тревожат нас в той степени, в какой мы им сопротивляемся. Этот молодой человек после некоторой практики обнаружил, что звуки, которые мы слышим, подобны музыке вселенской пуджи — празднества нашей способности слышать.

Шаг четвёртый: обращение к физическому переживанию

Обстоятельства таковы, что если вы читаете эту книгу, то живёте, так сказать, в материальном теле. На каком-то уровне мы склонны рассматривать воплощение как нечто ограничивающее. Не лучше ли было бы просто свободно парить, не скованными физическими нуждами и потребностями, неведением, желанием или неприязнью? Но наше воплощённое состояние — это на самом деле благословение, плодородная почва, благодаря которой мы можем раскрыть в себе возможности осознанности.

Один из способов обрести эти возможности заключается в том, чтобы уделять внимание физическим ощущениям; этот процесс проще всего осуществить, наблюдая своё дыхание. Всё, что от вас требуется, это без напряжения направить своё внимание на простой акт вдоха и выдоха. Вы можете сосредоточиться на прохождении воздуха через ноздри или на ощущении того, как он наполняет ваши лёгкие и покидает их.

Сосредоточение на дыхании особенно важно, если вы ловите себя на том, что ощущаете напряжение или отвлеклись. Такое простое действие, как направление внимания на дыхание, приносит состояние покоя и осознанность, позволяющую вам отступить на шаг назад от любой проблемы, с которой вы можете столкнуться, и реагировать на неё более спокойно и объективно. Если вы подавлены ситуациями, событиями, яркими мыслями или сильными эмоциями, просто перенесите своё внимание на ощущение дыхания. Никто не заметит, что вы медитируете. Вероятно, никто даже не обращает внимания на то, дышите ли вы вообще!

Также есть более формальный способ успокоения ума: фокусироваться на физическом ощущении дыхания. Мне он показался очень полезным в самом начале моего обучения, особенно когда страх или тревога грозили взять надо мной верх. Сидите ли вы в позе с семью или с двумя характеристиками, просто считайте вдохи и выдохи. На счёт «один» — первые вдох и выдох, на счёт «два» — вторые вдох и выдох и т. д., пока не дойдёте до двадцати одного. После этого снова начните счёт с одного.

Способ сосредоточения на дыхании можно распространить и на другие аспекты физического переживания. За последние семь лет я встречал много людей, испытывающих постоянную физическую боль, является ли она последствием несчастного случая или хронической болезни. Понятно, что из-за боли им труднее сосредоточиться на чём либо, кроме этой самой боли. Но и сама боль может стать предметом сосредоточения, помогающим обрести более широкое осознание боли как проявления ума.

Я видел, что это возможно, когда наблюдал, как умирал мой отец. Боль терзала его тело до такой степени, что он не мог опорожнить мочевой пузырь или кишечник без посторонней помощи. Но каждое мгновение боли он воспринимал как откровение, центр осознанности, благодаря которому его ум становился более расслабленным и устойчивым. Даже в свои последние мгновения отец наблюдал процесс онемения своих рук и ног, закупорку лёгких и прекращение сердцебиения с каким-то детским любопытством, как бы говоря: «Эти впечатления ни хороши ни плохи. Они лишь то, что происходит в данный момент». Даже в кульминационный миг смерти, каковы бы ни были его физические ощущения, он принимал их как благоприятную возможность успокоить свой ум.