Московский бродвей - Фридрих Незнанский

– Да, – уверенно ответил Меркулов и не согрешил против истины, так как, в сущности, узнал об этом только что от Дейнекина.

– Я вас прошу в короткий срок информировать меня об обстоятельствах дела, насколько продвинулось следствие и составить краткое резюме по этому поводу. Завтра я должен быть в Кремле с информацией. Понимаете, дело нешуточное. Если мы не можем защитить любимцев всей страны от злостного хулиганства, причем неоднократного, то кто же нам поверит? Кто доверит нам свою безопасность? Согласны?

– Согласен. Будет сделано.

– Это нужно сделать срочно.

– Прямо сейчас буду составлять резюме.

– Кто у вас занимается этим делом?

– Следователь Бородулин.

В трубке раздалось недовольное кряхтенье.

– Бородулин? Он же обычно занимался экономическими преступлениями.

– Да, но показал себя с самой лучшей стороны, – попытался возразить Меркулов, хотя на самом деле это было не так.

– А почему дело поручено именно ему?

– Лето. Все в отпусках. Те следователи по особо важным делам, которые остались, заняты. Я же не могу поручить такое ответственное дело следователю из системы городской прокуратуры.

– Да, я понимаю… Но вы все-таки посмотрите, насколько Бородулин компетентен. Вы человек опытный, помогите ему. И если это возможно, проработайте вариант перепоручения дела другому следователю, который более искушен в делах такого рода, то есть чисто криминальных. А до тех пор, Константин Дмитриевич, я лично попрошу вас контролировать ход следствия. Понимаете? Я прошу вас курировать каждое, буквально каждое действие Бородулина. Отодвиньте несрочные дела. Мы должны показать, что Генеральная прокуратура способна расследовать преступления и в короткие сроки. По всем вопросам сразу обращайтесь ко мне.

Положив трубку, Меркулов задумался. Итак, почти заурядное дело о нападении на Симеонова за вчерашний день приобрело совсем другую окраску. Теперь это выглядело просто как планомерные покушения на популярных эстрадных звезд. И разумеется, это не могло не вызвать интереса в самых высоких сферах, куда Консон и Разина были вхожи и раньше и сейчас. Не будь звонка Дейнекина, все встало бы на свои места. Но после такого странного и навязчивого предложения Меркулов насторожился. Уж кому-кому, а ему, старому и опытному прокурорскому работнику, было известно, что просто так, на пустом месте или из желания услужить, такие предложения не делаются. Органы внутренних дел и прокуратуры были всегда на ножах, поскольку милиция часто скрывала преступления, а прокуратура постоянно указывала на эти грубые нарушения закона. Милицейское ведомство испытывало неприязнь к прокуратуре из-за ее надзора над милицией. Меркулов пока не понимал, почему всеми этими делами так заинтересовался начальник столичного управления внутренних дел.

– Константин Дмитриевич, – донесся из селектора голос секретарши, – тут Бородулин.

– Зови.

В кабинет вошел следователь Бородулин с несколькими папками в руках. Меркулов жестом пригласил его сесть.

– Валерий Иванович, нужно срочно составить справку по делам о нападениях на эстрадных звезд…

– Справку? Кому?

– Для предоставления генеральному прокурору. Я ее составлю сам, дайте мне материалы дел.

– Хорошо. Я тут составил рапорт о желательности объединения этих дел в одно.

– Вы считаете, для этого достаточно оснований?

Бородулин кивнул и протянул Меркулову свой рапорт. Тот мельком просмотрел содержание:

– Значит, судя по словам задержанных по второму и третьему эпизодам, их действия направлялись непосредственно Анжеликой Раззаевой?

– Выходит, так.

– А она на допросе все отрицает?

– Да, отрицает.

– Ага. – Меркулов снова углубился в чтение рапорта Бородулина. – А как сама Анжелика объясняет наличие отпечатков пальцев на денежных купюрах, которыми, по словам Красина и Сафина, она с ними расплачивалась?

– Очень просто, но крайне неубедительно, – хихикнул Бородулин, – Анжелика Раззаева говорит, что иногда раздавала деньги своим поклонникам. И поэтому могла дать и преступникам.

– Хм… Дествительно малоубедительно… Ведь давать можно мелочь, не крупные же купюры она жертвовала каждому встречному?

– В том-то и дело, – улыбнулся Бородулин. – Я ей, конечно, задавал этот вопрос. А Раззаева утверждает, что раздавала поклонникам довольно большие суммы – купюры от десяти до ста долларов.

– Интересно… Выходит, быть поклонником Анжелики очень даже выгодно…

– Да! – хохотнул Бородулин в ответ на шутку начальника.

– Ясно… А какие купюры были найдены у Красина и Сафина?

– У Сафина десятидолларовая, а у Красина пятидолларовая.

– А в общей сложности какие суммы она им платила? Что по этому поводу говорят задержанные?

– И тому и другому – по тысяче долларов.

– У них нашли какие-нибудь деньги во время обыска?

– Да, конечно.

– Какие суммы?

– Восемьсот пятьдесят долларов у Сафина и девятьсот двадцать – у Красина.

– А отпечатки пальцев нашли только на одной из купюр.

– Да, но мне кажется, этого достаточно. Не могут отпечатки быть на всех купюрах. Ведь наверняка деньги были в пачках, и не сама Анжелика пересчитывала купюры. Тем более сейчас это делают только машины. Значит, отпечатки могли остаться только на верхней и нижней купюрах.

– Да… И то если они не запечатаны в банковскую упаковку. Вы обратили внимание на этот момент?

– Конечно. Задержанные утверждают, что пачки были просто перетянуты резиночками. А местоположение отпечатков говорит о том, что это было именно так.

– Что там еще? – потер подбородок Меркулов.

– Я тут начал составлять постановление о взятии подозреваемой Анжелики Раззаевой под стражу.

Меркулов постучал пальцами по столу:

– Вы считаете, что это необходимо? Может, ограничимся подпиской о невыезде? Не забывайте, что Раззаева тоже очень популярная певица и если мы посадим ее в СИЗО, то обязательно начнутся протесты, разные спекуляции в средствах массовой информации…

– Да, но тяжесть инкриминируемой статьи, – возразил Бородулин, – предполагает соответствующую меру пресечения. Кроме того, это дело не простое, затронуты очень известные личности. Кроме того, а вдруг она скроется? Люди искусства, знаете ли, сегодня здесь, а завтра там. А если уедет за границу, потом ищи ветра в поле…

Прямо перед тем как Бородулин вышел из своего кабинета, чтобы явиться по вызову Меркулова, ему позвонил Дейнекин и посоветовал добиваться ареста в качестве меры пресечения. Бородулин всеми силами пытался доказать Меркулову, что Анжелику следует взять под стражу…

– И потом, – продолжал следователь, – главное – показать нашу решимость бороться с преступниками. А в случае чего можно и снова изменить меру пресечения. Но общество уже будет иметь в виду, что прокуратура не дремлет… Все-таки Консон и Разина – это национальная гордость. Можно сказать, честь нации…

Меркулов с сомнением смотрел на Бородулина и думал, что сегодня он уже слышал подобную высокопарную речь… И причем по тому же поводу. Константин Дмитриевич был реалистом до мозга костей и не верил, что одни и те же слова могут возникнуть в головах двух разных людей одновременно. Что-то тут было не так… Какая-то фальшь… Если не больше…

– Знаете, давайте повременим, – наконец решил Меркулов. – Я, конечно, ознакомлюсь с материалами дела более подробно, но, думаю, пока нет достаточных оснований для ареста Раззаевой.

…Когда Бородулин, который старательно пытался скрыть, как он расстроен, ушел, оставив папки на столе у Меркулова, Константин Дмитриевич стал составлять справку для представления генеральному прокурору. На первый взгляд дело было довольно ясным. Но по своему опыту Меркулов знал, что нельзя полагаться на кажущуюся ясность дела. «Ясными» часто бывают дела сфальсифицированные. Значит, и здесь надо еще разбираться и разбираться.

Глава 9.

Мы подъезжали к даче Анжелики около девяти часов вечера. Честно говоря, я уже понемногу стал привыкать к шикарным машинам и роскошным домам. Немудрено, уже больше суток я не появлялся в своей скромной квартирке. Проводил время на даче, точнее будет сказать, в загородном поместье Анжелики. Причем постоянно в обществе эстрадной дивы и, что было для меня более важно, шикарной женщины Лены Бирюковой. Положа руку на сердце скажу, последнее обстоятельство нравилось мне больше всего. И все-таки я скучал по своей квартирке.

Интересно, что бы сказала сама Анжелика, если бы узнала, что ее адвокат даже не имеет собственной квартиры? Хотя, скорее всего, ничего бы она не сказала, ведь она сама не так давно играла на гитаре на Арбате и чуть не стала карманной воровкой… Конечно, к богатству быстро привыкают, но мне казалось, что Анжелика не из тех, у кого из головы улетучивается всякое воспоминание из прошлого…