Дачный роман - Элизабет Лейн

— Ну же, скажите мне, что вы не делали этого, — произнесла она. — Не обещаю, что поверю, но что вам стоит — попробуйте. Хочу проверить, хватит ли у вас наглости все отрицать.

На том конце телефонной линии долго молчали. Она слышала лишь его учащенное дыхание.

— Кэйт, я не понимаю, о чем ты, — наконец сказал Джефф.

— Может, о Шарлин Хорнедэй? Может, о дьявольски верном подозрении, кто подсказал ей эту идею?

— О мэре? Какую идею? — Он пробормотал что-то невнятное и быстро заговорил: — Не знаю, что произошло, но я ни о чем не говорил с Шарлин, ни Боже мой. Я не встречался с ней, не звонил, не писал ей. Кэйт, клянусь честью, я не понимаю, о чем ты.

Искренность, с которой были произнесены эти слова, сломила сомнения Кэйт. Сгорая от стыда, она медленно протянула:

— Вы хотите сказать, что не знаете о ее решении назначить меня в комитет по открытию библиотеки?

Джефф издал какой-то странный звук, подозрительно напоминающий сдержанный смешок.

— Это не смешно, — возмутилась Кэйт. — Джефф, что мне теперь делать?

— Что ж, — проговорил он, явно наслаждаясь моментом, — ты всегда сможешь пойти на попятный.

— После разглагольствований перед Шарлин о том, что все должны участвовать в комитете? Я больше никогда не смогу носа показать в Мисти-Пойнт.

— Да? В таком случае у тебя есть другой вариант.

— Какой же?

— Пользуйтесь возможностью, леди. Наденьте свое самое шикарное платье и пойдемте со мной в субботу в яхт-клуб.

Кэйт давно поняла, к чему идет дело, но все равно почувствовала, как сжалось у нее сердце.

— Все не так просто, Джефф, — прошептала она. — Я не могу…

— Разве? Ты же теперь в комитете.

— Но как ко мне отнесутся остальные? А миссис Боделл? Я превратила ее дочь в клоуна на празднике… И ваша мама? Я знаю, что она думает обо мне.

— Кэйт… Не позволяй запугивать себя.

— Меня никому не запугать. Никому.

— Так докажи это.

Кэйт поняла, что ловушка захлопнулась. Она знала: достойного выхода для нее нет. Сердце ее колотилось так, будто она готовилась прыгнуть с высокой скалы.

— Хорошо, — сказала Кэйт. — Если это убедит вас.

— Тебе не нужно ни в чем убеждать меня. Я буду счастлив, если ты просто пойдешь со мной.

— Когда бал будет позади, вы, может быть, измените свое мнение.

— Я готов рискнуть, — хмыкнул он. — И кстати… — Он говорил теперь очень нежным, глубоким голосом. — Просто на всякий случай, если ты во мне сомневаешься… Я действительно очень хочу, чтобы ты пошла со мной. Мы сразим их наповал, леди!

Повесив трубку, Джефф долго еще сидел неподвижно. Она заставила его улыбаться. Она заставляла его думать. Иногда, правда, она заставляла его кусать от досады локти и рвать на себе от гнева волосы. Но даже это было хорошо. Ведь он снова чувствовал себя живым — таким живым, как никогда прежде в своей правильной, упорядоченной жизни.

Но как долго это продлится? Он не осмеливался даже загадывать, что будет, когда закончится лето.

Пройдя через комнату, Джефф подошел к открытому окну и загляделся на дюны. Нет, он не звал Кэйт — она ворвалась в его жизнь шквалом летнего ливня, сорвав его с надежного якоря и швырнув в бурное море страсти.

Он сознавал, что уже по уши влюблен в нее. И сознавал, что хочет ее. Хочет видеть ее в своих объятиях и в своей постели. Хочет ее в своей жизни и в жизни Эллен.

Но одно только желание не делает вещи достижимыми или удобными для всех. Джефф всегда гордился тем, что умеет принимать решения рассудком, а не сердцем. Он всегда принимал разумные решения. Так почему же сейчас, впервые, такому решению противится его сердце?

После того пикника на пляже в самые неожиданные моменты на ум приходила одна и та же мысль — мысль о семье, жене и двух дочках. И еще кто-то стал появляться в его мечтах — крошечный малыш, которого все они полюбили бы…

«Это лишь вольная фантазия, — повторял себе Джефф. — Попытка к бегству от собственного одиночества». Кэйт — чудо, она и Эллен умеют успокоить его тоску, его боль. Но он — что он значит для нее? Что может предложить ей, кроме страха и разочарований?

— Папа! — Эллен мягкими шагами вошла в кабинет, сжимая в руке ракушку, подаренную Флэннери. Вид у нее был несчастный. А такое выражение последние полтора года Джефф видел на лице дочери слишком часто…

— В чем дело, дорогуша? — мягко спросил он.

— Почему бабушке не нравятся Кэйт и Флэннери?

Джеффу не удалось подавить вздох досады. Он ждал подобного вопроса давно. Его мать не скрывала враждебности к Кэйт, и ему было неприятно, что она не сочла нужным скрыть свое отношение от Эллен.

— Откуда ты знаешь? Она сама тебе сказала?

Девочка покачала головой.

— Я только что случайно слышала их телефонный разговор с миссис Боделл. Бабушка говорила что-то об «этом ужасном рыжем клоуне» и о ее дочке. — На глаза Эллен навернулись слезы. — Кэйт не ужасная. Она самая хорошая леди, какую я видела. А Флэннери — моя лучшая подруга навсегда.

Рука Джеффа сжала плечо дочери, а к горлу подкатил ком. Он всем обязан своей матери. Но это уже чересчур. Он не может просто сидеть и слушать, как она оскорбляет Кэйт.

— Почему, почему они не нравятся бабушке? — жалобно тянула Эллен.

— Не то что не нравятся, золотце, — Джефф старался говорить как можно спокойнее, — она просто не понимает их, вот и все. Людям свойственно бояться тех, кого они не понимают.

— А мы не сможем помочь ей понять?

Джефф понял: он не вправе дольше откладывать объяснение.

— Не знаю. Но, как бы то ни было, я попытаюсь.

— Давай пойдем вниз и поговорим с ней, — тянула его за рукав Эллен. — Пошли, я помогу тебе, папа.

— Извини, солнышко, — он нежно разжал ее пальцы. — Твой па должен сделать это сам. Подожди здесь, я вернусь, и мы пойдем куда-нибудь пообедать, идет?

— Идет. — Эллен подхватила свой блокнот для рисования, который лежал на столе Джеффа, и устроилась в его кожаном кресле.

— Чур, не подслушивать.

— Хорошо.

Ее карандаш уже выводил контур очередной русалки. Джефф закрыл за собой дверь и решительно направился вниз по лестнице. То, что ждет его сейчас, не слишком приятно, но ему было что сказать матери, и он не мог больше откладывать разговор.

Он нашел ее на кухне, сидящей за столом и изучающей длинный список имен и фамилий. Список приглашенных на благотворительный бал, как он понял.

На лице ее застыло выражение плохо скрытой неприязни.

— Что-нибудь случилось?

Джефф поставил себе стул и присел напротив.

— Да, — отрезала она, водя по списку ручкой. — И моя интуиция подсказывает мне, что ты знаешь, в чем, вернее, в ком дело.