В бурях нашего века (Записки разведчика-антифашиста) - Герхард Кегель

Советская историография лаконично констатирует, что причинами отступления от Варшавы были военная помощь Польше со стороны западных держав и ошибки командования Красной Армии. Затем по предложению Ленина было решено, чтобы наступление Красной Армии больше не возобновлялось и был заключен, хотя и ценой определенных потерь, мирный договор с Польшей. Ленин рассчитывал на то - и его расчет, как известно, оправдался, - что этим договором будет положен конец империалистической интервенции против молодой Страны Советов, что он будет способствовать обеспечению столь необходимого для нее мира.

Это, как мы видим, весьма сомнительное "чудо", по моему мнению, способствовало тому, что руководящая прослойка буржуазно-феодального польского государства до самого своего конца значительно переоценивала военную силу Польши и в еще большей мере недооценивала силу Советского Союза. Пилсудский и его "полковники" почивали на лаврах "чуда на Висло" и моментального захвата Вильнюса. Они так запустили необходимую текущую модернизацию армии, что к моменту нападения гитлеровской Германии на Польшу техническое оснащение польской армии являлось безнадежно слабым, о сколько-нибудь эффективном военно-воздушном флоте не могло идти и речи. Но Пилсудский и его "группа полковников" считали, что польская армия представляет собой самую мощную военную силу Восточной Европы и германские империалисты никогда не рискнут напасть на Польшу.

Мне довелось однажды в качестве аккредитованного в Варшаве иностранного корреспондента присутствовать на крупном польском военном параде и наблюдать с почетной трибуны, как принимал этот парад уже тяжелобольной маршал Пилсудский. Когда он в своей безвкусной традиционной форме легионера появился на трибуне, присутствовавшие приветствовали его овациями и возгласами: "Дзядек! Дзядек!" ("Дедушка! Дедушка!") - на трибунах, конечно, находилось немало старых легионеров. Это был диктатор, который пользовался популярностью среди определенной части населения Польши и неоспоримым авторитетом у руководящих военных кругов буржуазно-феодальной Польши, довольно многочисленной прослойки работников государственного аппарата ведь почти все они так или иначе вышли из легионов Пилсудского и преклонялись перед ним. Он стремился выглядеть не по-военному. Когда я впервые увидел его вблизи, он произвел на меня впечатление внешне довольно симпатичного, сугубо гражданского человека, на которого надели военную форму. Было бы неправильно сравнивать Пилсудского с Гитлером или Муссолини. Но конечно, Пилсудский, как и они, представлял интересы крупной буржуазии и магнатов-землевладельцев. Коммунистов, социал-демократов и профсоюзных деятелей, а также своих политических противников из буржуазных партий он обычно отправлял в специально созданный для этой цели концлагерь в Березе Картузской.

С 1923 по май 1926 года о Пилсудском почти не было слышно, пока он в результате военного переворота не оказался в мае 1926 года снова у власти. Тогда он и положил начало своей системе диктатуры с элементами фашизма - то, что я вкладываю в понятие "режим Пилсудского".

Эту предысторию нужно знать, чтобы понять, что режим Пилсудского в Польше не был идентичен ни фашистскому режиму Гитлера в Германии, ни фашизму Муссолини в Италии.

"Группа полковников"

Какую же роль играла при режиме Пилсудского так называемая "группа полковников"? Речь шла прежде всего об офицерах польских легионов, созданных Пилсудским. То были выходцы из самых различных классов и слоев, представители различных профессий, если они до вступления в легион уже успели получить какую-нибудь профессию. В своем большинстве они являлись бывшими студентами и школьниками, но среди них имелись также и бывшие рабочие, члены польской партии социал-демократов, молодые врачи, артисты и люди, хотевшие стать учеными. После восстановления польской государственности эти люди, которые имели военный ранг, скажем, лейтенанта или генерала, либо остались в армии, либо были продвинуты Пилсудским на руководящие государственные и иные посты. Из них и сформировалась та "группа полковников", которая, заменяя ослабевшего старца, все в большей мере вер шила судьбами страны. После его смерти в 1935 году в их руках оказалась сосредоточенной вся государственная власть, которую они никому не уступали до самого конца буржуазно-феодальной Польши. Они еще меньше, чем "старик", церемонились с конституцией Польши. Но и оказавшись на постах начальника генштаба и премьер-министра, министров, послов, статс-секретарей и т.д., они всегда подчеркивали свою принадлежность к "группе полковников". Это являлось для них как бы дипломом, выданным лично маршалом.

Как уже отмечалось, члены "группы полковников" по своим первоначальным профессиям были чрезвычайно разными людьми, отнюдь не только военными. И их классовое происхождение весьма пестрое, так же как и в освободительной борьбе польского народа участвовали представители многих классов и слоев. Связующим звеном служило доброжелательное отношение к ним Пилсудского, с одной стороны, и их преданность Пилсудскому - с другой. Но всех их нельзя стричь под одну гребенку.

Министру иностранных дел Польши Беку, например, очень нравилось, когда его называли полковник Бек. Серьезные иностранные наблюдатели, знавшие его близко, - я не могу это подтвердить собственными наблюдениями - утверждают, что перед принятием важных решений он составлял гороскоп, в котором наряду с расположением звезд важную роль также играли даты рождения и смерти Пилсудского. В целом же в "группу полковников" входили самые разные люди от серьезного военного или государственного специалиста и вплоть до салонного офицера и даже политического авантюриста.

Во время моей работы в Варшаве, главным образом после 1935 года, эта "группа полковников" крепко держала в своих руках руководство режимом Пилсудского. Большинство людей продолжало так называть этот режим и после смерти Пилсудского - в правящей группировке не находилось другой такой личности, именем которой можно было бы назвать режим.

При этом после кончины Пилсудского возникла характерная для режима обстановка, в которой тогдашний президент Польши Мосьцицкий, ученый-химик с крупным именем, но не являвшийся сколько-нибудь крупным политическим деятелем, без обсуждения выполнял указания польского министра иностранных дел полковника Бека, так же как он раньше выполнял указания Пилсудского. Так же вели себя главнокомандующий вооруженными силами маршал Рыдз-Смиглы, премьер-министр Славой-Складковский, министр обороны генерал Каспшицкий и другие руководящие деятели. Они ничего не представляли собой ни в политической, ни в военной области, но издавна входили в состав "группы полковников" и пользовались благосклонностью маршала. В кругу друзей они, бывало, жаловались на то, что о принимавшихся полковником Беком чрезвычайно важных и даже сопряженных с риском внешнеполитических решениях, могущих оказать и оказывавших влияние на историю буржуазно-феодального польского государства, они нередко узнавали лишь из газет.