Шла шаша по соше (сборник) - Макс Неволошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как-то Гоша звонит в середине мая:
– Хочешь заработать штуку баксов?
– Неа.
– Ты что, выпил?
– Шучу. Куда ехать?
– Лететь. В Юргу, послезавтра. С билетами проблем нет, я звонил.
– Это где? За полярным кругом?
– Где-то возле Кемерова. Тебе какая разница? Тридцать пять часов, штука налом, машина, гостиница, все дела. Заказчица – кучерявая…
– Хоть лысая.
– Это фамилия, балда. Записываешь? Кучерявая Елена Юрьевна. Владелица частного садика, отец – какая-то шишка в мэрии. Аккуратнее с ней.
– В смысле?
– В смысле без глупостей. И… образ жизни там веди поздоровее.
– Слушаюсь, ваше благородие.
Звоню. Уверенный женский голос всё подтверждает. Дневной рейс, четыре часа лёту, полтора на машине. К вечеру доберётесь, устроитесь. Утром начинаем занятия.
– Как у вас там погода?
– Плюс восемнадцать, не замёрзнете.
В Москве жара. Решил лететь в костюме. Прибыл в аэропорт, и началось. На два часа задерживается с вылетом рейс Москва-Кемерово. Борт не вылетел из Кемерова по техническим причинам. На три часа задерживается рейс Москва-Кемерово… На неопределённое время задерживается рейс… О вылете будет объявлено… Пришлось навестить бар. Потом ещё раз. Потом думаю: зачем вообще уходить отсюда? Бармен обещал разбудить, кресла мягкие. Перемены кресел я даже не заметил. Просыпаюсь уже в самолёте… тряхнуло. Вроде бы сели. Но в иллюминаторе что-то не так. Снег на полосе.
Снег.
– Ни хрена себе! – высказался кто-то в салоне.
– Обалдеть…
– Нас куда привезли?
Но уже подъехал трап, открылась дверца. Протянуло зимой. Ёжась, почти бегом мы устремились к аэровокзалу. В чёрном небе горели буквы КЕМЕРОВО. Интересно, думаю, будут ли меня встречать? Если нет, улетаю отсюда первым же…
Над головами встречающих заметил свою фамилию. Ниже – приятная особа в дублёнке. Без шапки и малейшего признака кучерявости. Более того – рыжая. Я хотел сострить, но передумал. Представились, сели в белую Волгу, шофёр включил зажигание.
– Вы уж извините, – говорит Елена Юрьевна, – у нас так бывает. За ночь похолодало градусов на двадцать. Я вам курточку захватила. И кофе есть горячий, будете?
– Спасибо, потом. Ничего, если я посплю?
– Да ради Бога, я и сама вздремну. Устала как собака. С вечера вас ждём.
– Максим, просыпайтесь. Подъезжаем.
Я поднял веки и увидел Юргу. И в который раз удивился одинаковости своей необъятной родины. Часами летишь, а всё то же самое. Пятиэтажки с разномастными балконами. Одни застеклены, другие готовы упасть. Бельё коченеет на верёвках. Одинокие сутулые фигуры. Я знаю сотню похожих городков, да и сам в таком родился.
Здание гостиницы отдавало сталинизмом. Напротив, через площадь, – бетонный куб с широкой лестницей. Типичное убежище слуг народа от господ. Елена подошла к администратору и тотчас вернулась с ключом.
– Оформитесь позже, я договорилась. Зайду за вами через час.
И словно угадав мою внутриутробную гримасу:
– Максим, я знаю, что вы устали. Но… Переносить неловко, люди соберутся.
– Да ничего, Лена, спасибо. Всё хорошо.
Как я отчитал в тот день? Нормально. Курс-то знал на автомате, хоть в полночь разбуди. Плюс – симпатичные женские лица в аудитории, что, конечно, вдохновляет. И не просто симпатичные, а умные, живые. Казалось бы, откуда, из какого сора? A поди ж ты. Прочешите миллионный город Сидней и такой аудитории вряд ли наберёте. Именно это обстоятельство десять лет не позволяет мне гордиться своим моральным обликом. Если б хоть малейший соблазн! Как стойко держался бы я.
От садика до гостиницы минут пятнадцать хода. Елена вызвалась проводить меня «на всякий случай». Немного рассказала о себе. Отец, действительно, вице-мэр, трудится в сером здании на площади. И куртка на мне с его вице-мэрского плеча. У меня от такой новости даже осанка изменилась. Подошли к гостинице. Елена говорит:
– Если будут спрашивать, откуда вы, не афишируйте, что из Москвы. У нас тут москвичей не очень.
– А кого у вас очень?
– Никого. Жизнь тяжёлая, народ злой. Вы где родились?
– В Самаре.
– Отлично. А по первому образованию кто?
– Учитель.
– Вот. Так и говорите. Учитель из Самары, приехал по обмену опытом.
– А если спросят, каким опытом?
– Не спросят.
Помолчали.
– Лена, – говорю, – а может, нам это… где-нибудь… по рюмке кофе?
– Да вы что, – глаза округлились, – меня полгорода знает. И муж ревнивый.
– А-a. Это меняет дело. Мужа расстраивать не будем.
– Хотите, я вам завтра почитать что-нибудь принесу?
– Спасибо. Если можно, книгу потолще.
– Достоевского любите?
– Очень.
Я умылся в номере и спустился в буфет. В ассортименте оказались котлеты домашние, яйцо под майонезом, чай из гранёных стаканов и водка из них же. Я взял сто грамм, котлету и чай. Спросил, можно ли отнести еду в номер.
– Можно, – плотная буфетчица разглядывала меня с любопытством. – Из Москвы?
– Почему из Москвы?
– По разговору. Все москвичи так говорят.
Это прозвучало с ненужной громкостью. Несколько человек за столами обернулись.
– Нет, – отвечаю, – из Самары. Приехал по обмену опытом.
Последнее вырвалось само.
– Поднос нужен?
– Спасибо, так донесу.
Донёс. Выпил, съел. Хотел включить телевизор – не нашёл. Пришлось заснуть.
Утром в буфете я обнаружил знакомые блюда и напитки. В дальнейшем они не изменились. Я взял яйцо под майонезом и чай. Вынес интимное приветствие буфетчицы. Всю жизнь тошнит от провинциального узнавания. Мне бы стать человеком-невидимкой. И чтобы процентов девяносто людей тоже стали невидимками.
– Закажи, наконец, очки, – говорит иногда моя жена, – ты же ничего не видишь.
– Всё, что мне надо (тут я целую её в щёчку), вижу очень хорошо. А остальное мне ни к чему.
По дороге в гостиницу отыскал телеграф, набрал Москву. Жена, конечно, знала о погоде.
– Тебе дали какую-нибудь одежду?
– Ещё бы! Куртку вице-мэра.
– Какого лицемера? Ты выпил, что ли?
– Что за вопрос? Я пашу, как мексиканец. Кую для семьи большие зелёные деньги.
– А шапку дали?
– Лапуся, здесь не так холодно. Около ноля.
– Сегодня же потребуй шапку. Иначе прилетишь больной.
Отужинав, завалился в койку с «Преступлением и наказанием». При всём избытке реализма сцена убийства мощнейшая. Я иногда думаю, кого это Фёдор Михайлович так сильно ненавидел?
Новое утро. Яйцо под майонезом, стылые улицы, работа. Ностальгический детсадовский обед. Компот из сухофруктов. Опять работа, холодные улицы, гостиница. Вечером бонус – сто грамм, котлета и Достоевский. Около девяти эту идиллию нарушили энергичные мужские голоса за левой стеной. Как минимум три. К одиннадцати они стали невнятнее и громче.
Я оделся и ждал, пока кто-то из соседей выйдет в туалет. Наконец хлопнула дверь, раздались шаги. У писсуара стоял крепкий человек в джемпере. Его легонько покачивало. Я пристроился рядом, он глянул вскользь. Молодой. Я сказал:
– Вы знаете…
– Знаю. Ты наш сосед из девятого. И мы тебе мешаем спать. Так? – он застегнулся и, не ожидая ответа, шагнул к умывальнику.
– Откуда дровишки?
– От верблюда. Работа такая. Ты, мужик, извини, но у нас сегодня праздник. Дело закрыли. Всех, кого надо, повязали и сами целые.
– Вы менты, что ли?
– Ага. Пойдём выпьем с нами. Неси, что у тебя есть.
– Ничего.
– Значит, так пошли!
– Ну, зачем? B чужую компанию…
– Пошли, пошли, всё будет ништяк, – он легонько подталкивал меня к двери с цифрой восемь. – Кстати, меня Толик зовут.
– Макс.
Выстуженный, кисло пахнущий номер. В форточку слоями уходит дым. Два парня за столом уставились на меня. Мордатые, подтянутые, хоть сейчас на кастинг.
– Это Макс, наш сосед. Ты проходи, знакомься, это Миша, Олег. Садись, бери вот – хлеб, колбаса, лук.
– И кто у нас сосед? – перебил Олег.
– Командировочный, – ответил я.
– Это понятно. А по жизни?
– Учитель.
– Чему учим?
Думаю, уйти, что ли? Сказать, мол, ребята, поздравляю, но остаться не могу. Болею, ангина, то-сё. Меня не стали бы удерживать. Но. Не хотелось открыто пасовать перед этим жлобом. Я знаю этот тип – им нужен конфликт. Хрена. Мы с ним ласково и, главное, спокойно. Очень спокойно. Ещё спокойнее, лицо расслабил. Вот так.
– Русскому языку. И литературе. Хорошие предметы, да?
– Издалека к нам?
– Из Самары. По обмену опытом.
– Интересно, что Самаре от нас понадобилось?
– Это вам от нас понадобилось.
– Олег, уймись, ты не в допросной, – сказал Миша. – Давай накатим за встречу. А после Макс нам сам всё расскажет.
Тут я понял раздражение Олега. Выпивки у ребят осталось полбутылки. Её аккуратно разлили на четверых. Закусили. Я был уверен, что Олег не слезет с меня. И точно.
– Ну, сосед, колись, что вы там изобрели.