Выше головы! - Расселл Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где-то звучало это имя, но вскользь.
— «Скорее мужчина будет Главой при четырёх женщинах-Квартерах, чем женщина — при четырёх мужчинах», — процитировала Леди Кетаки.
— Как-то старомодно звучит…
— Но подтверждается, — сухо заметила она. — Он был выдающимся социологом. Гениальным. Обогнал своё время и, как это бывает, поплатился. Из-за своих убеждений лишился должности. Его труды получили ограниченный инфо-статус, чтобы случайно не попасться никому на глаза. Но почти все его прогнозы по гендерному распределению сбылись.
— А как вы про него узнали?
— Профессор Хофнер помог.
Имя Проф-Хоффа поставило точку в разговоре, и дальше мы шли молча, лишь время от времени она предупреждала о поворотах и подъёмах, да я тщетно вопрошал. Наконец, на моё жалобное «Сколько ещё?» она ответила «Смотри!»
Я не сразу осознал, где нахожусь. Мы стояли в центре просторного, слабо освещённого зала. Его форма — лежащий на боку косой конус — была призвана притянуть внимание к огромному экрану, покрывавшему всю поверхность круглой стены. Экран был метров десяти в радиусе — даже больше, чем в зале ожидания космопорта на «Флиппере».
Камиллы, обслуживающие помещение, заметили нас, и с потолка опустилась платформа на двоих. Леди Кетаки завела меня, скомандовала «в центр», после чего камилл поднял нас в точку обзора. Отсюда можно было спокойно, не задирая головы, рассмотреть планету.
Тильда была… Задумавшись, я понял, что не могу найти подходящего эпитета. Она просто была — плыла себе в космическом океане и благосклонно принимала ухаживания людей. А люди укутывали её облаками и поливали дождём. Люди усмиряли вулканы и приручали ветра. Люди делали её пригодной для жизни — королевой в свите звезды 37 созвездия Близнецов.
Время от времени в разрывах между белым поблескивали огоньки. Скорее всего, это были спутники, особенно хорошо заметные на тёмном фоне. На самой поверхности ещё не было ничего такого, что можно было бы разглядеть с орбитальных подстанций, откуда шла съёмка. Лишь жалкая сотня куполов ютилась на материках, и даже комплексы автоматических лабораторий терялись на том громадном необжитом пространстве, которым — пока ещё — являлась планета.
Мысленно поздоровавшись с Тильдой, я признался, что ей к лицу эти блестящие побрякушки и белая шуба. Я уже любил её и был готов полюбить ещё сильнее — как наследницу Земли, как символ нашего будущего и доказательство нашего могущества, как истинное воплощение жизни. «Если ты посмотришь вон туда, то заметишь Солнце. Мы все оттуда. Мы поможем тебе забеременеть и родить. Ребёнок будет общий: половина от нас, половина от тебя. И мы будем заботиться о тебе намного лучше, чем наши предки заботились о своём доме…»
— Не знаю, что будет завтра, — сказала Леди Кетаки. — Возможно, нам не удастся ещё раз пройтись вместе… Поэтому прошу — выслушай меня.
Я отвернулся от планеты. Глава Станции была спокойна, и на её лице не было и тени сомнения.
— Когда прозвучала идея пригласить сюда такого, как ты, я сразу ухватилась за этот шанс. Я ни секунды не верила, что он проглотит наживку. Всё-таки он сумел скрыть в себе это, сумел всё спланировать, поэтому он определённо не из тех, кто поддаётся эмоциям. Если бы мы подождали ещё чуть-чуть, то у нас бы был список из ста, максимум двухсот человек. И можно было бы закончить без оглашения. Но не все способны ждать, когда умирают люди. Страшно тащить это на себе. Хочется разделить с остальными… — она прикоснулась пальцами к своему лбу, улыбнулась, словно вспомнила что-то забавное. — Я хотела, чтобы тебя привезли сюда, потому что я кое-что должна Проф-Хоффу. И не было другого варианта вернуть долг, кроме как позволить одному из его мальчиков выбраться из лаборатории.
Она сделала паузу, ожидая моей реакции, но я сдержался. Я даже не был разочарован. Проф-Хофф раскинул сеть по всей освоенной вселенной — не удивлюсь, если на каждой НАСТе и НАСПе есть его должники, не говоря уже про НЭСы Солнечной системы.
— Ты хорошо себя показал, — продолжала Леди Кетаки. — Тебя не отправят назад, потому что лишних работников не бывает. Худший вариант — заставят снова надеть тот ужасный комбо. Но ты же это выдержишь?
— Выдержу, — кивнул я и процитировал:
— «Всё, что ты можешь прожевать…»
— «Сможешь и проглотить», — закончила она.
— Вы тоже знаете эту поговорку?
— Её знают все, кто общался с ним, — объяснила Леди Кетаки. — По мнению Проф-Хоффа, испытание никогда не бывает слишком сложным.
— Спасибо вам за всё! — воскликнул я, чувствуя, как что-то сжимается болезненно в груди. — Я… Я даже не знаю, как вас благодарить!
— А я знаю, — отозвалась она, демонстрируя повадки своего невыносимого учителя. — Дождись, когда она будет готова, — и Глава Станции указала на планету. — Твоё тело способно прожить так долго. Остальное зависит от тебя.
«Хватит притворяться!»
После того, что произошло в планетариуме, после знакомства с Тильдой и «завета» Леди Кетаки, я не мог спать. Даже просто лежать или сидеть было невозможно. Хотелось действий, поступков, и чтобы не начать ходить из угла в угол, я покинул свою комнату и отправился погулять. Скорее всего, в последний раз — кто знает, какие правила поведения я получу от нового начальства? Вряд ли мне снова предоставят свободу действий…
Пустота и тишина коридоров уже не пугала. Наоборот — каждая пульсация взбрыкнувшего освещения дарила надежду. Как же я хотел встретить безумного убийцу!.. Теперь у меня не было ни сомнений, ни страха. Конечно, хотелось бы дожить до того дня, когда на Тильде можно будет жить без куполов и кислородных шлемов! Но я бы с удовольствием променял эту возможность на голову маньяка, чтобы не было ни оповещения, ни суда. Чтобы станция осталась чистой — без паники и подозрительности, отравляющей всё вокруг. Чтобы ничто не мешало Леди Кетаки выполнять свои обязанности…
Но у меня не было записки. Болтун Ирвин оказался прав: маньяк выманивал своих жертв записками. После чего устраивал чёрно-бело-чёрную «икоту», подкрадывался и убивал. Впрочем, ничего бы не изменилось, если бы о записках было известно раньше. Разве что тактику «бродить в одиночестве и выманивать» заменили бы на «бродить в толпе» — с тем же результатом.
Завтра вся станция узнает правду, которая изменит их навсегда — ещё больше, чем бунт «бэшек». Будет референдум, неприкосновенные законы падут, и мы вернёмся к сумрачным порядкам, царившим до 38-го года. Последствия этого события предсказать невозможно. Время пойдёт вспять, и прошлое, о котором благополучно было забыто, предстанет во всей своей мерзости. Люди станут чужими друг другу, а логосы и камиллы превратятся в соглядатаев. Зато маньяк будет пойман, и больше никто не умрёт… По крайне мере, от его рук.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});