Четыре друга на фоне столетия - Вера Прохорова

У всех начинаний появился злейший враг. Надо было оградить от него дело и дружбу. Это мог сделать только Слава. Он ничего не сделал.

Самое светлое и лучшее само собой вогналось в подполье. Как воры мы обсуждали теперь все нас связывавшее. Этим подливали масла в огонь. Это наша со Славой доля в навязанной нам войне.

Я пишу не с тем чтобы обвинять, хотя и с запальчивостью. Мне совсем не безразлично что произошло. Иначе бы я просто плюнул и ничего не говорил. Я пишу чтобы прояснить РОЛИ ТРОИХ ЛЮДЕЙ.

Хорошо зная свою вину я вижу что не она привела к развалу. Она всегда была виной следственной.

Меня провоцировали так долго и упорно что немудрено было сорваться. Всякий другой давно бы сдался.

Меня удерживала любовь к „самому делу“ и любовь к Славе.

Это бесило Нину Львовну заставляя ее изощряться и опускаться все ниже в средствах делать гадости. Спокойствие мое ее возмущало. Но… увы! и ему пришел конец. Так что не одна Нина Львовна несет вину. Она затащила в нее всех.

Третья вина (Славина) та, благодаря которой Нина Львовна празднует сейчас победу. Это вина „хозяина дома“ который ничего не делал чтобы оградить гостей от бесчинств Нины Львовны.

Это вина друга, который не защищал, или, плохо защищал друга.

Нина Львовна появляется как из земли врываясь в душу со своим коверкающим все оружием и потом — безнаказанная удаляется.

В присутствии своего мужа, в его доме, Нина Львовна провоцирует на скандал, а потом гонит вон его друзей!

Какая… (не буду говорить!)…роль!

Поневоле зауважаешь мудрых азиатов нашедших место своим женам по отношению к друзьям и гостям своим!

Нина Львовна называет себя женой. И понимает эту роль глубоко соответственно своему поведению.

ОНА: ВРАГ № 1 ВСЕХ СТРЕМЛЕНИЙ И НАЧИНАНИЙ МУЖА.

Ей не понятно что слово ЖЕНА на языке здравомыслия и любви означает — ПОМОЩЬ.

Но если жена — помощь, то друг — вдвойне помощь. Я же не знаю и не вижу защиты друга.

Никогда бы я не бросил общего дела если бы друг защищал меня от нападок.

В отказе защищать я вижу предательство дружбы — ВТОРЫМ.

Слава не видит своего участия в войне и говорит что война ведется Ниной Львовной и мною.

Какая глубокая НЕПРАВДА!

Как же не понимать что Нина Львовна ведет борьбу с ЕГО НАЧИНАНИЯМИ которые через меня осуществляются! В том то и дело, что моей головой, руками, стараниями делаются дела Славы которые до предательства дружбы Ниной Львовной были общими. Вот в чем дело!

Как же можно видя что именно дела, оставшиеся и без ее участия, делами общими гневят Нину Львовну отходить в сторону и оставлять меня одного под ударами.

У меня не было никаких интересов кроме тех чтобы выполнить до конца совместно намеченное со Славой.

Несколько раз я готов был сорваться и отказаться от продолжения дел. Огорчение которое я видел в Славе заставляло меня преодолеть слабость. Я знал Славину „любовь к порядку“ и вместе с моею „любовью к порядку“ она снова объединялась в силу.

Но теперь после новой выходки Нины Львовны и после Славиной реакции на нее Я СЧИТАЮ СЕБЯ СВОБОДНЫМ ОТ ОБЩИХ ДЕЛ.

Нину Львовну не остановило лицо искусства смотрящее со стен, как, впрочем, никогда высокое не заставляло ее устыдиться собственной мелочности.

4 января 1962 г я почувствовал что никогда и ни при каких обстоятельствах НЕ ХОЧУ СОПРИКАСАТЬСЯ С ЧЕЛОВЕКОМ НИНОЙ ЛЬВОВНОЙ ДОРЛИАК. И раз общение с Рихтером и его делами невозможно без этого Я НЕ ХОЧУ ОБЩАТЬСЯ С ДЕЛАМИ РИХТЕРА.

(Нина Львовна! Вы можете праздновать победу! Голову даю на отсечение, Вы не рассчитывали, что так легко добьетесь того чего безуспешно добивались годами! Не оскорбись я за картины перед которыми Вы бесстыдничали, долго бы Вам пришлось еще ждать!)

Повторяю: я не имел своей личной цели — имел общую.

Меня именно за это травили, а друг отходит в сторону придумывая причину личной вражды между мною и Ниной Львовной.

С Ниной Львовной у меня нет общих дел и НЕТ К НЕЙ ВРАЖДЫ.

У меня были ОБЩИЕ ДЕЛА С РИХТЕРОМ И ЛЮБОВЬ К НЕМУ. (Вот причина вражды ко мне многих, не только Нины Львовны.)

Я ГОВОРЮ ТОРЖЕСТВЕННО — ЧТО НЕ ИМЕЮ ЗЛА К НИНЕ ЛЬВОВНЕ. Я НИКОГДА НЕ ИСПОЛЬЗУЮ СВОЮ ОСВЕДОМЛЕННОСТЬ ЕЙ ВО ВРЕД. НАПРОТИВ, Я МЫСЛЕННО ИЗВИНЯЮ ЕЕ ЗА ЗЛО КОТОРОЕ ОНА ПРИНЕСЛА И ЕЩЕ ПРИНЕСЕТ. ПОТОМУ ЧТО МОЕ ЗНАНИЕ ВЕЩЕЙ ГОВОРИТ ЧТО ДРУГОЙ ОНА БЫТЬ УВЫ! — НЕ МОЖЕТ.

У меня нет к Нине Львовне зла и вражды, но у меня есть глубокая антипатия к ее разрушительной роли.

Мириться с этим в самом себе — вопрос религии и другого пути для меня нет.

Столкнись Нина Львовна с себе подобным человеком — один из них был бы, наверно, уже убит.

По ходу общих дел с Рихтером я охватывал многие простейшие но тяжелые профессии; занимался черт знает чем. Делал я это во имя дружбы и любви (простите, для меня это не просто банальное определение).

Сейчас они преданы и передо мною два пути: из друга и помощника превратиться в подрядчика или: из друга и помощника превратиться в художника. Я выбираю второй путь. Он труднее и спокойнее. Я уползаю в самого себя.

Вы свободны, супруги Рихтер!

Я очень хорошо подумал и говорю Вам обоим: Делайте свои дела — сами И Счеты между собой, тоже, сводите без меня.

Я вам не козел, чтобы валить на меня и то, и другое. Между таких жерновов — сотрешься в порошок.

У меня есть свое Я.

НЕ ОТ СКУКИ общался со всяким тяжелым народом: нанимал, покупал, перевозил, ворочал камни, следил и обдумывал, торговался, попадался „на удочку“ и придумывал — где достать деньги… Не от излишней энергии я разрывался на части, не спал ночами, застревал в грязи, бегал по конторам, сидел голодным и ночевал в машине… Не от того что дорожил всем этим терпел хулу и скандалы…

Тот, кого я люблю сказал УХОДИ и я не пойду… а — ПОБЕГУ, чтобы скорее взять кисти.

Чтобы все стало ясным я перед лицом каждого из названных в начале письма ЗАЯВЛЯЮ и пусть это будет ДОКУМЕНТОМ (страх боюсь кривотолков) ЧТО: Я НЕ ИМЕЮ НИКАКИХ ПРИТЯЗАНИЙ НА ПРАВО ВЛАДЕНИЯ ПОСТРОЕННЫМ ДОМОМ ИЛИ ЧАСТЬЮ ЕГО,ЧТО: ТРУД ЗАТРАЧЕННЫЙ МНОЮ И СРЕДСТВА ВЛОЖЕННЫЕ МНОЮ ЛИЧНО, СЧИТАЮ ПЛАТОЙ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ СЛЕПОТЫ СОБСТВЕННОЙ. В КОТОРОЙ ПРИНЯЛ ЗА ЛЮБОВЬ — НЕИСЧЕРПАЕМУЮ НЕНАВИСТЬ.

Нина Львовна празднует праздник.

Святослав Теофилович хотевший покоя (если он только не обманывается!) теперь получит его.

А мерзавец передает свои мерзкие обязанности вступающему в его должность.

Под конец я обращаюсь, извините, с напутствием к Нине Львовне, Славе и себе В равной мере, и надеюсь, что успокоенная Нина Львовна и успокоенный успокоенной Ниной Львовной Слава, внемлят им: