Колонизатор (СИ) - Старицкий Дмитрий

Глава 14

В порт Або нас вводили два паровых буксира разом, услуги которых пришлось полдня прождать на внешнем рейде. В этом проявилось неудобство больших парусников когда большинство европейских портов находится не на самом морском берегу а в устьях рек, где самостоятельно развернуться 100 метровому паруснику столь зависимого от ветра и инерции - уподобится слону в посудной лавке. Даже такому маневренному как баркентина.

Но ставить на баркентину паровую машину, даже маломощную, вспомогательную, Никанорыч отказался наотрез.

- Иначе лишимся дорогого фрахта на рояли и граммофоны, я уже узнавал, - убеждал он нас когда мы данный вопрос дебатировали в гостинице в Гамбурге во время промежуточного визита с инспекторскими целями на верфь. - Вибрация которую создает паровая машина им вредна. К тому же уголь съедает существенный объем трюма от генерального груза.

Вопрос с паровой машиной на баркентине надо было решать здесь и теперь, ибо позже это было невозможно конструктивно. Перекрывались внутренние палубы, закрывалось окно возможностей.

- Смотри сам, тебе на этом паруснике ходить, - согласился с ним Иван Степанович.

Я от голосования воздержался. Был бы дизель тогда да, вещь нужная. А от паровика на паруснике хлопот и забот больше чем пользы. Да и экипаж паровая машина существенно увеличивает при уменьшении грузоподъемности. Но тащить в середину 19 века дизель мне хором запретили. Ибо не фиг. К тому же где Никанорыч будет тут брать солярку?

Мы, точнее Никанорыч, баркентину выбирали именно за минимальный экипаж при одинаковой с барком водоизмещении. Перевозка с паровиком в расчете на одну тонну становится существенно дороже. Грузы же наоборот грядут дешевые - зерно, селитра, гуано, если не считать граммофонов. Но кому будет нужны пять тысяч тонн граммофонов разом?

Конкуренция пароходов на морских трассах уже сильна, но есть одно но... Не везде стоят угольные станции для бункеровки пароходов. Их даже к русско-японской войне расставят на глобусе только на основных трассах британского флота. И уголь, как правило, поставляют из Уэльса.

Нам достаточно того, что несем на борту паровой разъездной катер адмиральского класса помимо классических шлюпок в достаточном количестве. Иначе бы нас не зарегистрировал Ллойд как судно предназначенное для пассажирских перевозок.

Наш испытательный бросок по Балтике прошел в курортных условиях, штормов по пути нам не встретилось. И слава богу. Не вижу я никакой романтики в штормах. Но и в порты по дороге мы не заходили, даже на остров Готланд, который никак не миновать. Запасов, в том числе пресной воды, вполне хватало до финского берега. Так что круизом и не пахло.

Зато я всласть выспался за все время пребывания в "Неандертале". И вообще целая неделя когда тебя никто не чепает, никому от тебя ничего не нужно... Кайф!

Кок на борту был опытным и вполне квалифицированным, знал многие кухни мира. Для кают-компании он готовил отдельно.

Но вот когда начнем брать пассажиров и кормить их за капитанским табльдотом то придется нанимать еще поваров для пассажиров. Пока же пассажирский ресторан стоял закрытым и капитаны харчились в кают-компании.

Да и офицерского состава у нас немного. Старший помощник, два вахтенных штурмана, суперкарго и четверо мачтовых мичмана. Место пассажирского помощника капитана пока оставалось вакантным.

Стюард и тот один на трех капитанов. Он же и в кают-компании прислуживает. Ничего, успевает.

- Або... - покатал я на языке это слово. - А ты говорил про Турку, - предъявил я Никанорычу.

- Это один и тот же город, - ответил наш новоиспеченный капитан. - Або по шведски. Турку по фински. А если заглянуть в седую древность, то это бывший новгородский Торг. Когда я служил срочную на Балтике нам про это разъясняли. Або станет Турку только после революции и отделения Финки от России.

- А почему мы сюда идём, а не в Хельсинки? - поинтересовался я.

- Нет еще никаких Хельсинок, - ответил Победа. - Есть пока только Гельсингфорс. База Русского императорского флота. А нам нужна биржа торговых моряков. А она здесь - в Або. И вообще это главный торговый порт на северном побережье Финского залива. Кстати, приготовьте деньги, господин капитан-директор, платить портовые сборы.

- В какой валюте? - уточнил я.

- В любой если серебром или золотом в звонкой монете. Но русский рубль, британский фунт, французский франк берут и бумагой, - пояснил подошедший Клаус.

Матросов в постоянный экипаж набирали комиссией. Победа по русски, Клаус по немецки, а я по английски тестировали матросню. Выбор был богатый только на первый взгляд. Желающих толпа.

Но сразу отпали семейные потому как возвращаться в Финляндию мы в ближайшие годы не планировали. Может кто от семьи и сбежал бы с удовольствием, но нам то такое зачем?

Контракт мы предлагали сразу на пять лет. Походы сулили дальние. Не всем даже холостым такое подходило по разным причинам. Но... как всегда "но". Жалование мы сулили на четверть большее чем по рынку. Кормежка наша. Плюс премии. Но требовали положительных рекомендаций, а их не каждый мог представить.

Первым, прикинув условия труда и компенсацию за него, решил остаться с нами кок нанятый в Гамбурге лишь на время этого похода. Только он оговорил себе что для кормежки пассажиров у него будут помогальники, а он только шеф. Питание экипажа на нем без возражений.

Быстрее всего на берегу нашли на судно постоянного боцмана - сорока четырех летнего вдового отставного кондуктора Русского императорского флота, крепкого высокого шведа хорошо говорившего по русски, сносно по английски и понимавший немецкий. Не говоря уже про финский и шведский. После смерти жены он загрустил на берегу и его снова потянуло в море. Но рыбу ловить он не желал.

- Вонючее и грязное это дело, ваши высокоблагородия, а я службой к чистоте на корабле приучен. - Пояснил он нам свое нежелание становиться рыбаком.

Дальше Юхан Бергманн гремя двумя медалями уже сам предлагал нам кандидатуры, большинство которых Никанорыч утвердил, хотя от некоторых претендентов Клаус воротил носом, приговаривая, что финны известные на всех флотах пьяницы.

И тут же предложил оставить на "Клио" баталёра-немца на постоянку.

- Он хоть честный немец, - уверял нас Клаус.

- Для кого? - спросил я.

- Что для кого? - не понял капитан Шальбе.

- Честный для кого? - уточнил я. - Лично для вас или для компании владеющей баркентиной?

- Баталёр будет мой, - авторитетно перебил нас Никанорыч, прихлопнув ладонью по столу, показывая что тема закрыта.

- Но позвольте, господа, - возмутился Щальбе, - Я все же на судне первый после бога и право судовой роли принадлежит мне.

- Вы первый после бога на судне в плавании, а вопрос найма экипажа прерогатива владельцев баркентины. Их слово последнее. - Парировал Никанорыч.

- Герр Шальбе, - вступился я в дискуссию, - перед вами два совладельца судна совокупно которым принадлежит 67 паев из 100. И я как капитан-директор компании от имени владельцев утверждаю все назначения капитана-стажёра. Ему с ними работать в дальнейшем. Вы что-то имеете против мнения хозяев?

- Ваше право, - недовольно буркнул капитан-наставник.

- Хромого забираешь? Кого из двух? - уточнил я у Победы. - А то у нас два хромых моремана.

- А что я разве нетвердо высказался еще дома? - парировал Победа по-одесски. - Кстати, заодно он и фельдшером будет на корабле по совместительству. Так что готовь ему мундир с одним шевроном на рукав.

Вот так вот. Минус еще один спец в колхозе. Грустно, но я действительно что-то такое обещал Никанорычу. Ладно, не последний же он медик в "Неандертале". Ну, не хроноаборигена же нам медиком брать на судно? Он нас тут всех залечит.

Тяжелее было с офицерским составом. На матросской бирже они не регистрировались - не по чину им там. Пришлось даже давать объявление в газеты о наборе. И в Або, и в Гельсингфорсе, куда скатались с Никанорычем с ночевкой.