i c9f346a077dd1b7f - Unknown

Сорен пристально посмотрел на него. Снова. Если он не прекратит глазеть на

него, Кингсли поцелует его прямо в библиотеке перед пятьюдесятью студентами

школы Святого Игнатия. Что может вызвать у них некоторое недоумение.

- Я не вижу, чтобы другие фотографии отсутствовали. Кристиан пронумеровал

все пятьдесят. Наша была тридцать третья. В этой коробке с первой по двадцать

пятую. Ты взял двадцать шестую и двадцать седьмую из другой коробки. Только наша

фотография исчезла.

- Как вор узнал, в какой точно коробке искать?

Как только Кингсли задал этот вопрос, он уже знал ответ. Он постучал по

верхней части каждой коробок и посмотрел на Сорена.

Тот выдохнул и обратил свой взор к потолку.

- Конечно, - сказал он. - Это должно быть, сделал еще один ученик. Кто-то из

наших одноклассников. Как еще вору стало известно о фотографии?

– Ученик или один из священников, - напомнил ему Кингсли.

- Мы пойдем к отцу Maркзаку и спросим имена студентов, которые были с нами.

Может быть, что-то придет в голову. Я не припоминаю каких-либо неприятных стычек

с кем-то из них.

– И не припомнишь. Они были в ужасе от тебя.

- Ты преувеличиваешь.

97

Принц. Тиффани Райз.

Сорен покинул библиотеку и направился в кабинет отца Маркзака. Кингсли

последовал за ним во двор, потом остановился и устремил взгляд к лесу.

- Я учился здесь всего две недели, когда Кристиан сказал мне, что ты убил

ученика в своей бывшей школе. Я говорю “в ужасе”, mon ami, потому что все до

одного были в ужасе. Я не преувеличиваю. На самом деле, я может даже, немного

преуменьшаю.

- Я даже не знаю, как история о том, что произошло в Англии, вышла наружу. Я

рассказал её одному из священников, когда приехал сюда, отцу Пьеру. Он выступал в

качестве моего духовника, пока не умер, за несколько месяцев до твоего приезда.

- Он разболтал?

- Нет, он не стал бы. Я мог бы доверить этому священнику хранить мои тайны,

так же надежно, как доверить их трупу.

- Возможно, твой отец сказал священнику, а студент подслушал.

- Возможно. Он действительно любил похвастаться, что его сын убил мальчика.

Пойдем. Поговорим с отцом Maркзаком.

- Non, - сказал Кингсли, по-прежнему пристально вглядываясь в деревья. - Ты

иди охотиться на своих призраков. А я - на наших.

Он прошел к краю леса с большей уверенностью, нежели ощущал. С первым

шагом в лес, ветка треснула под подошвой его сапога и воспоминания о ночи, когда он

бежал через эти самые деревья, вернулись.

Кристиан рассказал ему, что Сорен убил ученика в его бывшей школе в Англии.

Это известие не испугало Кингсли, оно его просто заинтриговало, заставив его желать

Сорена еще больше. Но в ту ночь, когда он бежал по лесу, а Сорен следовал за ним по

пятам, он познал настоящий ужас. И все же, как бы упорно и как быстро он не бежал, в

глубине души он хотел быть пойманным. Он бежал так, чтобы Сорен мог

преследовать его. Он бежал, потому что хотел быть взятым. Он бежал упорно и бежал

быстро, да. Но не так упорно и быстро, как мог бы.

Шорох листьев предупредил Кингсли о чьем-то присутствии позади него. Не

оборачиваясь на Сорена, он знал, священник преследует его, как преследовал в ту

ночь.

- Почему ты погнался за мной? – спросил Кингсли, по-прежнему не оглядываясь.

- Потому что ты бежал.

- Ты знаешь, почему я бежал от тебя?

- Потому что ты хотел, чтобы я поймал тебя.

98

Принц. Тиффани Райз.

Кингсли засмеялся, не отрицая этого.

- Ты знал, что изнасилуешь меня, когда поймаешь?

- Можно ли всерьез называть это изнасилованием? - спросил Сорен, с оттенком

мрачного веселья в голосе.

- Как еще это следует называть?

- Это вряд ли изнасилование, ведь ты хотел этого.

- Тем не менее, ты не знал этого тогда, не так ли?

Кингсли прошел мимо деревьев, которые хлестали его плоть в ту ночь и

разодрали его одежду. Помнили ли они все так же хорошо, как и он?

- Ты постоянно пялился на меня, везде следовал за мной. Ты наблюдал за мной

спящим, Кингсли.

- Откуда ты это знаешь?

Кингсли вздрогнул, когда по лесу пронесся смех Сорена.

- Я наблюдал за тобой, пока ты наблюдал за мной.

Сегодня Кингсли удалось уклониться от тернового куста, который распорол его

лоб, от чего кровь струилась, застилая его глаза. Когда он вернулся в школу после

летних каникул, он выучил каждый сантиметр леса, окружавшего школу. Но нигде, на

тысячах гектарах, по которым он блуждал и выучил наизусть, никогда ему не

встречался еще один терновый куст. Только здесь, охраняющий поляну, где он лежал

под Сореном и позволил парню, в которого был влюблен, его уничтожить.

- Когда ты понял, что хочешь меня? – спросил Кингсли, выйдя на поляну, где он

умер и, истекая кровью, был снова возрожден. - Тебя я захотел, даже до того, как

увидел. Когда я услышал первые ноты Равеля, доносящиеся из часовни.

- Отец Генри сказал мне, что в школу Святого Игнатия приедет студент француз.

Я никогда не играл Равеля прежде. Я думал, что должен сыграть что-то французское,

чтобы ты не так скучал по дому.

Кингсли посмотрел на Сорена и ничего не сказал. Сорен молча встретил его

взгляд.

Закрыв глаза, Кингсли вспомнил тот день, в часовне, оцепеневший Мэтью рядом

с ним, пытающийся предостеречь его, чтобы он оставил Стернса в покое. Кингсли

должен был прислушаться, он бы прислушался, если бы не одно «но» ...

- Я полюбил тебя из-за Равеля. Сыграл бы ты любую другую пьесу, я бы

подумал, что ты просто красивый и очаровательный.

99

Принц. Тиффани Райз.

Сорен посмотрел на небо.

- Тогда я рад, что сыграл ее.

Кингсли сделал шаг по направлению к нему и замер в ожидании. Сорен ничего

не сделал, ничего не сказал, чтобы остановить его. Поэтому Кингсли не остановился.

Еще один шаг. А потом еще. А после еще одного шага, он стоял перед Сореном,

практически вплотную друг к другу.

- Я подумал, что ты самое прекрасное создание на земле, - признался Кингсли. -

Я был бы атеистом, если бы ты не доказал мне, что и рай и ад были реальными, даже

если они существовали, только когда я был с тобой.

- Я не могу сказать, в какой момент я осознал, что хотел тебя, - сказал Сорен. –

Возможно даже перед тем, как мы встретились. Иначе, зачем бы я выбрал Равеля? Я

всегда думал, что меня и Элеонор свел вместе Бог.

- Тогда на кого пенять нашу встречу? На Дьявола?

- Я надеюсь - нет. - Вздохнул Сорен. - У меня нет намерения встречаться с ним.

Даже для того, чтобы поблагодарить его.

Сорен повернулся лицом к Кингсли.

- Ты по-прежнему самое прекрасное создание на земле, - сказал Кингсли, делая

смысловое ударение на каждом слове.

- Я ненавидел то, как ты пялился на меня.

Сорен поднял руку и положил ее на плечо Кингсли. Его рука переместилась

вверх на шею Кинга и большой палец прижался к впадинке на его горле.

- И почему так?

- Потому, - сказал Сорен, царственно склонив голову на четыре дюйма, что

разделяли их, - что из-за этого я не мог пялиться на тебя в ответ.

Их губы соприкоснулись впервые за тридцать лет. Даже в ту ночь, когда Сорен

взял его четырнадцать лет назад они не целовались. Поцелуи Сорена предназначались

лишь для Элеонор. То, что произошло в ту ночь, было просто насилием, даже не

похотью или любовью. Но Кингсли не чувствовал насилия в этом поцелуе. Рот Сорена

был прохладным и свежим. Их языки переплелись нежно. Но нежность продлилась

всего несколько секунд, и Кингсли знал, что это было лишь плодом их собственного

изумления от того, что этот поцелуй состоялся.

Пальцы на его затылке. Он вспомнил те пальцы.

Рука впилась в его бедро с силой, оставляющей синяки. Кингсли помнил ту руку.

100

Принц. Тиффани Райз.

Боль с каждым прикосновением. Боль с каждым поцелуем. Боль с каждым

ударом его сердца. Кингсли любил эту боль. Сорен толкал его, пока Кингсли не

ощутил кору под своей спиной, вонзающуюся через его рубашку в плоть. Они

пожирали друг друга поцелуями, кусая губы, встречаясь языками. Кингсли ощущал

вкус крови и знал, что это была его кровь.

Или нет?

- Остановись, Кинг. - Сорен отдал приказ, оторвавшись от рта Кингсли. Он не

остановился.

- Ты никогда не говорил мне свое стоп-слово, - прошептал Кингсли в ответ. – Я

остановлюсь, только если услышу стоп-слово.

Он засмеялся, и Сорен внезапно и резко ударил его по губам, оборвав этот смех.

Затем они поцеловались снова, жестче, глубже. Кингсли ощущал поцелуй в своем