Студенты. Книга 2 - Анатолий Аргунов

Наталья Юрьевна взяла бумажку и, бегло взглянув на нее, произнесла:

— Романов Эдуард, Виталий Игоревич, Клавдий Аркадьевич и Виктор Анатольевич. К сожалению, мы не можем пока разрешить интервью с профессором Мартыновым и господином Красновидовым.

Наталья Юрьевна повернула усталое лицо к больным и добавила:

— Если кто-то возражает, то вас не будут снимать и брать интервью…

Все промолчали. Только молодой человек с повязкой на голове тут же отреагировал:

— А чего? Я лично согласен. Давайте, валяйте, только не пожалейте. Правду никто не любит.

В ту же секунду вспыхнул яркий свет, и оператор навел красный глазок телекамеры на молодого человека. Корреспондент поднес микрофон к его лицу и спросил:

— Как вы себя чувствуете? Есть ли у вас претензии к медицинскому обслуживанию?

— Спасибо медикам и отдельно профессору Мартынову — если бы не он, живых было бы меньше. Он первым приехал и начал по-настоящему оказывать помощь. А претензии у меня есть… К власти! Как она смогла допустить этот теракт на главной магистрали страны?

— А кто, по-вашему, мог совершить этот варварский взрыв? — прервал речь больного корреспондент.

— Да кто угодно!

— Вы хотите сказать, что любой человек мог его совершить?

— Нечего делать! Дорога никем не охраняется. Путейцев, обходчиков давно сократили… Главный начальник РЖД жалеет рабочим деньги платить, экономит на всем. Вот и доэкономил, на воздух взлетели, как где-нибудь в Чечне…

— А разве может простой человек взять и подорвать поезд? Он должен хотя бы обучиться этому, — опять стал допытываться корреспондент.

— Нет ничего проще. Откройте Интернет, там только про атомную бомбу пока не говорится, как ее собрать, а так все, что хотите, любое взрывное устройство.

— Спасибо за интервью, — явно недовольный ответом парня сказал корреспондент и подошел к пожилому пациенту с кардиостимулятором.

— Клавдий Аркадьевич, как бы вы прокомментировали случившееся? И ваши ощущения в момент взрыва?

Клавдий Аркадьевич сделал серьезное и озабоченное лицо государственного мужа.

— В момент взрыва я выходил из туалета. Это, видимо, меня и спасло. Взрывная волна выкинула меня из тамбура вместе с дверью. Я чувствовал, что лечу на двери, как на ковре-самолете. Потом удар о землю, и я потерял сознание. Очнулся уже здесь, в больнице… Других подробностей не помню… Что касается подрыва, то у меня мнение одно — это дело рук террористов, скорее всего кавказских ваххабитов. Им не хочется порядка в стране, вот и взрывают. Но дни их сочтены, сколько бы они ни злились. Им скоро придет конец.

— Спасибо за комментарий. У Вас, может быть, есть какая-то просьба. Говорите, мы постараемся довести ее до нужных людей.

— Просьба есть. Хочу скорее в Москву, прошу посодействовать переводу в ЦКБ, к моему лечащему врачу профессору Моисееву.

— Мы обязательно поработаем в этом направлении, — заверил корреспондент и подошел к третьему интервьюируемому — соседу Саввы Николаевича.

Тот сел на кровати, опустив загипсованную ногу на пол.

— Скажите, Виталий Игоревич, как вы оцениваете действия спасателей? Нам сказали, что вы прошли по всей цепочке: от спасателей и пожарных до медицинских работников…

— Могу сказать всем спасибо. Если бы не они, я сейчас не сидел бы перед вами. Все сработали отлично! Но больше всех отличились медики. Вот им отдельное спасибо. К сожалению, подъезд к месту аварии был затруднен, что осложняло оказание помощи. Поднять раненых на носилках на высоту пяти-шести метров среди ночи и обломков не просто. Поэтому врачи спасали раненых прямо на месте. Если бы не героизм медиков, число погибших было бы куда больше.

— Ваше мнение, кто совершил этот антигуманный поступок?

— Не знаю, но я согласен с предыдущим выступавшим: такое мог совершить любой человек, пройдя элементарное обучение по Интернету. И это не обязательно должен быть выходец с Кавказа. Не зря же подрывают поезд второй раз и практически в одном и том же месте…

— А мотив?

— Мотив — месть! Уволили с работы, распалась семья, жена ушла к другому, более удачливому, потерян смысл жизни. Да мало ли какие мотивы могут найтись у человека со съехавшей крышей…

— Не могу себе представить, чтобы из-за потери работы человек решился на такое? Вот если психически неуравновешенный… Может, и так… — подытожил корреспондент. — Ну что ж, у вас такое мнение, мы его принимаем! Желаем всем скорейшего выздоровления и как можно быстрее возвратиться в свои семьи…

На этом корреспондент отключил микрофон и сказал:

— Всем большое спасибо за интересное интервью. Отдельная благодарность за содействие в нашей работе главному врачу Наталье Юрьевне.

— Лучше бы не было никогда такого интервью. — Наталья Юрьевна устало махнула рукой, развернулась и пошла к выходу. Вся делегация дружно покинула палату вслед за ней.

Савва Николаевич был оглушен случившимся. Он, конечно, понимал, что народ хочет узнать правду из первых уст. Кто, как не пострадавшие, может об этом рассказать. Но чтобы так беспардонно у находящихся еще под влиянием сильнейшего стресса выпытывать и, главное, спрашивать оценку: кто виноват? Такое он считал недопустимым ни по закону, ни по совести.

Больным запретили разговаривать по мобильнику с родственниками, а как интервью дать — пожалуйста, без проблем. Деньги за всем стоят, деньги. Но разве можно измерить горе человека деньгами и вообще чем-либо материальным? А эти подачки от государства семьям погибших как самое важное на первых полосах газет и как главная новость на телевидении… Что это, как не акт антигуманности! Мол, смотрите, как мы ценим жизни соотечественников: по миллиону за душу. Никак не поймут государственные мужи, что этим самым они унижают и себя, и тех, кто погиб. Правильно, деньги нужны всегда. Особенно когда критическая ситуация у человека. Но помогать надо тактично, по-умному, чтобы не ставить всех в неловкое положение: мы вам выплатили компенсацию, что еще нужно? Впрочем, о какой тактичности может идти речь, когда на первом месте стоит личная выгода государственных мужей, пусть и не материальная, но хотя бы политическая. Кто-то скажет: ну какая выгода от теракта, тем более политикам, которые его не предотвратили? Не спешите с выводами, может быть выгода, да еще какая! Первыми со скорбными лицами появляются на телеэкранах кто? Не родственники, обезумевшие от горя, не друзья и знакомые, а политики всех мастей. Здесь они едины. Президент со строгим лицом грозит всех изловить и посадить, премьер-министр, еще круче высказался: «мочили» и будем дальше «мочить». Ловкие министры бодро отчитываются о предпринятых мерах и о первых результатах расследования. И как по команде в один голос гудят: преступники понесут заслуженное наказание. Господи, да кто же в России понес наказание по справедливости? Разве что за килограмм украденной картошки с колхозного поля в сталинские времена, да нынешние, когда за три куска рубероида, сворованного в магазине бомжом, получали все одинаково по три года отсидки. А вот украл миллиард — год условно, украл девять миллиардов — девять лет условно, и так, наверное, до бесконечности. Безнаказанность порождает безответственность, а безответственность — все остальное и то, с чем сталкиваешься на каждом шагу, — равнодушие.

Правители многих стран сделали себе карьеру на борьбе с международным терроризмом. А началом всех начал послужил трагический акт вандализма. 11 сентября 2001 года в Америке. Тогда самолеты врезались в гигантские башни-близнецы в Нью-Йорке на виду у всего мира, и непопулярный президент-республиканец тут же выиграл президентские выборы на второй срок. Кто-то скажет — совпадение. И отчасти будет прав. Однако слишком много совпадений, когда дело касается простых граждан, приносимых в жертву новому Молоху, настоящее имя которому — личная корысть, возведенная в ранг «общечеловеческих ценностей». Вот когда становится не по себе.

День и ночь об этих ценностях трубят все правительства стран на встречах в формате «семерки», «восьмерки», «двадцатки»… Но тем не менее до сих пор льется кровь на Ближнем и Среднем Востоке, а в центре древнейшей цивилизации, старой Европе, разбомбили цветущую страну — Югославию. Там, видите ли, нарушались права человека. Теперь уже не нарушаются, некому нарушать. Нет больше Югославии, мелкие враждующие друг с другом страны-карлики, лишенные, по сути, самостоятельности и живущие на подачки Запада, никому уже не интересны. Геополитическая задача решена: инакомыслие в центре Европы ликвидировано.

Что же это напоминает? Ну конечно же — Средневековье. В нем столкновение одной культуры с другой было неизбежным. Мусульманская культура, более молодая и амбициозная, набирала силу, а христианская, как казалось приверженцам Магомета, тормозила продвижение человечества вперед. То же, похоже, происходило и два тысячелетия ранее, когда зарождающееся христианство столкнулось в идеологической схватке с древним иудаизмом и многобожием Древнего Рима. Многобожие, как и иудаизм, на многие века ушло в подполье, а в результате появилась конкурирующая религия — христианство.