Свидание с развратным фавном - Маргарита Южина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шишов почти задыхался. Мало того – крохотная собачонка в приливе жгучей ревности вцепилась в его штаны, грозно рычала и рвала брючину в серпантин.
– Вы, того… отпустите его, ему же дышать нечем! – кинулась на спасение напарника Серафима. – Вы нас неправильно поняли… Да отпустите руку, что ж вас заклинило-то… Мы не к Ерофеевой вовсе! К Вере мы, на третий этаж!
Старушка отпустила Шишова и удивленно уставилась на Серафиму.
– А к ей зачем? Вот барышню нашел – Веру. Да ее и нет совсем! А он дурень, лезет куда-то…
– Как то есть, простите, нет? Она куда подевалась-то? – напряглась Серафима.
Шишов и вовсе слушал разговор в легком отдалении – боялся новых старческих порывов.
– Ой, она туды подевалась, куды нам не добраться, – охнула бабушка и уселась на скамейку, явно собираясь поведать интересные вести.
– Умерла, – скорбно поник головой Шишов.
– Да что ты?! – ухватилась бабушка за грудь. – А мне еще седни днем звонила. Неужто скончалась? Вот ведь какая сейчас медицина – ногу поломаешь, считай, не жилец… И как это случилося? Рассказывайте…
Серафима ткнула Шишова в бок и подсела к пожилой женщине.
– Ой, да не слушайте вы его, – махнула она рукой в сторону напарника. – Это он… Понимаете, так любит, так любит, прямо дурак дураком сделался. Все боится, что с его ненаглядной Верочкой какая беда приключится.
Со стороны Шишова донесся зубовный скрежет.
– Вы лучше сами скажите нам – куда же она подевалась? А то мой… брат, да, брат… а то мой брат, не приведи господи, на себя руки наложит.
– Нешто от любви? – задохнулась женщина.
– От нее, – качнула головой Кукуева. – Но больше, конечно, от дури. Ну, стоит ли так убиваться, правда же? Так вы говорите, Вера вам сегодня звонила и…
Бабуся удобно устроилась на скамейке, взяла на руки собачонку и охотно доложила:
– Звонила. Я к трубке подбежала, думала, сын звонит, а это она. Знала б я, ни за что б не торопилась. Ведь сколь раз сыну говорила – купи штуку таку, чтоб номера определяла, а он…
Серафима нежно положила свою руку на колено старушки. Собачонка тут же клацнула зубками, и Кукуева дернулась.
– Так что там с Верой? – сухо напомнила она.
– То! Звонит, значица, и говорит мне, а сама будто где далеко сидит, плохо слышно. И рассказует, что ей повезло. Она, Верка-то, в магазине выиграла приз – прыжок с… ну, с балдахином таким… с чем там еще прыгают…
– С парашютом? – подсказал Шишов.
– Во, с им. Ну и понеслась прыгать. Погода, правда, сейчас стоит не жаркая, я б дак ни за что в таку погоду прыгать не стала, а Верка прыгнула. Ну и ветер тут как раз образовался. И ее с энтим балдахином…
– С парашютом.
– Ага, с им прямо и понесло. Короче, занесло Верку в каку-то страну. А там и бросило. Потому как ветер скончался, утих. Ну и Верка – бряк! И прям ногу-то и отломила.
– Совсем? – ужаснулась Серафима.
– Да нет же, кость токо каку-то переломала, но из той страны с переломанными костями не выпускают. Вот она и грит: мол, пока хворать не перестану, нет мне дороги на родину. – Бабушка звучно всхлипнула и вытерла нос собачкиными ушами. – А потом она ишо тихо так говорит: ты, мол, тетка Евдокия, сходи ко мне, мусор выкинь. А то, мол, я уехала, а про его и не вспомнила. Стерва така! Я свой-то мусор забыла когда таскала, а ишо ейный ташши…
Серафима просто не могла поверить. Какой приз? Какие прыжки с балдахином… тьфу ты, с парашютом? И куда это на нем улететь можно?
– Так у вас ключ есть? – вернулась она к разговору.
– Ну а как же? – гордо швыркнула носом соседка. – У меня и от сто девятой, и от сто восемнадцатой, и от Веркиной есть. Случись чего – их жа дома никогда не быват. А ежли кран оторвется? Всех ить затопит! Вот я и стерегу ключи. Токо мусор ейный все одно не поташшу!
– А где Вера работала?
– А черт ее знат. Работала где-то, на что-то жить надо, – высказалась тетка Евдокия и встала, поеживаясь.
Было уже поздно, собачонку она давно выгуляла, а теперь пора бы и домой, но вот заболталась…
– Знаете, мусор в доме оставлять нехорошо. Тараканы появятся, а они ведь такая пакость – ни за что у одной Верки сидеть не станут, по всем квартирам разбегутся, – задумчиво говорила Кукуева, косясь на пожилую женщину. – Придумала! А давайте мы мусор вынесем! Нам с братом, молодым-то, это раз плюнуть!
– Да каки ж вы молодые?! – всплеснула руками старушка. – Сама-то никак пятьдесят отметила? А братец и вовсе на пензии, поди?
«Братец» от неожиданности гыкнул, вытаращил глаза и быстренько выпрямил спину. Однако старушка не обращала на него внимания и продолжала:
– И потом, вдруг вы воры какие? Документы у вас есть? Покажьте документ?
Кукуева ткнула Шишова в плечо и поторопила:
– Чего замер-то? Показывай!
Шишов порылся в нагрудном кармане и достал права.
– Вот, читайте! Здесь написано, что не вор я никакой, – обиженно отвернулся он в другую сторону.
Старушка права схватила, повертела их в руках и передала Симе:
– Прочитай, дочка, чо тут прописано. Правда не вор?
Серафима нахмурилась и уставилась в пластиковый квадратик.
– Совершенно правильно, так и написано – э-э… Иванов Иван Иванович, да… не женат, не привлекался, работает… э-э… работает в милиции.
– В милиции?! – обрадованно вскочила старушка. – Тода ташши мусор! Можешь и мой прихватить… Щас, погоди, токо ключи дам…
Заполучив ключи, коллеги заторопились к Вере.
У женщины в доме был образцовый порядок. При слабом свете старенького торшера (Серафима побоялась включать большой свет) можно было разглядеть, что хозяйка готовилась надолго залечь в иностранной больнице – телевизор и холодильник выключены из розетки, форточки плотно закрыты и даже шторы задернуты. Кукуева бегло оглядела комнату – с чего бы начать осмотр, времени-то у них совсем немного… Еще чуть-чуть подумала и застенчиво открыла ящичек серванта. Шишов чем-то гремел на кухне.
– Слушай, Серафима, может, ты чего найдешь… – появился он в дверях. – Я ну все перерыл!
– А чего искать-то? – сунула что-то за пазуху Кукуева.
– Ну так этот… мусор. Надо же вынести!
– С кем приходится работать… – самой себе пожаловалась Сима, а Шишову посоветовала: – Ищи, Сеня, ищи мусор. Иначе для чего же ты сюда карабкался!
Напоминание о неудавшемся альпинистском восхождении вывело Шишова из равновесия.
– Знаешь, ты, Кукуева, не особенно-то, не особенно! И вообще, сейчас бабка придет, давай хоть что-нибудь найдем!
Бабка пришла быстрее, чем ожидалось. Она без стука отворила дверь и вплыла в комнату с какой-то бумажкой.
– Слышь-ка, служивый, я вот тут тебе списочек… А где мусор-то? Чисто вроде все…
– Мы его уже вынесли, – торопливо закивала головой Серафима и ткнула пальцем в листок. – А что за списочек?
– Да это не к тебе, не лезь. К ему это, – отвернулась от Кукуевой соседка и снова обратилась к Шишову: – Я вот тут написала, глянь: Семенова Наталья Петровна – она мне должна пятьдесят рублей и никак не отдает, а теперича и вовсе здороваться перестала, думаю, и не отдаст, значит. Потом тута Капустин Аркадий Филиппыч, это у нас сосед с первого этажа, так он, как напьется, всю жисть меня оскорблят, гад курносый. А здеся вот…
– Я не понял, что это за список? – упрямо старался вникнуть в проблему Шишов.
– А ты не перебивай! И главное, пока не забыла: Бочкину саму перву запиши. Она, паразитка така, выпустила свою собаку, и та мою Мотрю чуть не перекусила. Я ишо тода хотела ее за решетку упрятать, так на меня такой крик подняли… Ты, грит, тетка Евдокия, сама свою шавку на поводке не водишь, а она на всех кидается. И, грит, она первая на мою собаку наскочила, а моя Шанель – это у ее так суку кличут, грит, щенная, и ей волноваться противопоказано. А я, если не щенная, так мне, значица, можно волноваться, да? Я б ей ишо сказала! Но тута соседка моя выскочила, вдова Алиска, и тожа раскричалась. Вы, грит, не трогайте собачку, а то от ее могут щенки неполноценные получицца, а я уже на одного записалась и даже деньги внесла. Кто ж, кричит, потом мне деньги вернет, если урод родится? Ишо парень какой-то выскочил, со второго подъезда, тоже разорался. Ваша, грит, собака мою дочку напугала. А у его ишо молоко на губах не обсохло, кака у его дочка… Слышь, служивый, ты и парня того тожа запиши, чтоб бабушкам не врал.
Шишов послушно пялился в рот соседке и все ждал, когда дело дойдет до главного. Старушка же, видя такое внимание, только больше распалялась, и список становился длиннее.
– Мы все учтем, – встряла Серафима. – Давайте список, мы с ним ознакомимся и будем тоже презирать нерадивых соседей.
– Да на кой мне ваше презрение?! – хлопнула себя по бокам бабка. – Ты возьми да их всех по списку и арестуй! Чтоб людям жить спокойно было… Так, подожди, я тута еще свекровку свою не вписала…
Забрав длиннющий список и клятвенно заверив, что завтра же все неугодные будут сидеть не где-нибудь, а в Матросской Тишине, Шишов и Серафима спешно покинули квартиру. Что-то разыскивать дальше в присутствии грозной бабушки не имело смысла.