Башни земли Ад - Владимир Свержин

— На горизонте корабли! — донеслось из вороньего гнезда.[14] — Венецианские галеры, не менее двадцати вымпелов!

В глазах Тамерлана вспыхнул грозный пламень.

— Наварха ко мне!

Командующий эскадрой без малейшей задержки появился перед Железным Хромцом, едва отзвучали слова призыва.

— Скажи, — глядя поверх его склоненной головы, промолвил Повелитель Счастливых Созвездий, — ведомо ли, куда идут эти корабли?

— Смею заметить, венецианцы торгуют повсюду, Великий амир.

— И каждый раз ходят такими караванами?

— Иногда и в большем числе. Воды полны сарацинскими пиратами. Одинокий корабль — легкая добыча.

— Это верно… Одинокий корабль — легкая добыча, а тело, отделенное от головы, — совсем легкая добыча для шакалов и коршунов. Ну а здесь, — Тамерлан кивнул за борт, — для рыб. Ответь мне, у вас в море принято при встрече приветствовать друг друга и оказывать знаки почтения, как водится на суше?

— Да, если державы не находятся в состоянии войны, то приветствовать другого морехода — обычай такой старинный, что уже, по сути, превратился в закон.

— Вот и прекрасно. Сегодня мой венценосный брат Мануил устроит на борту праздник. Не важно какой. Он придумает. Ты же наилучшим образом приветствуй венецианцев и пригласи капитанов их кораблей пожаловать на борт.

Венеция еще не ответила мне за укрытие для принца Мехмета.

Плач и стон разносились над Эгейским морем. Плач и стон, сопровождаемые резкими хлопками бичей. Командиры и капитаны венецианских галер с неподдельной радостью отмечали победу ромейского флота над пиратами, наводившими ужас на все средиземноморское побережье. В честь оглушительного триумфа экипажам было выкачено по несколько бочонков отменного хиосского вина.

А уж капитаны, почтенные гости наварха, и вовсе пировали от души. Мимо флагмана, мимо строя венецианских кораблей, спустив флаги, проходили самбуки, полные закованных в железо пленников. И венецианцы, и ромеи встречали каждое новое судно радостным свистом и улюлюканьем. Воздух оглашался угрозами и проклятиями. Сарацины, понурив головы, прятали глаза, стараясь ничего не слышать и не глядеть по сторонам. День уже клонился к ночи, из опустошенных бочонков можно было построить небольшой корабль.

Но тут над морем разнеслось:

— Аллах велик!

И венецианцам показалось, что последний кубок вина был лишним. Едва видимые в сумерках быстроходные самбуки начали резко поворачивать, ловя акульими плавниками своих парусов вечерний бриз.

— Аллах велик! — ревели тысячи глоток. Сарацинские корабли по два, по три, по четыре облепляли венецианские галеры, и на палубы с утробным воем, рубя всех, кто попадался под клинок, выплеснулся поток османских левантов.

— Аллах велик! Аллах велик! — заглушая звон оружия и предсмертные крики, неслось над волнами.

— Что? Что это? — Венецианские капитаны пытались осознать реальность, хватались то за оружие, то за борт, словно желая прыгнуть в воду.

— Переводи, Хасан, — послышался спокойный голос у них за спиной. — Мне доложили, что эти корабли плыли в Смирну. Я тоже плыву туда, но без них.

Тамерлан повернулся к своим телохранителям:

— Взять этих гяуров и отрубить им головы. Хотя нет. Пусть эти несчастные возблагодарят Аллаха, милостивого, милосердного. Я дарую им несколько дней жизни. В цепи их и в трюм.

Мощные башни запирали вход в залив. Они заперли его еще в те времена, когда Римская империя безраздельно властвовала на Средиземном море, как на внутреннем озере. С тех пор эти твердокаменные ворота в одну из важнейших крепостей Малой Азии укрепляли ромеи, сарацины, а последние триста лет — рыцари-крестоносцы. Все лучшие фортификационные новшества, прежде чем найти себе применение в Европе, опробовались здесь и тщательнейшим образом изучались, а лишь потом… Смирна — оплот христианства на востоке, с полным основанием считалась неприступной крепостью. Под стать стенам и башням был и гарнизон крепости. Во всей Европе не сыскать было войска более дисциплинированного и боеспособного, нежели рыцари ордена святого Иоанна Иерусалимского — госпитальеры.

Именно этим храбрецам было доверено стоять нерушимой стеной на пути варваров-сарацин. Совсем недавно султан Баязид пытался взять эту твердыню. Но, как ни тщился он, старания ни к чему не привели. И потому император Мануил с интересом наблюдал, чем закончится дерзновенная попытка Тамерлана. Ужасающая расправа, которую учинил его союзник над венецианскими моряками, утвердила василевса в мысли, что согласиться на предложенный союз в его положении было, увы, единственным правильным выбором. Однако симпатии к беспощадному тартарейцу это не прибавило. Втайне, не делясь мыслями даже с самыми близкими, он желал, чтобы здесь Тамерлан обломал зубы. Он понимал, что вся затея Великого амира с совместным походом предпринята затем, чтобы продемонстрировать Европе реальность их союза, а заодно и прихватить его, василевса, в качестве почетного заложника.

Когда Тамерлану доложили, что Смирна уже близко, он приказал флоту остановиться и не приближаться к берегу на расстояние прямой видимости. Затем, как это бывало каждый день пути, Железный Хромец послал быстроходную самбуку к заранее обусловленному месту на берегу, чтобы отдать приказание войску, идущему по суше, не приближаться к крепости до сигнала. Дождавшись возвращения гонцов, оценив сообщения о передвижении армии, он вознес молитву Аллаху и отдал приказ начинать.

Изящные венецианские галеры в кильватерном строю двинулись ко входу в залив. На боевых галереях башен тут же появились вооруженные люди. Они возбужденно кричали, приветствуя корабли под знаменем святого Марка. Было чему радоваться: галеры, все как одна, везли в Смирну продовольствие и военные припасы. Так случалось каждую неделю, и каждый приход венецианской эскадры считался праздником. Флагманская галера втянулась в залив. За ней последовала еще одна. Солдаты на боевых галереях кричали, размахивая оружием и шлемами. Всякому было известно, что Железный Хромец идет на них войной, что враг уже близко, и бог весть, удастся ли венецианцам продолжать снабжение осажденной крепости. Солдаты кричали… Как вдруг радостные вопли смолкли, на башнях взвыли сигнальные рожки…

— Они что-то почуяли, — сквозь зрительную трубу вглядываясь вдаль, злобно процедил Тимур.

— Возможно, корабли, проходя в залив, должны были подавать тайный знак.

— Почему же ты, неверный, — Тамерлан гневно посмотрел на старого моряка, — только сейчас говоришь мне об этом?