Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза - Сергей Минутин

Этот поезд – символ нашей страны, ее уклад, ее характер. Не выезжая со ст. Даурия, просто встречая и провожая его два раза в неделю по расписанию, можно провести глубочайший анализ нашей жизни. Стоянка поезда на ст. Даурия, как и у местного, две минуты. Но если поезд «Даурия» и двух минут не выдерживает, тоска-то какая, и срывается быстрее в Читу или Забайкалье, то «Москва-Пекин» – может стоять и 10, и 15, и 20 минут на любой станции по всей Маньчжурской ветке. Это его вотчина, здесь, на окраинах, жиреет Москва. От Москвы до самых до окраин он хозяин, он везет товар, эмиссаров, надежды, увозит деньги. Он здесь один, других нет. Все, от машиниста до проводника получают чистоганом. Москва-Пекин – это поезд новой рыночной экономики. Нужно на захолустной станции стоять час, будет стоять час. Ящики должны быть выгружены, деньги получены, нужные слова сказаны. На границе он может стоять и дольше, ибо русский-китаец хоть и братья, государственная система у братьев очень похожа, и мздоимство признается незарегистрированным пунктом закона. Халявщик тут не пройдет. Сколько бы не пришлось ждать его созревания до «святой» мысли о том, что надо, надо, понимаешь, дать, иначе «не подмажешь – не поедешь». Впрочем, из Москвы он уходит минута в минуту и прибывает в Москву минута в минуту. А все его дорожные издержки никому не мешают. Те, кто едет в Забайкалье первый раз, не очень рвутся туда. Тем же, кто уезжает, лишний час, два – это лишний поцелуй, стакан, напутствие. Сам поезд тоже совершенно уникален. Это один из немногих поездов, в котором нет ночи как времени для сна. Одни засыпают, другие просыпаются, и почти все торгуют.

Торгуют всем: от зажигалок, кожаных курток до предварительной договоренности на крупные оптовые поставки меди, рельсов, автомобилей и т. д. Через г. Забайкальск проходит единственный торговый путь в Северный Китай. Кстати, китайцы на сегодня единственная созидательная сила по обе стороны границы, на нашей земле они работают в колхозах, арендуя землю, строят дома, занимаются ремонтом зданий до самого Иркутска. Есть еще одна особенность. Сегодня в поездах уже не отделяют русских от иностранцев, можно ехать в одном купе с американцем, французом, немцем и т. д. Китай для любопытного человека притягателен, как магнит, своими огромными трудовыми ресурсами, своей древностью, мудростью, восточными единоборствами и др. Поэтому пассажиры в поезде другие, чем в «Даурии».

Чиновники, торговцы, миссионеры и путешественники. Однажды со мной в купе ехали мужчина из Англии и женщина из Испании. Как я их понял, лет семь они встречаются «для души» в различных экзотических странах, после чего разъезжаются опять по своим и, наверное, пишут друг другу письма.

У богатых, вернее у небедных, свои причуды. Страны они выбирали самые комфортно не удобные, Монголия, Китай, Россия, где питерские цены за элементарные услуги привели их в ужас. Китайцев удивляет одно, почему у нас столько земли, и почему мы на ней не работаем. Видимо, не работая, у них прожить нельзя, а у нас можно. Они этого не понимают, соглашаются у нас работать на таких условиях, на каких даже наши нищие работать не станут. А китайцы работают, осваивают наши земли, с большой охотой берут в жены буряток, обрусевших китаянок. Это сразу меняет их статус, облегчает их въезд и выезд. А мы, мы заметаем следы. Военная забайкальская традиция – привязывать к хвосту поезда большой веник, который долго тащится за поездом, заметая следы, чтобы не найти следов обратно и не вернуться сюда вновь.

Те, кому эта земля была родной, были изгнаны в Китай или сосланы в Казахстан на совершенно голые места. Видимо, имелся ввиду их прежний богатый опыт освоения Забайкальских степей. Сегодня потомков тех ссыльных уже гонят из Казахстана, и они возвращаются в родное Забайкалье. Возвращаются и из Китая, и из Австралии, и из Канады. Но надолго ли, что с нами будет дальше, что мы придумаем для себя еще? А пока те, кто жил здесь раньше, робко пробуют возвратиться обратно и начать здесь жить. Это, в основном, староверы, приуральские казаки. А те, кто был прислан сюда служить и работать, стремятся уехать и «замести следы». А Москва плодит законы.

Закон. «Не бесследно же идеи свободы долго зрели в такой стране, как наша». Но раньше, чем рассказать о характерных законах, по которым живет Россия вплоть до наших времен, остановимся на вопросе, каково отличие России традиционной, народной от России государственной? В немногих словах это отличие может быть охарактеризовано так, если «высокие государственные умы» поменяют еще одну власть, то Россия этого не переживет. Россию учат жить давно, но особенно настойчиво и «успешно» с петровских времен. Петр I начал учить россиян с самого верха, прививая им западную культуру, а для того, чтобы «верхи» шевелились, разбавлял их умными «низами – птенцами». Но даже его «птенцы», сравнивая Россию с просвещенным Западом, находили, что она «немытая», и уходили от «грязи», становясь страшно далекими от народа. А когда в одном и том же государстве власть и народ живут по разным законам, хорошего ждать не приходится. В итоге и Романовы пришли к закономерному финалу, образованные интеллигенты – птенцы – западники их одолели и свергли самодержавие. Интеллигенты сбили с пути истинного и церковь, которая признала временное буржуазное правительство.

Если раньше она молилась «За Веру, Царя и Отечество», то с 1916 по 1917 г.г. не понятно за что. Большевики, в свою очередь, одолели и интеллигентов, и церковь и вернули народу прежний лозунг, поменяв в нем слова: «За Вождя, Веру в Вождя и Отечество» то есть «жил, жив, будет жить», но продержались они даже меньше, чем Романовы, опять же благодаря интеллигентам. Власть, становясь «образованной» («цивилизованной»), начинает засматриваться на Запад, в сторону «Просвещенной Европы», не видя разницы между государственностью Европы и России. А разница есть.

В чем уникальность России? Наверное в том, что «тёмная и страшная сила» всегда ищет на Руси хорошего чиновника, способного выполнять волю этой «страшной и тёмной» силы. И такой чиновник всегда находится. Как в среде правящего класса, так и в среде церкви. Ордынцы нашли Александра Невского, очень хорошего чиновника, собиравшего дань со своего народа под благим предлогом «меньшего зла». Церковь его быстренько канонизировала за «откат» от дани, собираемой с народа. На Руси всегда было и есть слишком много «делителей». Делителей, которые понимают историю России только как возможность тырить, опираясь на силу, даже на чужую силу. Если бы Запад уяснил, что на Руси чиновник и правящий класс не склонны думать о собственном народе и размышлять о гражданском обществе, но склонен подчиняться тупой и тёмной силе, то Запад давно бы нанял наше правительство и собирал через него «бакшиш» с дремучего российского народа. Но Запад всё время вносит хаос в мозги наших чиновников. Чиновники хотят делить, а Запад призывает делиться. Более того, и Восток стал призывать делиться, а российский чиновник по прежнему хочет только делить.

Когда на Руси появилась эта зараза? До XIV века на Руси была полная свобода, воля для всех и вотчинное (то есть частное) землевладение. Бояре были полными частными собственниками своих вотчин и при этом еще и могли свободно переходить от службы у одного князя к другому (так называемое «право отъезда»). Свобода бояр от жесткого вассалитета логично дополнялась и свободой крестьян: в до московские времена (то есть до конца XV века) они могли свободно менять землевладельцев, в имениях которых жили (а на Севере даже и самих боярских вотчин не было). «Либерализм» взаимоотношений, даже Средневековой Руси, впечатляет (особенно на фоне того, что творилось в схожий период в Западной Европе). Западное общество уже было внутренне бюрократизировано и подчинено принципу жесткого социального расслоения, личность была полностью подавлена и подчинена Закону. А в России в это время была воля. Все внешние враги, которые шли на Русь подчинить ее единому порядку, очень быстро выдыхались на необъятных просторах. Но при этом, в начале XIV века только Северо – Восточная Русь была раздроблена на более чем 250 уездов, и все они платили дань (выход) Золотой Орде. Татаро-монгольское иго и продержалось на Руси 300 лет только потому, что «не лезло в чужой монастырь со своим уставом». Платите дань и можете нападать и грабить и друг друга, и саму Орду, если сил хватит, сохраняйте свое естественное право.

Монголы ввели разветвлённую сеть чиновников, контролирующих жадных русских князей, которые, отдавая десятину Орде, десятину церкви, готовы были остальные 8/10 хапнуть себе. А зачем голодные бунты? Лучше всю власть отдать народу – чиновнику, пусть кормится с доходного места по праву, а не гибнет с голодухи от ненасытности предателей – князей да бояр. Но сошла Орда, и князья развернулись во всю мощь, проявив всю свою ненасытную жадность. Утвердилось крепостное право.