Газета Завтра 204 (43 1997) - Газета Завтра

Но мы, русские патриоты, теснимы у себя, в России, теснимы “идеологическими скитальцами”, предателями, теснимы торговыми держателями прессы и экрана, теснимы диссидентствующими банкирами и не менее диссидентствующими правителями, окопавшимися за стенами Кремля.

Матерые и беспощадные демократы, по-бериевски неутомимые, какими только сплетнями и какими склоками ни обволакивали Станислава Куняева: красно-коричневый, подражающий Слуцкому, неодаренный, бегающий по ЦК КПСС, по “силовым генералам” — но что их усердия, кому нужны и на кого повлияли? Лагерные курвы, ревнующие к эполетам…

Шли времена, перерождалась плоть,

змея росла и сбрасывала шкуру,

но тварям не дано перебороть,

как ни линяй, ни душу, ни натуру.

И наконец остановился рост…

Рептилия движением усталым

к разверстой пасти подтянула хвост

и укусила с ельцинским оскалом.

Но мы, русские поэты, терпеливы, мы долго терпим, но яро и точно расплачиваемся с христопродавцами русскими: в нас душа — от матери, а в них — от сатаны, черная и завистливая, ежеминутно будоражащая бездарей слова, сосущих наше вдохновение и наше бесстрашие. Им ли поверить в честь и непродажность нашу, им ли?..

И вроде бы выложил сруб,

пора приниматься за крышу,

но гвоздь выпадает из рук,

как только над лесом услышу

гусиный рыдающий крик,

лицо к небесам поднимаю,

увижу извилистый клин -

и всю свою жизнь вспоминаю,

и вижу, что этой весною

опять зимовье не дострою.

Проницательная грусть, сыновняя тоска заполнили сердце поэта, трагическая дума вплыла в мир его одинокой настороженной луною:

В такие дни понять пора,

что рассветает слишком поздно,

недаром совесть до утра

всю жизнь перелистала грозно.

А что я ей скажу в ответ?

Она — моя, так пусть смирится!

Она моя… А если нет?

То — чья?.. Скорее бы рассвет

настал, чтоб жизнью оградиться.

Как не поверить длительному отчаянию поэта?.. Вся русская поэзия — тоска по свободе и свету, вся! И Станислав Куняев здесь — храмово традиционен: национален в самом себе и в нас, кто представляет наше поколение, кто представляет собою того русского человека, кому Россия — даль скифская, синева рязанская, седая мать русская, благославляющая воина на победу!.. О, мы русские — палестинцы: наш огонь — еще впереди!..

Станислав Куняев — главный редактор журнала “Наш современник”, а каково ему, поэту русскому, вести журнал через пространство, оккупированное ордою приватизаторов?.. С экрана, с газетной полосы, со сцены, с трибуны льется отвратительный яд распри, яд ненависти к русским, яд раздора между славянами и мусульманами, между русскими и нерусскими: разорвав русский народ по республикам и регионам, враги наши легко разрывают следующие за нами народы, малые и большие.

И промолчит ли поэт?

Не губи последнего болота,

загнанного волка пощади,

чтобы на земле осталось что-то,

от чего щемит в моей груди.

Станислав Куняев — один: рассудительный, стойкий, идущий туда и туда, где русская боль седыми холмами вырастает, а русские слезы облачной синевою кипят. Нет у поэта “запасного” характера. Нет у него и “второго” лица. Никогда не понять, не постигнуть и не достигнуть такой духовной опрятности и гражданской определенности ваучерным ханыгам, поучающим нас из кабин личных автомобилей, не личных, а персонально-личных, они всегда путают свое с чужим, ненасытные рептилии, выпестованные сверкающими ленинцами и тыкающиеся во мгле перестроек то к Горбачеву, то к Ельцину, то, прижмурясь, под рукав благотворительницы Терезы или Николая Чудотворца, да от иуд к святым норовят пришвартоваться?.. ВЛКСМ…

Господи, что же творится?

В светлом притворе стоят

потусторонние лица -

свечи в их лапах горят!

Струйки зловонья и серы

вьются из темных ноздрей,

слушают воры и мэры,

что говорит Иерей.

Господи, пробы поставить

негде — на лица взгляни!

Можно ль Россию оставить

в столь окаянные дни?

Кто же тягостнее виноват: Иуда или русский христопродавец? Без наших мерзавцев Иуде и опереться не на кого!.. Тоскуй и кручинься, поэт, ты один у русского народа и народ у тебя один: другого, такого широкоглазого и святого, нет на земле! Спроста ли — над ним Богородица?..

Подалее от площадей и виселиц,

поближе к келье, где, скрипя пером,

выводит слово Пимен-летописец -

не вырубишь ни буквы топором.

Средства массовой информации, захватившие Россию, проводят опыты над русскими людьми:

— Бобик и Лена заняли первое место!.. Приз в студию, в студию!..

— У Павла Шеремета насморк!.. Внимание, у Павла Шеремета насморк!..

— Принцесса Диана погибла!.. Принцесса Диана погибла!..

Журналистом, посредственным Павлом Шереметом, оттеснили даже свою антирусскую приватизацию, а уж героев русской истории — Александра Невского и Георгия Жукова, неувядаемых классиков — Пушкина и Толстого — вообще утолкали за экраны.

Даже 850-летие Москвы — праздник отсунули, заменили его катафалком принцессы Дианы. Миткова аж букву “с” правильно выговорила, без накипи на губах… И хорошо — не было на экране Шараповой, она тоже “с” не выговаривает: затеяли бы соревнование, как Бобик и Лена, на первенство, дразнились бы и показывали бы красные кривые языки россиянам… Кругом борьба за первые места: от поэтов до дикторш и собак!..

В здоровом теле здравый дух? -

Ты, римлянин, не прав.

Американец ест за двух,

но он совсем не здрав.

Он ладно скроен, крепко сшит,

как Марс, вооружен,

но в череве супермена — спид,

и супермен смешон.

И СМИ наши — спидовые: завлекают, завлекают русский народ, а он их не желает, не хочет, спидовые и картавые!.. Бардам и клоунам СМИ умереть спокойно не дают. Герой и очи смежить не успел — в бронзу козла отливают и на Арбат вытаскивают на обозрение многонациональной Москве.

СССР уничтожили поганцы, Россию исковеркали, Чечню откололи, мусульман стравили со славянами, а на русских подло науськали, крови пролили моря и моря, Юрия Никулина потеряли, Булату Окуджаве монумент еще не воздвигли, ограничиваемся пока монументом Владимиру Высоцкому, а СМИ интернационалистами заняты: принцесса Диана, Павел Шеремет, премьер Израиля Нетаньяху… Хоть разочек всплакнули бы СМИ над погибшими в Чечне и Таджикистане, в Грузии и Молдавии, показали бы их могилки, сестер, братьев, отцов, матерей назвали бы, в глубинку России магнитофоны и камеры нацелили бы!..

С чего Ельцин удивляется и возмущен казнью над убийцами в Грозном, приговоренными шариатом к смерти? Ельцин казнил сотни и сотни под Домом Советов, а в Чечне — тысячи и тысячи безвинных русочубых ребят отослал на тот свет, учредив бойню между русскими и мусульманами. Актер.

Поэты не прощают предателям и убийцам, они — витязи Бога:

Сила за вами,

а правда за мной.

Или:

Вот и снова мы нищи и голы,

И опять ни кола, ни двора,

Словно вновь налетели монголы

И спалили деревню дотла.

Слаженной и энергичной оппозиции оккупационному режиму в России нет, а есть орущие друг на друга и обвиняющие друг друга пестрые фланги, уцелевшие от решительной демонстрации москвичей недавних лет, москвичей, восставших в том знаменитом октябре против мерзавцев, захвативших у нас власть и расстрелявших патриотов у Дома Советов.

Я насмотрелся

и крови, и грязи. Довольно.

Все отболело.

И даже почти что не больно.

Все отболело…

А что напоследок осталось,

выпало, словно осадок,

в такую усталость,

что неохота вставать,

говорить,

просыпаться,

что неохота на имя свое отзываться…

Плодятся разные “движения”, “конгрессы”, во главе их становятся если не христопродавцы, то вчерашние холуи-попугаи, если не холуи-попугаи, то свежеиспеченные ретивые демагоги: молниеносно находят диагноз для социальных недомоганий и катастроф, объявляют массам — и в сторону, как при “путче”, как при расстреле Дома Советов. Не из Библии ли Пилаты?..

К руководству культурными потоками России не допускаются, “не избираются” такие отважные и мудрые сыны России, как Станислав Куняев, Владимир Гусев, Сергей Есин, Петр Проскурин, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, и можно еще называть и называть деятелей русского мира, неколебимых и прозорливых, но “руководят” те, севшие пожирать жареных кур!.

Мы, русские поэты, всегда с теми, чья совесть и воля, чье слово и страсть в середине волны, грозно гудящей над преступлениями мерзавцев, отбирающих у нас Родину!

Но время шло,

и я увидел вдруг:

отцовских глаз разрез

во мне явился

и странный выклад

материнских рук -

такой, что я

почти перекрестился.

Разобщены поэты. Разобщены прозаики. Разобщены писательские Союзы. Не менее разобщены, чем разобщена оппозиция. Когда же и под каким заветным окликом соберемся? Вот скоро опустеют перелески и холмы русские, зима, белая и высокая, под небом закачается и брызнет от горизонта до горизонта пулями льдистыми, свистнет ими около Иртыша, а свист этот разбудит Сергия Радонежского в Лавре: “Господи, что они натворили, что они натворили на святой земле русской?” — вздохнет суровый пророк.