Курс оверклокинга для операторов машинного доения. - Дмитрий Беразинский

– Чего вы расшумелись? - спросил он, - если наступили на вашу любимую мозоль, то сердечно просим извинения. Или решение этой исторической проблемы вас уже не интересует?

– Интересует, - ответил за всех Ткач, - эта квадратура круга уже всех зае… заколебала. Особенно директора школы (вон сидит), которому по весне приходится раскошеливаться на новое стекло для школьных окон.

Сельская школа стояла возле моста, а каждую весну перед ледоходом из воинской части приезжали солдатики и взрывали лед в попытках спасти мост. Почти каждый год находился удалец, промахивающийся связкой взрывчатки по льдине. Полкило тротила попадало на (вместо под) лед, и взрывная волна выносила все стекла с фронтальной стороны здания. Каждую весну школа вспоминала славные деньки Великой Отечественной: стекла были заклеены полосками бумаги крест-накрест, как при опасности бомбежки. Но это средство помогало мало. Сидящий в первом ряду директор мрачно кивнул.

– Также нас интересует, есть ли в этой задаче решение как таковое, - сказал он.

Артем молча указал на портрет Катарины Витт [16], невесть кем прилепленный на доску почета.

– Возьмем вот эту известную доярку, - сказал он. Собравшиеся дружно загоготали. В фигурном катании колхозники разбирались на уровне специалиста-международника.

– Пардон, я осекся, - извинился Орлов, - конечно же, это - телятница, знаменитая своим тройным тулупом. К чему я придуриваюсь…

– Хотелось бы знать? - пробурчал Ткач.

– Современный кандидат в депутаты подобен фигуристу. Тройным тулупом уже никого не удивить, поэтому ведущим спортсменам для победы приходится иметь в арсенале фигуру в четыре оборота с плевком в табло. Погодите смеяться! Так и кандидатам. Что толку обещать завезти в магазин колбасу, когда она там нынче лежит нескольких видов!

– Яйца завезите, -послышался настырный голос давешней доярки, - к колбасе!

Снова грянул смех. Артем развел руками.

– Снова эти ваши эротические фантазии, я ведь обещал переговорить с президентом!

– Голубева! - рыкнул со своего места председатель, - ты о чем-нибудь другом думаешь? Тут серьезный вопрос решить пытаемся, а она все на недостаток мужиков жалуется! Мойся чаще! Молодой человек, она не про те яйца спрашивала.

– Так что, не говорить с президентом? - сделал глупое лицо Артем, - ладно! Слушайте, граждане. Мы не обещаем вам тотчас из ниоткуда добыть средства на постройку моста. Но я гарантирую вам, что мы попытаемся сделать все от нас зависящее, чтобы решить эту проблему.

– Эка невидаль! - крикнули с галерки, - нам в понедельник получше наобещали!

Ткач искоса глянул на давнего недруга, сидящего по другую сторону стола.

– Я на шестерых жениться обещал, - сказал он в никуда, - а живу с одной.

– С моей сестрой, между прочим, - проворчал себе под нос Чебуреков, - но его не услышали из-за гама. Председатель продолжил громче:

– Тем не менее, если вопросов у вас к кандидату в депутаты не имеется, то прошу всех приступить к работе. Уборочная на носу, сами знаете.

После собрания он пригласил их в свой кабинет и угостил шведской водкой. Это было для Василия Петровича настолько неожиданно, что он даже провозгласил здравицу в честь хозяина кабинета.

– На обед останьтесь, - буркнул Николай, - иначе Инна мне шею намылит. Не так давно говорила, что давно тебя не видела.

– Как она? - спросил Чебуреков, - как племяши?

– Нормально, - ответил Ткач, жуя лимон, щедро посыпанный сахаром, - дядьку забыли в лицо. Между прочим, Женька с первого экзамена в институт поступил, на врача, а Татьяна родит скоро. Вася, это нечестно!

– Что нечестно? - едва не подавился лимоном Чебуреков.

– Насчет моста. Я понимаю, что вам нужно что-то обещать, иначе народ не пойдет. Но этот мост - такая безнадега, что уже и не смешно никому.

Василий Петрович облизал пальцы и задорно глянул на зятя.

– Вот мы и посмотрим, такая уж ли это безнадега. Я, Коля, и сам не хотел никаких обещаний по этому поводу давать - вот, Артем вынудил. У него в столице среди журналистов есть подвязки, я тоже не ножиком струганный, посмотрим.

Николай (в обществе - Николай Назарович) сделал кислую мину.

– Я вижу, Вася, что ты по-прежнему, все тот же «кавалер Ордена Подвязки».

Чебуреков кивнул, затем обернулся к Артему:

– Это меня так в институте прозвали.

– За шуструю линию поведения, - уточнил Ткач, - одного только я не пойму, Василек. Почему же ты такой, весь подвязанный, до сих пор в председателях топчешься? Что тебе мешало в те же депутаты вылезть лет десять назад? Ан нет! Сидел в своем совхозе и не высовывался.

– Высовывался! - поправил Чебуреков, - только по шапке получил. Там, в облисполкоме сидит наша старая знакомая, неужто забыл? Начальник управления.

– Ах, вот оно что! - протянул Ткач, - Галка Кацман! Ты ведь ее продинамил в свое время… неужто до сих пор простить не может?

Чебуреков доел лимон и благородно отказался от следующей рюмки.

– У многих память хорошая! Некий председатель колхоза до сих пор на меня крысится. Ладно, Коля, не бери до головы. Мы сейчас с Артемом в Яблоневку метнемся, к твоему тезке Герасимову. Помашу языком там, и к обеду сюда - в Нижний Мост. Я и правда давно у сестры не был. Да и племянников хотелось бы повидать. Но учти, Назарович, нас вместе с водителем трое. Осилишь обед на три персоны?

Ткач укоризненно погрозил ему пальцем.

– Ну и сукин же ты сын, Василий! Если мы раз в квартал семинары принимаем, то неужто кандидата в депутаты не угостим? Угостим!

Вседорожник понесся по пыльной гравейке дальше - к границе района. Чем дальше от райцентра, тем запущенней была дорога. Да и колхоз был глухой - вдалеке от оживленных маршрутов и трасс. Но порядок в нем председатель Герасимов держал, точно сицилийский дон. Переманил к себе хорошего терапевта (зачем шутить со здоровьем, когда до Петровска около двух сотен километров), поселил его рядом с ФАПом, организовал пункт охраны общественного порядка из нескольких местных охотников. Яблоневский участковый жил в райцентре, поэтому на него в случае чего надеяться не стоило. Местная молодежь привыкла, что на каждой дискотеке дежурит пара здоровых мужиков в камуфляже, вооруженных резиновыми палками, а гастролерам дружинники быстро объясняли правила хорошего тона. У них имелись радиостанции, так что подкрепление могло прибыть в любой момент.

Словно в американском фильме, ночью по Яблоневке разъезжала патрульная машина - «Нива» с двумя патрульными. Патрульным без проблем давались отгулы на основной работе и добавлялись дни к отпуску. Вездесущий Герасимов даже выбил разрешение на гладкоствольное оружие, но разрешил его применять только в критических случаях, навроде нападения банды террористов или поимки особо опасного преступника. В Яблоневке, в отличие от Нового Моста, лежал асфальт, функционировала столовая и детский сад.

Встреча двух добрых друзей прошла в обстановки теплоты, доброжелательности и бутылки скотча - шотландского виски. С избирателями здесь Чебурекову встречаться не пришлось, Герасимов со свойственным ему прямодушием сказал:

– За кого я скажу, за того мои люди и проголосуют. Я ведь тебя не первый день знаю: ты хоть и дуб, но наш парень. Это кто с тобой?

Чебуреков представил Артема. Хозяин осмотрел парня придирчивым глазом, а затем спросил Василия Петровича, как будто Орлова рядом вовсе не было:

– Где же ты такого худого и лохматого взял? Неужто попредставительнее никого не было?

Чебуреков довольно засмеялся.

– Зато он с народом разговаривать умеет! - и рассказал несколько перлов, выданных Артемом за время их короткого знакомства. Герасимов довольно расхохотался, услыхав, как парень отбрил кандидата в депутаты в первый день знакомства.

– Электриком, говоришь, работаешь? - оценивающе прищурился хозяин, - а ко мне снабженцем пойти не желаешь?

– Коля! - укоризненно покачал головой Василий Петрович, - не тебя это не похоже - друзей обкрадывать!

– Да разве ж я обкрадываю? - возмутился Герасимов, - я только присматриваюсь!

– Знаем мы твои смотрины! - погрозил другу пальцем Чебуреков, - кто у главного агронома района личного водителя увел?

– Платить надо лучше! - оскалился хозяин, - тогда убегать никто от хозяев не будет. Я человеку сразу дом дал, он в общаге ютился, к делу толковому пристроил, оклад хороший положил. Вот так, господа хорошие! Как вам, кстати, скотч?

– Самогонка как самогонка! - пожал плечами Артем.

– Наш парень! - засмеялся Герасимов, - поэтому выпьем простой русской водки.

Обедали дома у Ткача (либо у Ткачей)? Артем постоянно пытался разъяснить для себя этот орфографический вопрос, но придумать ничего толкового не мог. Сестра Чебурекова, Инна Петровна, лишь недавно перешагнула через сорокалетний юбилей. Поэтому была свежа и подтянута, как и положено первой леди на деревне. Племянники Василия Петровича тоже оказались людьми не слишком тяжелыми в общении, несмотря на то, что Татьяна дохаживала срок, а Женя был совсем юным. Что поделать, жизнь в семнадцать лет кажется бесконечно длинной дорогой, за каждым поворотом которой ждут приятные сюрпризы. Если бы спросили Артема, то он бы сказал, что сюрпризы и вправду ждут, но большей частью неприятные. Чебуреков бы ответил, что дорога не так уж и бесконечна, а поворотов он боится, как черт ладана. Между прочим, уже известный нам сторож Точилин ответил бы тоже по-своему. Сказал бы, что вышел на финишную прямую, а все повороты давно позади. И пошли все нахрен!