Маша без медведя - Ольга Войлошникова

Но я — увы и ах. Бедная Агриппина.

БОДРЯЧКОМ…

В шесть утра после ночной воспитательницы явилась новая дама, наряженная в спортивный костюм. Я подумала, что она — тренерша или типа того, а оказалось, что это дневная классная дама, воспитательница шестнашек. А я ведь вовсе упустила из виду наличие ещё двух классов в отделении! Действительно, с чего бы одной и той же воспитательнице за всех отдуваться?

Сразу после подъёма вся спальня бросилась надевать спортивные костюмы.

— Всё просто, — просветила меня Маруся, натягивая трикотажные брюки. — На занятиях каждая дама обязательно сидит со своим классом. Вчера вот, пока Агриппина за тобой ездила, вместо неё с началки помощница приходила. В остальное время, пока отделение вместе, одна классная дама дежурит от подъёма и до сна. Каждый день меняются. И две ночных. В третьем отделении уже поспокойнее, мы считаемся уже более-менее самостоятельными, а за младшими всё время присматривают. У первого даже дополнительные няни есть.

Обуви к костюмам, между прочим, не полагалось.

— Закаливание, — слегка поморщилась Маруся, выражая своё отвращение к этой модной затее.

Екатерина (классная шестнашек, также босиком) бодро построила отделение и вывела нас в широкий коридор. Я думала, что сейчас мы пойдём в какой-нибудь спортивный зал, но всё оказалось просто и гениально. Зарядка состоялась тут же, в коридоре. Здесь было довольно свежо — похоже, только что перед нашим выходом устраивалось проветривание.

Не все упражнения были привычными, но основная часть походила на те, что использовались и в программе гертнийской школы. Минут двадцать мы скакали и разнообразно махали руками и ногами, а потом помчались умываться.

Далее — переодевание в повседневное платье с фартуком, заплетание кос и приведение в порядок своей «личной зоны». За десять минут до завтрака воспитанницы строились в ровные ряды у изножий своих кроватей, классная дама прогуливалась вдоль этих рядов, оценивая: достойно ли подготовилась каждая воспитанница. Не стоит ли отправить кого из девиц переплетаться, перестилать постель или перешивать воротнички. Со всеми этими исправлениями следовало поторопиться, в противном случае девица рисковала опоздать к принятию пищи или вовсе остаться без оного.

Сразу скажу, что так неизменно повторялось каждое утро. Если же некая из воспитанниц имела бледный либо наоборот чрезмерно румяный вид, покашливала, жаловалась на боли в животе и прочее — она незамедлительно направлялась в санчасть.

Завтрак на первый взгляд выглядел совершенно обычно: творог со сметаной и с сахаром, чай, ломтики батона горками на блюдах и несколько видов джема в вазочках. Однако по тревожным взглядам воспитанниц я поняла, что что-то не в порядке, и запросила у своей новой подруги объяснений.

— Ты что, сегодня же среда, — выразительно посмотрела на меня Маруся.

— И что?

— Извини, я забыла про твою память. Среда и пятница — постные дни. Под запретом любые животные продукты.

Мы посмотрели на творог, друг на друга, потом на прикрытое задвижкой окно раздачи. Ну, правильно. Если из работников остались трое: уборщица, судомойка и раздатчица, выбор блюд у вас будет не очень большой.

Вопрос ограничений меня немножко встревожил.

— А рыбу тоже нельзя?

— Смотря кому, и какой пост. В строгий нельзя, но по особому дозволению работающим на тяжёлых производствах, детям, больным, беременным женщинам пост вообще отменяют. Или смягчают. Скажем, разрешают сыр и молоко. В путешествиях и на войне постные дни не держат. А вот насчёт гимназисток я не уверена. В любом случае, до строгого поста ещё далеко, а на прошлой неделе рыба была и морская живность всякая — кальмары, креветки. Икру иногда подают.

Ну, это ещё жить можно.

— Выходит, сегодня кто-то разрешил?

— Получается так. Раз особый случай.

Встревожилась я не на шутку, на самом деле. Теперь вчерашняя выходка казалась мне слишком детской. Во всяком случае, можно ведь было как-то всё лучше продумать, аккуратнее сделать, просчитать последствия… Я поступила излишне импульсивно. Забыла о своих же опасениях, касающихся возможного ненужного внимания чужого недружелюбного мага…

15. ПОТРЯСЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

С завтрака все расходились не отделениями, а классами. Мы под водительством Агриппины прямиком направились в свою учебную аудиторию, где нас уже ждала пожилая и довольно полная литераторша с обширным седым узлом волос. Ко мне у неё никаких вопросов не было, тема начиналась новая, и мне, как и всем остальным, оставалось только слушать.

Роман назывался «Война и мир» (занимал аж четыре книги(!), которые каждой из нас незамедлительно были выданы) и рассказывал о событиях полуторавековой давности. Кое-что из первых глав даже было прочитано по ролям (мне досталось только слушать). На первый взгляд, всё довольно путано. Имена, титулы, салоны, часть текста на французском, который я вообще не знаю, и мне приходилось беспрерывно заглядывать в сноски. Судя по интонациям, все дружно осуждали столичного хлыща Анатоля из рода Курагиных, который жаловался, что был-де прогрессивный император, Пётр Третий, собирался отменить обязательную дворянскую службу, да не успел.

В местных императорах прошедших эпох я ещё путалась, но Анатоля осуждала тоже. Что это за дворянин, который не служит своей стране? За что тогда ему дворянство и всякие привилегии? Опять же, не хочешь служить — переходи в другое сословие.

На дом было велено прочитать первых пятьдесят страниц.

ЧЕМУ ТУТ ЕЩЁ УЧАТ

Далее шли уроки: математика и логика (это вместе), физика и иностранный язык. С первыми двумя никаких проблем у меня не возникло, физика вообще показалась легкотой для начинающих, а вот иностранный… Понятно, почему девчонки Толстого с такой лёгкостью читают!

Поняв, что тут мне не светит, я плюнула на всё, прикрылась густой «тенью» и сорок пять минут конспектировала особенности применения огненной магии в условиях воздушного боя.

Зато «Закон Божий» меня поразил, хоть батюшка и был сегодня как будто погружён в какую-то не касающуюся урока проблему. Я, собственно, даже знаю, в какую — я же сама сказала кухонным работницам вызвать и директрису, и батюшку. Однако, разбираемая сегодня тема, а ещё более — то, какие энергетические потоки свивались вокруг священника, когда он забывал о земных перипетиях и концентрировался на небесном — это заставляло меня замирать от восхищения.

С другой стороны, мне также хотелось бы спросить, чем кончился вчерашний вызов. Не решились ли воровки упорствовать? Если да, то дела плохи. А если вопрос с Далилой тоже предъявили ему на рассмотрение, то проблем получается уже две.

Но — любопытству пришлось смириться. Откровенно говоря, испытывать на служителе храма свои магические приёмы я опасалась. Было у меня подозрение, что может прилететь неожиданный и неприятный ответ. Причём, не преднамеренный, а нечто вроде автоматической сигнализации. Зато я попросила у батюшки начальную книгу по обучению этому замечательному предмету. И он мне её дал! Даже две!

Одна называлась «Закон Божий для детей» и в подробностях разъясняла молитвы, описывала праздники, толковала событий Священного Писания и всяческие церковные установления. А вторая, вызвавшая у меня полный восторг — книга жизнеописания Бога, пришедшего на Землю! «Новый Завет». Видимо, был ещё и старый, но священник сказал, что этот — главнее, а самые важные части — первые четыре с дивным названием «евангелия». Книга в энергетическом плане светилась как маяк! Батюшка, когда мне её передавал, смотрел на меня странно. Но это мне сказала Маруся — потом, по дороге на обед.

Я обругала себя за то, что нужно бы лучше следить за лицом. Хотя, на самом деле, мне хотелось не обедать, а немедленно, поскорее забиться куда-нибудь в уголок и почитать…

НОВОСТИ!

К обеду по гимназии распространилась новость, что все четыре поварихи сразу заболели, и вместо них срочным порядком приглашён су-шеф графьёв Строгановых — Андрей Николаевич, человек молодой, но успевший уже ради стажировки в лучших ресторанах мира поездить по разным странам Европы, Азии и даже Южной Америки. Все, конечно, знали, что графиня Строганова начальствует над императорскими дворянскими сиропитательными заведениями, однако столь трепетной заботы никто не ожидал.

Но более всего гимназисток будоражил сам факт присутствия в гимназии мужчины. В разгар обеда повар вышел и весьма галантно, хоть и сдержанно, пожелал всем приятного аппетита, что вызвало в рядах воспитанниц и даже сотрудниц небывалую плохо скрываемую ажитацию. Мне это было до крайности непонятно. Ну, мужчина. И что? Но Маруся рассуждала