Взгляд извне - Геннадий Тищенко

Через Сагир на Закаур переправлялись товары не только из Ордурада, но и со всего остального Континента. Владея Сагиром, Ордурад мог в любой момент объявить Закауру продовольственную блокаду. Поэтому завладеть этим портом мечтал еще дед Синуальпы Третьего Синуальпа Второй. Но тогда, более ста лет назад, затяжная война окончилась боевой ничьей.

То есть, сгубив тысячи солдат, каждая империя ни на йоту не продвинулась в достижении своих целей.

Ни один из Синуальп не хотел понимать, что рынок сбыта сельскохозяйственной продукции на Закауре был необходим Континенту не меньше, чем острову. Кроме получаемого с Закаура (за провиант) золота и жемчуга, которые служили международной валютой, Ордурад и Княжества приобретали на острове орудия производства и оружие. Закаур уже много столетий славился на всю Аруану не только своими рудниками, но и своими гончарами, кузнецами, и прочими ремесленниками.

И все-таки, как ни крути, император Ордурада, при желании, действительно мог объявить Закауру продовольственную блокаду, что не могло не раздражать Синуальпу. Так что, по большому счёту, Амиалька не имела никакого отношения к объявлению войны. Как и Елена Прекрасная, вроде бы ставшая во времена Гомера, причиной троянской войны. Бабы в таких мужских разборках обычно бывают лишь поводом. Амиалька была просто красивой, похотливой самкой, беззастенчиво наставлявшей рога супругу при каждом удобном случае. Если бы Синуальпа объявлял войну каждому аруанцу, переспавшему с императрицей, он вынужден был бы уничтожить чуть ли не половину дворянства собственной империи.

В действительности же император Закаура вынужден был закрывать глаза на сексуальные шалости своей дражайшей половины, поскольку, похоже, был не очень силен в постели. Что, собственно говоря, и помогло мне стать самым любимым фаворитом императрицы и через неё существеннейшим образом воздействовать на политику Закаура…

Я не буду вдаваться в подробности о том, как мне удалось стать «любимейшим из любимых» императрицы Закаура. Не в моем это характере трепаться о своих сексуальных подвигах. Авантюристу и ловеласу моего масштаба добиться расположения прекрасных дам не так уж и сложно. Знание тончайших нюансов сексуальных техник всех времен и народов тут ни при чем. Хотя это знание мне и не мешает. Просто, в этом деле тоже нужен своего рода талант. И чутьё. Когда я дорвался до всяких там трактатов о любви, я с удивлением понял, что инстинктивно, или, если хотите, интуитивно обо всем этом уже знал. Поэтому никаких особых откровений для меня во всех этих трактатах не было. Женщины любят, чтобы их любили. И притворяться влюбленным просто невозможно. Во всяком случае, — долго притворяться. Чего-чего, а чувствуют это женщины тонко.

Отмечу лишь, что при всей своей красоте Алька, в отличие от Екатерины Великой, была полной дурой. Что мне было только «на руку»…

Глава пятнадцатая.

Андрей Янин

…Что и как происходило в пещере, я помню смутно. Осталось лишь воспоминание о том, как легко и естественно все произошло. Ула была настолько тонка и восприимчива, что я не испытал даже намека на какой-либо дискомфорт. Да, дикая, первозданная страсть и ощущение последующей легкости имели место. Но не было опустошенности. Сил, наоборот, словно прибавилось, чего никогда не бывало на Земле, после такого рода общения с земными женщинами.

И еще появилось жгучее желание, чтобы это повторилось вновь. Но одновременно пришло осознание печального факта, что это произойдёт лишь в том случае, если Ула того захочет. А в том, что это может произойти, я вовсе не был уверен…

Матриархат, черт подери, думал я, выходя вслед за Улой из пещеры. Со всеми вытекающими следствиями… Но как же это так?.. А вдруг у меня ничего не получилось бы? Хотя как может «не получиться» с такой фантастической женщиной?! Казалось бы все так просто: инициативу проявляет не мужчина, а женщина… Вот и все… Но неужели к этому можно привыкнуть и воспринимать, как должное?!

Я осторожно окинул взглядом своих товарищей по походу. Санти и Берг укладывали палатки. Леруа с Юной упаковывали в рюкзаки остатки провианта. А Ула… Ула задумчиво смотрела на меня. И от этого взгляда мне стало не по себе. Словно я взглянул в глаза вечности, во вселенскую бездну…

Ведь привыкли же все остальные, думал я. Или делают вид, что привыкли и смирились, воспринимают все это, как само собой разумеющееся?.. И все-таки: если бы я не смог?.. Если бы я потерпел фиаско, как мужчина? Впрочем, что за глупость, ведь я жаждал ее… И она это чувствовала. Уж не знаю, как, но чувствовала… Скорее всего — по моему голодному взгляду… И я не мог обмануть ни ее, ни себя… Господи, может быть, так и надо?! И кому нужны все эти сложности, что я наплел во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной?!

Вскоре после того, как я и Ула вернулись в лагерь, из ущелья начали выходить осмилоки. Высокие, широкоплечие и длинноногие, как на подбор, они были вооружены копьями и луками. На бедрах у осмилоков были прикреплены короткие мечи и колчаны со стрелами. На первый взгляд, они очень походили друг на друга.

— Когда они вернулись с охоты? — спросил Шарль, наклонившись к Уле. Он вел себя так, словно происшедшее между Улой и мной его совершенно не касалось.

— Вы в это время прятали свою машину, — пояснила Ула, поправляя юбку. — А потом они отдыхали в Большой Пещере…

— Подъем! — объявил Шарль и поднялся на ноги. — Осмилоки отправляются на праздник и разрешают нам следовать за ними!

— А что, идут одни мужчины? — поинтересовался я. К своему удивлению, я так и не почувствовал усталости, после того, что произошло между мной и Улой.

— Даже мужчины идут не все… — пояснил Берг, который тоже вел себя так, словно я с Улой и не отлучались никуда. — Часть охотников остается в пещерах, охранять женщин, у которых есть грудные младенцы, и немощных стариков. Остальные… — Берг не закончил: из пещеры начали выходить женщины. Так же как и мужчины, они были в одних набедренных повязках и сандалиях, сплетенных из листьев турникона.

Шарль продолжал невозмутимо собирать свой рюкзак. Остальные, не двигаясь, наблюдали шествие, которому, казалось, не будет конца.

Однако вскоре это дело всем надоело. Палатка и рюкзаки были собраны, костер тщательно погашен, а из пещер выходили все новые и новые аруанки. Лишь когда головной отряд осмилоков скрылся за изгибом расщелины, из пещер вновь начали появляться вооруженные копьями осмилоки, замыкающие шествие.

— По-моему, женщин в этой колонне больше, чем мужчин, — сказал Санти. — Чем это объясняется?