Большие гонки - Адам Даймен

Самура приветствовал меня, подошел к сервировочному столику и надел очки. Для человека, не имевшего на себе ничего кроме них, он был поистине верхом спокойствия. Но очки указывали на то, что как бы ни была высоко отточена восточная техника, она все же попадала впросак даже с таким западным бедолагой как я. Вывод: оставляйте очки на кровати, чтобы рассмотреть своего партнера.

- Вам не нужен пистолет, - сказал он, пока я держал его на мушке.

Я облегченно вздохнул, ибо не чувствовал себя способным нажать на курок, а он был одним из последних, кого я желал бы убить.

- У меня должок перед вами, ибо не вы шельмовали в карты, и я компенсирую этим нанесенный вам удар.

Он вновь приветствовал меня. Я опять ответил.

- Тем более мне кажется, что вы забыли о нем в объятиях дамы, Филип, даже не знаю почему.

Под его заинтригованным взглядом я натянул на себя одежду, сунул пистолет за пояс, повернулся к кровати, склонился и поцеловал Меланию. Ее глаза вновь засверкали.

- До скорого, Мелания, - сказал я. - Ты навсегда останешься во мне как самое лучшее постельное воспоминание.

Она показала мне язык. Я направился к двери, остановился и протянул руку Самуре. Он пожал её своей сухой ладонью, с прекрасно ухоженными мозолями.

- Спасибо Самура. Простое любопытство: как вам удалось избежать собак?

Он великодушно улыбнулся.

- К сожалению, Филип... это я их спустил.

- Япошка пархатый!

Рассмеявшись, я ушел. Когда закрывалась дверь, Самура решительно направлялся к кровати. Поистине сегодня Меланию преследует удача.

Снаружи ослепительное сверкало солнце. Было три часа дня, а банки в Женеве закрывались поздно... может быть у меня останется время. Если ждать до завтра, все мои подвиги с Меланией будут пустой тратой времени. "DS19" генерала с откидным верхом цвета хаки стоял в тени дома. Я ужасно торопился, а о мне показался локомотивом по сравнению с моей бедной взятой на прокат колымагой. Я сел в него, ключи были в замке - и я стартовал.

Кто-то покопался в этом автомобиле, так как появилось подозрительное урчание под капотом, говорившее о плохой работе компрессора и подачи топлива. На бешеной скорости я проскочил по аллее, взметнув тучи пыли. Решетка ворот была закрыта, но я нажал на кнопку "решетка" и та без труда раскрылась. Я вернулся в Сен-Тропез подобно пуле и на одном дыхании влетел в номер.

Жози, совершенно нагая, спала на балконе. Если бы сегодня почтовые самолеты, пролетающие над пляжем, появлялись почаще, то они бы выстроились в цепочку над отелем. Я схватил телефон и запросил аэропорт Ниццы.

- Что случилось с генералом? - бросил я через плечо.

- Он прибыл сюда с двумя бутылками шампанского и очаровал меня своими наградами. Он добрался до моих трусиков и мне это уже начало нравиться, особенно учитывая шампанское, но вдруг он отстал. Может быть, ему просто надо было выяснить степень моей податливости?

Что ему ещё нужно с такой женщиной как Мелания?

Ницца была на проводе и я попросил компанию авиатакси. Да, они могут предложить мне самолет до Женевы. Да, туда можно прибыть до закрытия банков. Да, они примут плату по кредитной карточке. Я резко повесил трубку. Жози продолжала рассказывать о последнем крахе геройского генерала.

- Я опаздываю на самолет, золотце, - сказал я, торопливо целуя её.

- А если вернется Омега?

Я достал свой "люгер" из-за пояса и сунул ей в руки.

- Сунь под нос ему это. Когда он тебе не будет нужен, верни его Иву, поняла?

- Филип.., - пропищала она, а я уже мчался по лестнице рассовывая по карманам мои паспорта. Прыгнул в "ситроен", после непродолжительной борьбы с переключением скоростей, уселся поудобнее за руль, нажал на газ и сделал полукруг по стоянке, вздымая клубы пыли.

- Филип, - вопил голос.

Жозефина, все также нагая, склонилась с балкона и жестикулировала мне. Я помахал ей рукой и прибавил газа. Нос машины поднялся, шины вцепились в гудрон. Может быть, генерал боялся самоубийства... его автомобиль мог многое сделать для отказа от подобного шага.

На выезде из Сан-Рафаэля мотоциклист в черной коже на черном "BMW" бросился в погоню за мной. Его белая каска с минуту была видна в зеркале заднего обзора. Машина была не моя... Я не жалел ни мотора, ни шин, ни дороги. Была теплая погода и может быть мотоциклист вспомнил о своей подружке, ибо он отказался от погони. В один прекрасный день Омега получит счет за нарушение, но он может защитить свое "преступление на почве страсти" в суде.

На автостраде я выжал 210, что действительно неплохо. Двигатель начал работать тяжелее, а ветер ревел как в бурю, прижимая волосы к голове. Я почувствовал усталость. У меня был трудный день и приходилось часто моргать глазами, чтобы не заснуть. Мысль о сне сама по себе оказывала усыпляющее действие. Но я прибыл в аэропорт, поставил "ситроен" и оставил ключи у себя.

Пилот из компании авиатакси ждал меня. Это был сорокалетний мужчина с огрубевшей загорелой кожей; голубоглазый и со шрамом на носу из-за удара о лобовое стекло. Он быстро провел меня через таможню - у меня не было багажа - и мы отправились к самолету. Им был двухмоторный "апач". Сидеть в его кресле - как вернуться домой. Я довольно долго пилотировал подобные самолеты, работая на ту же авиакомпанию, "Интернешнл Чартер Инкорпорейтед".

Пилот протянул мне заполненный формуляр "Дайнер Клаб"; Квин не перестанет плакаться, если я когда-нибудь вернусь, о моих способностях сорить деньгами, тогда как бюджет службы в ужаснейшем положении. Я подписал формуляр, как только мы остановились в начале взлетной полосы, пока пилот, следуя регламенту уточнял данные на взлет. Пилот повернулся ко мне.

- Давай, голубчик, - кивнул я.

Он дал полный газ и оторвал самолет от земли в грациозном вираже. Это был настоящий ас, любящий свой аппарат. Еще до того, как мы поднялись на тысячу метров, я уже спал глубоким сном.

Глава девятая.

Денег грязь

Гниет деньга

Но способна убивать

(Эпитет для сюжета, близкого всем сердцам)

Пилот разбудил меня в момент приземления в Женеве. Я был в отвратительном состоянии. Уставший, невыспавшийся, покрытый коркой пота и с болью в мышцах, о которых я не имел понятия до сих пор. Но необходимо было продолжить.

У аэропорта я сел в такси и велел везти меня в банк. Внутри "симки" было тепло и чувствовались швейцарские сигареты. Но это не помешало мне тут же заснуть на первом красном сигнале светофора и проснуться, когда меня грубо разбудили перед Президент банком.

- "Им нужно держать свою марку", - сказал я себе, плетясь шаркающей походкой в современное здание. Многие южноамериканские и африканские политики, пустившие налево налоги со своих народов, вложили их в эту стеклянную коробку. Я подошел к ближайшему столику, где невысокий полнолицый швейцарец играл своим золотым "паркером 61". Он удивленно посмотрел на мою запыленную одежду и встрепанный вид, но сдержал себя, как это делает добрый гном.

- "П 152938" - сухо сказал я. Глаза его сверкнули, как табло в кассовом аппарате. Он нажал на кнопку внутренней телефонной связи, что-то пробормотал, не шевеля тонкими губами, как осужденный, привыкший к застенку. Я развернулся в своем кресле и взял сигарету из стеклянной сигаретницы, лежавшей на столе. Мы переглянулись. Он с нескрываемым интересом, я с выражением усталого безразличия, которое испытал на собственном банкире.

Мелкий клерк тихо появился с огромным конвертом и отдал его гному. Тот протянул конверт мне.

- Нужно прочесть его здесь, - сказал он.

Я вскрыл конверт и высыпал содержимое, состоящее из одной фотографии 18х24. Снимок острова с воздуха. Его форма мне что-то напомнила... Боже, так это Мали. И прямо на острове был решительно поставлен большой красный крест. Вплотную к скалистому кончику. Внизу фотографии был листок бумаги, прикрепленный металлической скребкой. "Остерегайтесь М 42": безлико сообщал он. Мое сердце сжалось. Я вернул фотографию банкиру. Он улыбнулся мне, а я ответил ему жалкой гримасой и ушел, шаркая по полированным мраморным плитам, устилавшим пол.

Я остановился на мосту и наклонился, вглядываясь в зеленоватую воду, охлаждаемую талым снегом, полную рыбы. Женева - единственный известный мне город с рыбой в реке. Я попытался заставить работать мой мозг, но чувствовал себя переутомленным... Мысль отправиться на Мали в таком состоянии вызывала желание свернуться в клубок, выставив иголки наружу и прося пощады.

М 42, для тех, кто не силен в огнестрельном вооружении - классический автомат Вермахта, появившийся на вооружении после 1942 года. Он заменил М 39. Оба назывались англоязычными союзниками"Шпандау". М 42 был удивительным механизмом, в том смысле, что прекрасно подходил для заводской сборки, был высоко надежен и способен произвести до 900 выстрелов в минуту. Что было гораздо выше любого автомата союзников. Этот автомат с коротким стволом можно видеть у немецких солдат за плечами на фотографиях тех времен. Великолепное изобретение, всегда пользующееся спросом у торговцев оружием. Техническая сторона: калибр 7, 6мм, со скоростью вылета из ствола около 900 метров в секунду. Это тонкий намек Петерса, что товар хорошо охраняют.